Автор: С.Ганеманн
Год написания: 1796
Язык: Немецкий
Тематика: Клиническая гомеопатия
Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ с несколькими взглядами на прежние принципы |
Versuch über ein neues Prinzip zur Auffindung der Heilkräfte der Arzneisubstanzen, nebst einigen Blicken auf die bisherigen |
В начале этого столетия химии[1] была оказана незаслуженная честь, преимущественно со стороны Академии Наук в Париже, признанием за ней метода открытия целительных свойств лекарственных веществ, особенно растений. Растения перегонялись в перегонных сосудах, обыкновенно без воды, силой огня, и, таким образом, добывались из самых ядовитых, как и из самых невинных, довольно однообразные продукты – вода, кислота, пригорелые масла, уголь, а из него – щелочная соль, всегда однородная. На такое разрушение растений затрачивали большие деньги, прежде чем усмотрели, что таким путем нельзя извлечь из растений никаких существенных составных частей, и менее всего возможно из такой пробы на огне заключать о целительных силах растений. Это заблуждение, державшееся с различными видоизменениями в течение почти полустолетия, постепенно произвело во взглядах новых врачей, более просвещённых относительно химического искусства и его пределов, обратное впечатление, вследствие чего они почти единогласно перешли к противоположному утверждению и стали отвергать за химией всякое значение для открытия целительных свойств лекарств и отыскания вспомогательных средств против страданий человеческого тела. |
Zu Anfange dieses Jahrhunderts that man, vorzüglich die Akademie der Wissenschaften zu Paris, der Scheidekunst die unverdiente Ehre an, sie als Entdeckerin der Heilkräfte der Arzneien, vorzüglich der Pflanzen, in Versuchung zu führen. Man trieb die Pflanzen in Destillirgefässen gewöhnlich ohne Wasser, mit Feuergewalt und erzwang dadurch – aus den giftigsten wie aus den unschuldigsten – ziemlich einerley Produkte. Wasser, Säure, brenzliche Oele, Kohle – und, aus dieser Laugensalz; immer von einer Art. Man verschwendete grosse Summen über dieser Pflanzenzerstörung, ehe man einsahe, dass man auf diesem Wege keine wesentlichen Bestandtheile der Vegetabilien ziehen, am wenigsten aber aus diesen Feuerproben auf die Heilkräfte der Pflanzen schliessen könne. Diese fast ein halbes Jahrhundert hindurch mit verschiednen Abwechselungen getriebne Thorheit machte allmählig auf die, über chemische Kunst und ihre Gränzen indess erhelleteren, Augen der neuern Aerzte einen so widrigen Eindruck, dass sie zu der gegenseitigen Behauptung fast mit Einer Stimme übergingen, und der Chemie allen Werth bei Entdeckung der Heilkräfte der Arzneien, und der Ausfindung von Hülfsmitteln gegen Beschwerden des menschlichen Körpers absprachen. |
Но в этом они, очевидно, зашли слишком далеко. Как бы мало я не допускал общего влияния этого искусства на лекарствоведение, я, всё-таки не могу оставить без замечания, что мы должны быть благодарны химии за несколько важных открытий в этой области, и что она тут может много сделать когда-нибудь в будущем. |
Hierin gingen sie aber offenbar zu weit. So wenig ich dieser Kunst einen allgemeinen Einfluss auf die Materia medica einräumen werde, so kann ich doch nicht unberührt lassen, dass man ihr einige wichtige Entdeckungen in dieser Absicht zu danken habe, und was sie etwa künftig noch dafür thun könne. |
Химия[2] указала врачу, искавшему паллиативного средства против страданий, причиняемых образованием болезненной кислоты в желудке, что целебной силой против этого состояния обладают щелочные соли и некоторые земли. Нужно уничтожить проглоченные в желудке яды; врач требует от химии таких противоядий, которые могли бы быстро разрушить эти яды, прежде чем последние разрушат пищеварительный канал и весь организм. Только химия могла дать ему сведения, что в щелочных солях и мылах и заключается противоядие для кислотных ядов, купоросного масла, азотной кислоты, мышьяка, так же, как и для ядовитых металлических солей, - что в кислотах заключается противоядие для щелочных солей, негашеной извести и проч., и что вообще для быстрого обезвреживание всех металлических ядов будут действительны сера, серная печень и, особенно, сернистый водород. |
Die Scheidekunst sagte dem Arzte, der ein Palliativmittel wider die Beschwerden von krankhafter Säure im Magen suchte, dass die Laugensalze und einige Erden Heilkraft dagegen besässen. – Es waren verschluckte Gifte im Magen zu zerstören; der Arzt verlangte von der Chemie, solche Gegenmittel darzureichen, die jene schnell zerstörten, ehe sie den Speisekanal und die ganze Maschine zerstörten. Nur die Chemie konnte ihm Auskunft geben, dass in den Laugensalzen und der Seife das Gegenmittel der sauern Gifte, des Vitriolöls, der Salpetersäure, des Arseniks, so wie der giftigen Metallsalze – dass in den Säuren das Gegengift der Laugensalze, des gebrannten Kalkes, u.s.w. liege, und dass überhaupt zur schnellen Zähmung aller Metallgifte der Schwefel, die Schwefelleber, vorzüglich aber die Schwefelleberluft wirksam sei. |
Она учит удалять свинец и олово, попавшие в полости человеческого тела, посредством живой ртути, растворять проглоченное железо посредством кислот и проглоченное стекло и голыши посредством плавиковой и фосфорной кислоты, подобно тому, как последняя это делает в желудке кур. |
In Höhlen des menschlichen Körpers gerathenes Blei und Zinn lehrte sie durch lebendiges Quecksilber ausleeren, verschlucktes Eisen durch Säuren und verschlucktes Glas und Kieselsteine durch Flussspat – und Phosphorsäure auflösen, so wie leztere es im Magen der Hüner thut. |
Химия добыла кислород в его чистом виде, и когда физиолог и клиницист узнали его особенное свойство поддерживать и поднимать жизненную силу, то она показала, что часть этой силы заключается в значительном специфическим теплороде этого газа, и затем доставила этот газ из массы источников, каждый раз во всё более чистом виде, чего не могли бы сделать терапевтическая Materia medica и опыт у постели больного. |
Die Chemie stellte die Lebensluft in ihrer Reinheit dar, und da der Physiologe und Kliniker ihre besondre, Lebenskraft erhaltende und erhöhende, Kraft wahrnahm, zeigte sie, dass ein Theil dieser Kraft in dem so grossen spezifischen Wärmestoffe dieser Luft enthalten sei, und lieferte dann diese Luft, was die therapeutische Materia medica, und die Erfahrung am Krankenbette nicht vermochte, aus einer Menge Quellen in immer grössrer Reinigkeit. |
Только химия могла открыть вспомогательное средство для задушенных углекислотою в парах едко-летучей щелочной соли (углекислого аммония). |
An Luftsäure Erstickten konnte nur die Chemie ein Hülfsmittel ausfindig machen an den Dünsten des kaustisch-flüchtigen Laugensalzes. |
Какой спасительный газ могла бы вдувать галеновская школа в лёгкие задушенных от угара, если бы химия не указала истинно спасительного средства – кислорода для вдыхания, как второй составной части дыхательного воздуха? |
Was wollte wohl die Galenische Schule in die Lungen der von Kohlendunst Erstickten Hülfreiches einblasen, wenn die Chemie nicht das wahre Hülfsmittel dargereicht hätte – die einzublasende Lebensluft als den zweiten Bestandtheil der Athemluft? |
Даже для остатков ядов во вторых путях она сумела найти разрушающее их средство в сернистом водороде, назначаемом в питье и в виде ванн. |
Selbst den Resten der Gifte in den zweyten Wegen wusste sie ein Zerstörungsmittel auszufinden an der Schwefelleberluft, in Getränken und Bädern angebracht. |
Кто научил растворять желчные камни, причиняющие множество самых тяжелых болезней и, до возрождения химии, бывшие часто непреодолимыми? кто же другой, как не химия (посредством азотистого эфира и уксусно-калиевой соли)? |
Wer lehrte die vor Auflebung der Chemie oft unbezwinglichen, eine Menge der schwierigsten Krankheiten erzeugenden Gallensteine auflösen? (mit Salpeteräther und Potaschessigsalz) wer anders ab die Scheidekunst? |
Кого же другого, как не химию, в течение веков вопрошала врачебная наука относительно средства против мочевого камня? Был ли успех? Это зависло от вопрошавших. Тем не менее, она всё-таки сделала больше, чем ничего, предложивши раствор щелочной соли, насыщенный углекислотою. Она откроет ещё более верное средство в употреблении фосфорной кислоты. |
Wer anders als die Chemie ward seit Jahrhunderten von der Heilkunde um ein Mittel wider den Blasenstein befragt? Ob mit Erfolge? Diess lag an dem Befragenden. Indess hat sie doch mehr als nichts dagegen gethan, da sie die mit Luftsäure übersättigte Laugensalzauflösung in Vorschlag brachte. Sie wird noch ein gewisseres Heilmittel im Gebrauche der Phosphorsäure erfinden. |
Нужно ли всевозможные существующие лекарственные вещества прикладывать, ради пробы, к грудным железам, ставшими болезненными вследствие свернувшегося молока? Это был бы необозримый и напрасный путь. Химия[3] даёт верное лекарство в примочках из летучей щелочной соли, вследствие чего свернувшееся молоко делается опять жидким. |
Sollen alle mögliche vorhandne Arzneimittel zur Probe auf Brüste gelegt werden, welche geronnene Milch schmerzhaft macht? Dies wäre ein unübersehlicher, vergeblicher Weg. Die Scheidekunst weiss durch Umschläge von flüchtigem Laugensalze ein wahres Heilmittel anzugeben, was geronnene Milch wieder flüssig macht. |
Химические опыты с корнем коломбо и испорченной желчью показали, что это растение должно быть исправляющим средством для испорченной желчи в человеческом теле, и лекарственный опыт подтвердил верность химического заключения. |
Die chemischen Versuche mit Columbowurzel und verdorbner Galle zeigten, dass jenes Gewächs ein Verbesserungsmittel verdorbner Galle im menschlichen Körper seyn müsse, und die arzneiliche Erfahrung hat die Richtigkeit des chemischen Schlusses eingesehn. |
Если терапия хочет знать, действует ли какое-либо новое средство горячительным образом на кровь, то перегонка с водой, за немногими исключениями, решает вопрос через присутствие или отсутствие эфирного масла. |
Will die Therapie wissen, ob ein neues Heilmittel das Blut erhitze, so giebt die Destillation mit Wasser durch Entscheidung der Gegenwart oder des Mangels eines ätherischen Oels die Antwort, die wenigen Ausnahmen abgerechnet. |
Практика часто совсем не может узнать посредством своих чувственных признаков, содержит ли такое-то растение что-либо вяжущее. Химия открывает это вяжущее начало, часто небезразличное в практике, и даже его степени, посредством железного купороса. |
Die Praxis kann durch ihre sinnlichen Merkmale oft gar nicht erkennen, ob ein Gewächs etwas Zusammenziehendes enthalte. Die Chemie entdeckt das, in der Praxis oft nicht gleichgültige, zusammenziehende Wesen, und selbst seine Grade durch Eisenvitriol. |
Диететика не знает, содержит ли новое растение что-либо питательное. Химия обнаруживает его, извлекая растительный клей и крахмал, и может определить степень питательности растения по количеству этих веществ. |
Die Diätetik weiss nicht, ob ein neues Gewächs etwas Nahrhaftes enthält. Die Chemie zeigts durch Ausziehung des Gewächsleims, und des Stärkemehls, und kann die Grade seiner Nahrhaftigkeit durch die Menge dieser Stoffe anzeigen. |
Но и там, где химия не может прямо определить целебные силы, она, тем не менее, делает это косвенно, показывая, например, недействительность смеси, образующейся от смешения сильных самих по себе средств, или, наоборот, вредность от смешения невинных средств. Когда хотят вызвать рвоту посредством рвотного камня, она запрещает прибавлять вещества, содержащих чернильно-орешковую кислоту,[4] которая его разлагает; она запрещает пить известковую воду в тех случаях, где ожидают пользу от вяжущих частей хинной корки, которые разрушаются известковой водой; она запрещает давать вместе, в одном напитке, хину и железо, так как при этом получатся чернила; она запрещает прибавлять квасцы к гулярдовой воде, чтобы не лишить её силы; она запрещает прибавление какой-либо кислоты к послабляющим средним солям, имеющим в своём основании кремортартар и уничтожающим кислотность в первых путях. Она запрещает смешивать собственно безвредные вещества, как потогонную сурьму (особенно старую) и кремортартар, так как от такого смешения образуется яд; она запрещает при молочной диете употребление растительных кислот (образующих нерастворимый творог) и предлагает, в случае необходимости при этом кислот, купоросную кислоту. |
Wo auch die Chemie nicht direkte die Heilkräfte angeben kann, thut sie's doch indirekte, wenn sie die aus Mischungen entstehende Unkräftigkeit vor sich wirksamer Arzneien, oder die Schädlichkeit der Vermischung vor sich unschuldiger Mittel anzeigt. Sie verbietet, wenn man durch Brechweinstein Ausleerung von oben erregen will, Substanzen zuzusetzen, welche Galläpfelsäure enthalten, die ihn zersetzt; sie verbietet Kalkwasser zu trinken, wo man Nutzen von den zusammenziehenden Theilen der Chinarinde erwartet, die durch jenes zerstört werden; sie verbietet, um nicht eine Dinte zu bereiten, China und Eisen zu sammen in einem Getränke anzubringen; sie verbietet das Goulardische Wasser durch Zusatz von Alaun kraftlos zu machen; sie verbietet die Zumischung irgend einer Säure zu den laxirenden, Säure der ersten Wege hebenden Mittelsalzen, welche Weinsteinrahm zur Grundlage haben; sie verbietet die sonst unschuldigen Dinge, schweisstreibenden Spiesglanz (vorzüglich alten) und Weinsteinrahm, durch Mischung zum Gifte zu machen; sie verwirft bei Milchdiät den Gebrauch der vegetabilischen Säuren (die einen unauflöslichen Käse bilden) und verweiset, wenn Säuren dabei nothig sind, auf die Vitriolsäure. |
Она знает признаки недобросовестной подделки лекарственных веществ, извлекает ядовитую сулему из каломели и учит различать эту последнюю от столь сходной с ним по наружному виду, ядовитой белой осадочной ртути. |
Sie kennt die Zeichen der trüglichen Verfälschung der Arzneimittel, zieht den giftigen Aezsublimat aus dem Kalomel, und lehrt diesen von dem ihm im Aeussern so ähnlichen, giftigen, weissen Präzipitat unterscheiden. |
Однако и этих немногих примеров достаточно, чтобы опровергнуть отстранение химии от открытия целительных свойств лекарственных веществ. Но что не следует обращаться к химии за советом относительно лекарственных веществ, применяемых не с целью непосредственного действия на подлежащие изменению вредные вещества, а с целью содействия отправлениям животного организма, это, между прочим, доказывают опыты с антисептическими средствами, о которых мечтали, что они должны были бы проявить в системе соков ту же самую противогнилостную силу, как и в химической склянке. Но опыт показал, что, например, селитра, столь противогнилостная вне человеческого тела, действует в гнилой лихорадке и при гангренозном расположении как раз обратно противоположно, на том основании, хотя это тут к делу не относится, что она ослабляет жизненную силу. Или неужели мы захотели бы посредством селитры исправить гнилостные вещества в желудке? Они могут быть верно удалены посредством рвотного. |
Doch es mag an diesen wenigen Beispielen genug seyn, die Ausschliesung der Chemie von der Entdeckung der Heilkräfte der Arzneien zu widerlegen. Dass man aber die Chemie nicht über Arzneykräfte zu Rathe ziehe, welche nicht auf unmittelbar zu verändernde schädliche Substanzen im menschlichen Körper, sondern auf Veränderungen gehen, wo die Verrichtungen der thierischen Haushaltung erst mitwirken sollen, beweisen unter andern die Versuche mit den antiseptischen Mitteln, von denen man wähnte, sie würden in der Säftmasse gerade die fäulnisswidrige Kraft beweisen, als sie in der chemischen Phiole thaten. Aber die Erfahrung zeigte z.B. dass der, ausser dem Körper so sehr fäulnisswidrige Salpeter im faulen Fieber und in brandiger Disposition gerade das Gegentheil thue, aus dem nicht hieher gehörigen Grunde, weil er die Lebenskraft schwächt. Oder wollte man faulige Stoffe im Magen damit bessern? Diese nimmt ein Brechmittel sichrer hinweg. |
Гораздо худшую услугу лекарствоведению оказали те, которые искали путь к нахождению целительных сил в примешивании неизвестных лекарств к выпущенной из жилы крови, чтобы увидеть, светлее или темнее, жиже или гуще сделается кровь. Как будто мы можем так же непосредственно доставить лекарства крови в кровеносном сосуде, как и в пробирном стакане! Как будто лекарства не должны раньше подвергнуться невероятным изменениям в пищеварительном канале, прежде чем они (и всё ещё по нескольким окольным путям!) поступят в кровь! Притом, какой различный вид имеет уже сама по ce6е выпущенная из жилы кровь, смотря по тому, выпущена ли она из разгорячённого или более спокойного тела, через меньшее или большее отверстие в кровеносном сосуде, течёт ли она струёй или по каплям, в холодной или тёплой комнате, и выливается ли в плоский или узкий сосуд. |
Weit schlimmer haben diejenigen die Materia medica berathen, welche einen Weg zur Ausfindung der Heilkräfte in der Zumischung der unbekannten Arzneien zu dem aus der Ader gelassenen Blute suchten, um zu sehen, ob das Blut heller oder dunkler, flüssiger oder gerinnbarer werde. Gleich als ob wir die Arzneien zu dem Blute in der Ader unmittelbar bringen könnten, als sie in ihrer Probeschale thun! Gleich als ob die Arzneien nicht erst unglaubliche Aenderungen im Verdauungskanale erleiden müssten, ehe sie (und immer noch erst durch einige Umwege) ins Blut gelangen könnten! Wie verschiedenes Ansehn erhält nicht das aus der Ader gelassene Blut schon vor sich, je nachdem es aus einem erhitzten oder ruhigern Körper, aus einer kleinen oder grössern Aderöffnung, im Sprunge oder tröpfelnd, in einem kalten oder warmen Zimmer, in ein flaches oder enges Gefäss gelassen wird? |
Такие мелочные способы исследования лекарственных сил носят уже прямо на себе отпечаток их ничтожества. |
Doch solche kleinliche Erforschungswege der Arzneiheilkräfte tragen schon selbst das Gepräge ihrer Nichtigkeit an sich. |
Даже впрыскивание лекарств в кровеносные сосуды животных представляет, по этой же именно причине, разнозначный и ненадёжный метод. Достаточно привести один-единственный случай: чайная ложка концентрированной лавровишневой воды, почти наверное лишает кролика жизни, будучи введена ему в желудок; при впрыскивании же в ярёмную вену, она не производит никакой перемены; животное остается весёлым и здоровым. |
Selbst die Einspritzung der Arzneimittel in die Adern der Thiere ist aus eben dieser Ursache eine sehr heterogene und unsichre Methode. Nur eines einzigen Umstandes zu gedenken, so bringt ein Theelöffel konzentrirtes Lorberkirschwasser ein Kaninchen fast gewiss ums Leben, wenn es in den Magen kömmt, in die Drosselader eingespritzt aber zeigt es keine Veränderung; das Thier bleibt munter und wohl. |
А разве вливание лекарств в рот животным научит нас чему-нибудь достоверному относительно их лекарственных действий? Далеко нет! Разве тело их не весьма значительно отличается от нашего! Свинья переносит без вреда очень большое количество чилибухи, между тем, как люди умирали от 15 гран. Собака перенесла одну унцию свежих листьев, цветов и семян аконита; какой же человек не умер бы от этого? Лошади без вреда едят сухую траву аконита. Так же смертельны для человека листья тисового дерева, между тем, как домашние животные от них жиреют. И как же можно из действия лекарств на животных заключать о действии их на людей, когда даже у животных эти действия так часто бывают так различны? Желудок волка, отравленного аконитом, был найден воспаленным, желудок же одной большой и одной маленькой кошки - нет, хотя они также погибли от аконита. Что же из этого позволительно заключить? Поистине немного, даже если бы я не хотел сказать, ничего. Но, по крайней мере, верно то, что более тонкие внутренние изменения и ощущения, которые человек может выразить словами, у животных совершенно отпадают. |
So wird dann aber wohl die Einflössung in den Mund der Thiere etwas Gewisses über ihre arzneilichen Wirkungen lehren? Bei weitem nicht! Wie sehr weicht nicht ihr Körper von dem unsrigen ab! Eine grosse Menge Krähenaugen verträgt ein Schwein ohne Schaden, und von 15 Gran sind schon Menschen gestorben. Ein Hund vertrug eine Unze frische Blätter, Blüthen und Saamen von Napellsturmhut, welcher Mensch würde nicht davon sterben? Die Pferde fressen das trockne Kraut davon ohne Schaden. So tödlich für Menschen auch die Taxusblätter sind, so werden doch Hausthiere davon fett. Und wie kann man auch Schlüsse von den Wirkungen der Arzneien bei Thieren auf die Wirkungen bei Menschen machen, da sie oft so sehr selbst unter den Thieren von einander abweichen? Den Magen eines mit Napellsturmhut getödeten Wolfs fand man entzündet, den einer grossen und einer kleinen Katze aber nicht, ob sie gleich ebenfalls damit getödet worden waren. Was lässt sich daraus schliessen? Gewiss nicht viel, wenn ich auch nicht sagen wollte, nichts. – Wenigstens ist so viel gewiss, dass die feinern innern Aenderungen und Empfindungen, die der Mensch durch Worte ausdrücken kann, bei Thieren ganz wegfallen. |
Чтобы испытать, производит ли данное вещество очень сильные или опасные явления, для этого ещё можно, в общем, пользоваться опытами на нескольких животных одновременно, а также подметить при этом все резко бросающееся в глаза, и общее влияние на движение членов, холод и жар, рвоту и понос и т.п., но узнать общую связь или что-либо положительное, что могло бы иметь влияние на суждение об истинной целительной силе данного средства у человека, – никогда. Такие опыты для этого слишком темны, слишком грубы и, если можно так выразится, слишком неуклюжи. |
Um zu prüfen, ob eine Substanz sehr heftige oder gefährliche Wirkungen hervorbringe, das lässt sich im allgemeinen wohl (bei Versuchen an mehrern Thieren zugleich) wahrnehmen, auch wohl etwas in die Sinne fallendes, allgemeines von Wirkungen auf Bewegung der Glieder, Kälte oder Hitze, Oeffnung von oben oder unten u.d. gl. aber etwas Zusammenhängendes, Entscheidendes nie, was Einfluss auf die Beurtheilung der eigentlichen Heilkraft des Mittels bei Menschen haben könnte. Dazu sind solche Versuche zu dunkel, zu roh, und, wenn ich so sagen darf, zu plump |
Так как вышеупомянутые источники испытания целительных сил лекарственных веществ так легко иссякли, то систематик лекарствоведения стал придумывать другие и, как ему казалось, более верные способы. Он стал приискивать их в самих лекарственных веществах и воображал тут найти намеки, которые служили бы ему руководством. Но он упустил из виду, что доступные чувствам внешние признаки их часто очень обманчивы, не менее обманчивы, чем физиономика для угадывания истинного мнения. |
Da die erwähnten Erforschungsquellen der Heilkräfte der Arzneien so leicht versiegten, so dachte der Systematiker der Arzneimittellehre auf andre, wie ihm dünkte, sichrerer Art. Er suchte sie in den Arzneisubstanzen selbst auf, er wähnte da Winke zu finden, die ihn leiten sollten. Er bedachte aber nicht, dass die sinnlichen äussern Merkmale derselben oft sehr trüglich sind, so trüglich, als die Physiognomik bei Errathung der Herzensmeinungen. |
Грязно-коричневые растения[1] далеко не всегда ядовиты, так же мало как, наоборот, приятные краски растений ещё не доказывают их безвредности. Также и специальные свойства лекарственных веществ, насколько можно o них судить обонянием и вкусом, не могут дать надёжных заключений по отношению к ещё не испытанным средствам. Насколько я не хочу отказывать этим двум органам чувств в пригодности их к подтверждению лекарственных свойств, уже известных или предполагаемых из других источников, настолько же, с другой стороны, я советую осторожность тем, которые хотят произносить суждения только на основании этих чувств. Если горькое начало должно укреплять желудок, то почему его ослабляет морской лук? Если горько-ароматические вещества действуют горячительно, то почему болотный багун в такой сильной степени уменьшает жизненную теплоту? Если только те растения должны действовать вяжущим образом, которые с железным купоросом дают чернила, то почему же столь вяжущее начало в айве, кизиле и пр., не образует чернила? |
Die Lurida sind bei weitem nicht immer giftig, so wenig im Gegentheile die angenehmen Farben der Pflanzen etwas für ihre Unschuld beweisen. Auch die speziellern Eigenschaften der Droguen, von denen Geruch und Geschmack urtheilen kann, können keine zuverlässigen Schlüsse bei noch unversuchten Substanzen erlauben. So wenig ich diesen beiden Sinnen ihre Brauchbarkeit zur Bestätigung schon aus andern Gründen bekannter oder vermuthlicher Arzneitugenden absprechen will, so viel Behutsamkeit rathe ich auf der andern Seite denen an, welche nach ihnen allein Urtheile fällen wollen. Soll das bittere Grundwesen den Magen stärken, warum schwächt ihn die Squille? Sollen die bitter aromatischen Substanzen erhitzen, warum vermindert der Sumpfporst die Lebenswärme in so hohem Grade? Wenn nur diejenigen Gewächse, die mit Eisenvitriol Dinte geben, adstringirend seyn sollen, warum giebt das höchst zusammenziehende Wesen in den Quitten, den Mispeln. u.s.w. keine Dinte? |
Если вяжущий вкус должен указывать на крепительное вещество, то отчего цинковый купорос вызывает рвоту? Если кислоты действуют противогнилостно, то отчего мышьяк производит столь быстрое гниение в отравленном им теле? Разве сладкое питательно также и в свинцовом сахаре? Если эфирные масла и всё, что производит на языке жгучий вкус, действуют так же горячительно и на кровь, то почему эфир, камфора, каяпутовое масло, масло перечной мяты и эфирное масло горьких миндалей и лавровой вишни действуют противоположно? Если от ядовитых растений ожидают противного запаха, то почему он так незначителен в аконите, белладонне и наперстянке? почему он так незаметен в чилибухе и гуммигуте? Если от ядовитых растений ожидают противного вкуса, то почему столь необычайно быстро-смертельный сок корня Jatropha Manihot имеет лишь сладковатый и нисколько не острый вкус? Если выжатые жирные масла действуют часто мягчительно, то вытекает ли из этого, что все они таковы, а также воспаляющее масло, выжатое из семян Jatropha Сurcas? Если вещества, имеющие мало или никакого запаха и вкуса, должны быть без лекарственной силы, то каким же образом это согласуется с ипекакуаной, с рвотным камнем, с ядом гадюки, с азотом и с корнем лопеции? Кто станет считать корень переступня за питательное вещество на том основании, что он содержит много крахмала? |
Soll der adstringirende Geschmack einen Stärkungsstoff anzeigen, warum erregt der Zinkvitriol Erbrechen? Sind die Säuren fäulnisswidrig, warum bewirkt der Arsenik eine so schnelle Fäulniss in den damit vergifteten Körpern? Ist das Süsse etwa auch im Bleizucker nahrhaft? Sind ätherische Oele und das, was feurig auf der Zunge schmeckt, auch für das Blut erhitzend, warum thun der Aether, der Kampher, das Kajeputöl, das Pfeffermünzöl, und das ätherische Oel der bittern Mandeln und der Lorberkirsche das Gegentheil? Erwartet man von den giftigen Pflanzen einen widrigen Geruch, warum ist er so unbedeutend in Napellsturmhut, der Belladonna, und dem Fingerhute, warum so unmerklich in den Krähenaugen, der Gummigutte? Erwartet man von den giftigen Pflanzen einen widrigen Geschmack, warum ist der so äusserst schnell tödliche Saft der Wurzel der Jatropha Manihot blos süsslicht und nicht im mindesten scharf? Wenn die ausgepressten, fetten Oele oft schmeidigend sind, folgt daraus, dass sie es alle sind, etwa auch das inflammatorische aus dem Saamen der Jatropha Curcas gepresste? Sollen die Substanzen, welche wenig oder keinen Geruch und Geschmack haben, ohne Arzneikraft seyn, wie stimmt das mit der Ipekakuanhe, dem Brechweinstein, dem Viperngifte, der Stickluft und der kräftigen Lopezwurzel überein? Wer will die Zaunrübe für ein Nahrungsmittel aus dem Grunde ansehn, weil sie viel Stärkemehl enthält? |
Но, может быть, ботаническое родство позволяет сделать надёжное заключение о сходстве действия? Оно этого не позволяет в той мере, что существует много исключений с противоположными или весьма несогласными свойствами в одном и том же семействе растений и в большинстве семейств. Мы положим в основание самую совершенную естественную систему Муррея (Murray)[2]. |
Vielleicht erlaubt aber die botanische Verwandschaft einen sichern Schluss auf die Aehnlichkeit der Wirkung! Sie erlaubt ihn eben so wenig, als viele Ausnahmen von entgegengesetzten oder doch sehr abweichenden Kräften in einer und derselben Pflanzenfamilie und in den meisten derselben es giebt. Wir wollen das vollkommenste natürliche System, das Murrayische, zum Grunde legen. |
В семействе Coniferae внутренняя кора сосны (Pinus silvestris) даёт самым северным жителям род хлеба, между тем как кора ягодоносного тиса (Taxus baccifera) даёт смерть. Каким образом находятся в одном семействе Compositae жгучий корень слюногонной ромашки (Anthemis pyrethrum) со смертельно холодящим ядовитым лактуком (Lactuca virosa), возбуждающий рвоту слюногонный крестовик (Senecio vulgaris) с нежною скорцинерой, бессильная жёлтая лаванда (Gnaphalium arenarium) с героическим горным баранником (Arnica montana)? Имеет ли что-либо общее слабительная кустарниковая шаровка (Globularia alypum) с недействительным петельником (Statice) в семействе Aggregatae? Можно ли ожидать от сладкого индийского корня (Sium sisarum) чего-либо сходного с корнем ядовитой пустосели дудчатой (Oenanthe) или водяной бешеницы (Cicuta virosa), потому что они вместе стоят в одном семействе зонтичных? В семействе Hederaceae совсем не безвредный плющ (Hedera helix) имеет ли ещё какое-либо сходство с виноградной лозой (Vitis vinifera) кроме внешнего роста? Каким образом бессильный камышник (Ruscus) находится в одном семейств Sarmentaceae с одуряющим кукольваном (Menispermum cocculus) с горячительным змеиным корнем (Aristolochia) и с заячьим корнем (Asarum europaeum)? Можно ли ждать от подмаренника (Galum aparine) чего-нибудь сходного с мариландской спигелией (Spigelia marylandica), потому что оба стоят в семействе Stellatae? Какое сходство в действии можно найти между дыней (Cucumis melo) и ослиным огурцом (Momordica elaterium) из одного того же семейства Cucurbitaceae? В семействе Solanaceae, каким образом стоят рядом безвкусный царский скипетр (Verbascum thapsus) с жгучим стручковым перцем (Capsicum annuum), или судорожно раздражающий первые пути табак, с задерживающей естественные сокращения кишечника чилибухой (Strychnos nux vomica)? Как можно поставить нелекарственный барвинок (Vinca pervinca) рядом с олеандром (Nerium oleander) в семействе Contortae? Действует ли волнистый полушечник (Lysimachia numularia) сходно c водяным трилистником (Menyanthes trifoliata), или бессильная аптечная скороспелка (Primula veris), сходно с драстическим кругляком (Cyclamen europaeum) в семействе Rotaceae ? Можно ли заключить по свойствам толокнянки (Arbutus uva ursi), укрепляющей мочевые пути, о свойствах горячительно одуряющей сибирской розы (Rhododendron chrysanthum) в семейств Bicornes? Можно ли в каком-либо отношении сравнивать в семействе Verticillatae едва только вяжущий черноголовник (Prunella vulgaris) и невинную пирамидальную дубровку (Ajuga pyramidalis) с эфирной кошачьей травой (Teucrium marum) и жгучей критской душицей (Origanum creticum)? В чём родственны по свойствам железняк (Verbena officinalis) с бурно действующим аптечным авраном (Gratiola ojfficinalis) в семействе Personatae? Как далеко отстоит по действию солодковый корень (Glycyrrhiza) от жофреи (Geoffroya), хотя оба из одного семейства Papilionaceae? В семейств Lomentaceae , в какой параллели стоят свойства стручкового рожечника (Ceratonia siliqua) к свойствам аптечной дымницы (Fumaria officinalis), корня сенеги (Polygala senega) и перувианского бальзама (Myroxylon peruiferum)? Или разве сходны хоть в чём- нибудь между собой чернушка (Nigella sativa), душистая рута (Ruta graveolens), обыкновенный пион (Paeonia officinalis) и ядовитый ранункул (Ranunculus sceleratus), хотя все они из семейства Multisiliquae? Бархатка полевая (Spiraea filipendula) и стоячий завязник (Tоrтепtulla erecia) соединены в одной семье Senticosae, a между тем как различны их свойства? Красная смородина (Ribes rubrum) и лавровая вишня (Prunus laurocerasus), обыкновенная рябина (Sorbus aucuparia) и персидский миндальник (Amygdalus persica), как несходны в своих свойствах, а, тем не менее, в одном семейств Ротасеае? Семейство Succulentae соединяет дикий перец (Sedum acre) и портулак (Portulaca oleracea), конечно, не ради их сходных свойств! Каким образом белоцвет попадает в одно семейство со слабительным льном (Linum catharticum), или кислинка (Oxalis acetosella) с горькой квассией (Quassia amara)? Конечно, не ради сходства действия. Как несходны по лекарственным свойствам все члены семейств Ascyroideae, Dumosae, Trihilatae! А в семействе Tricoccae, что общего имеют едкий молочай (Euphorbia officinalis) с небезразличным для нервов самшитовым деревом (Вuxus sempervirens)? Невкусный грыжник (Herniaria glabra), острый лаконос (Phytolacca decandra), подкрепляющая лебеда (Chenopodium ambrosioides) и жгучий горец водоперечный (Polygonum hydropiper), – какое общество в семействе Oleraceae! Как различно действуют Scabridae! Что общего у слизисто-нежной белой лилии (Lilium candidum) рядом с чесноком (Allium sativum) или морским луком (Scilla maritima), или у спаржи (Asparagus officinalis) рядом c ядовитой белою чемерицей (Veratrum album) в семействе Liliaceae? |
In der Familie der Coniferae giebt die innere Binde der Kienfichte (Pinus sylvestris) den nördlichsten Völkern eine Art Brod, während die Rinde des Beereibenbaums (Taxus baccifera) den Tod giebt. – Wie kömmt die brennende Wurzel der Bertramkamille (Anthemis Pyrethrum) mit dem tödlich kältenden Giftlattich (Lactuca virosa), so wie das Erbrechen erregende Speykreuzkraut (Senecio vulgaris) mit der milden Skorzonere, die kraftlose Sand-Rainblume (Gnaphalium arenarium) mit dem heroischen Fallkrautwohlverlei (Arnica montana) in Eine Familie (der Compositae)? – Hat wohl die purgirende Strauchkugelblume (Globularia Alypum) etwas mit der unkräftigen Statice in der Familie Aggregatae gemein? – Lässt sich von der Zuckerwurzel (Sium Sisarum) etwas ähnliches als von der Wurzel der giftigen Nebendolde (Oenanthe) oder des Giftwütherichs (Cicuta virosa) erwarten, weil sie zusammen in der Schirmfamilie stehen? – Hat wohl (in der Familie hederaceae) der gar nicht unschuldige Ewigepheu (Hedera Helix) mehr Aehnlichkeit mit der Edelweinrebe (Vitis vinifera) als etwa im äussern Wuchse? – Wie kömmt der kraftlose Brusch (Ruscus) mit dem betäubenden Kockelmendsaamen (Menispermum Cocculus), dem erhitzenden Osterluzey (Aristolochia) und dem Brechhaselkraute (Afarum europaeum) in Eine Familie (der Sarmen taceae)? – Lässt sich vom Klebmeyer (Galium Aparine) etwas ähnliches als von der oft tödlichen Spigelia marylandica erwarten [407] weil sie beide unter den Stellatae stehen? – Welche Aehnlichkeit der Wirkung findet man zwischen der Melone (Cucumis Melo) und der Eselspringgurke (Momordica Elaterium) aus derselben Familie Cucurbitaceae? – Und nun in der Familie Solanaceae, wie paaret sich die schmacklose Königskerze (Verbascum Thapsus) mit der brennenden Sommerbeissbeere (Capsicum annuum) oder der die ersten Wege krampfende Tabak mit den die natürlichen Bewegungen des Darmkanals hemmenden Krähenaugen (Strychnos Nux vomica)? – Wie will man das unarzneiliche Bärwinkelsingrün (Vinca pervinca) neben dem betäubenden Unholdoleander (Nerium oleander) stellen in der Familie Contortae? – Wirkt der wässerige Pfennigweiderich (Lysimachia Numularia) der Fieberkleeblume (Menyanthes trifoliata) ähnlich, oder die unkräftige Primelschlüsselblume (Primula veris) dem drastischen Erdscheibeschweinsbrode (Cyclamen europaeum) in der Familie Rotaceae? – Lässt sich von den Eigenschaften der die Harnwege stärkenden Sandbeerbärentraube (Arbutus Uvaursi) auf [408] die des erhitzend betäubenden Schneerosegichtstrauchs (Rhododendron Chrysanthum) in der Familie Bicornes schliessen? – Ist in den Verticillatae die kaum etwas adstringirende Gottheilbraunelle (Prunella vulgaris) und der unschuldige Kukukgünsel (Ajuga pyramidalis) mit dem ätherischen Katzengamander (Teucrium Marum) oder dem feurigen Kreterdost (Origanum creticum) nur in irgend einem Betrachte zu vergleichen? – Wie ist der Taubenkrauteiserich (Verbena officinalis) mit dem heftigen Wildaurin (Gratiola officinalis) an Kräften verwandt in der Familie Personatae? – Wie weit enfernt sich die Glycyrrhiza von der Geoffroya in der Wirkung, obgleich in derselben Familie Papilionaceae? – In welcher Parallele stehen in der Familie Lomentaceae die Eigenschaften der Soodbrodkarobe (Ceratonia Siliqua) mit denen des Taubenkropferdrauchs (Fumaria officinalis), des Senegawamsels (Polygala Senega) oder des Perubalsambaums (Myroxylon peruiferum)? – Oder gleichen sie etwa der Garteneichel (Nigella sativa) und die Gartenraute (Ruta graveolens), die Pfingstrosenpäone (Paeonia officinalis) und der Gifthahnefuss (Ranunculus sceleratus) auch nur im mindesten an Kräften, obgleich allesamt aus der Familie Multisiliquae? – Den Filipendelwedel (Spiraea Filipendula) und die Rothheiltormentille (Tormentilla erecta) vereinigt die Familie Senticosae und doch, wie unähnlich an Eigenschaften? – Der Iohannisbeerribes (Ribes rubrum) und die Lorberkirsche (Prunus laurocerasus), der Vogelbeerspierling (Sorbus acuparia) und die Pfirschmandel (Amygdalus persica), wie ungleich an Kräften, und doch in derselben Familie Pomaceae! – Die Familie Succulentae vereinigt die Mauerpfefferfetthenne (Sedum acre) und den Gemüssportulak (Portulaca oleracea), gewiss nicht wegen ähnlicher Wirkungen! – Wie kömmt der Storchschnabel mit dem Purgirlein (Linum catharticum), der Sauerkleelujel (Oxalis acetosella) mit der Bitterquassie (Quassia amara) in eine und dieselbe Familie? doch nicht wegen Aehnlichkeit der Kräfte? – Wie ungleichartig an Arzneikraft sind alle die Glieder der Familie Ascyroideae! – und die der Dumosae! – und die der Trihilatae! – In der Familie Tricoccae, was hat da die fressende Euphorbenwolfsmilch (Euphorbia officinalis) mit dem für die Nerven nicht gleichgültigen Buchsbaum (Buxus sempervirens) für Gemeinschaft? – Das unschmackhafte Glattbruchkraut (Herniaria glabra), die scharfe Kermesphytolacke (Phytolacca decandra), der erquickende Ambergänsefuss (Chenopodium ambrosioides) und der brennende Wasserpfefferknöterich (Polygonum hydropiper), welche Gesellschaft (in der Familie Oleraceae)! – Wie ungleich wirkend sind die Scabridae! – Was soll die blos schleimig milde Weisslilie (Lilium candidum) neben dem Knoblauch (Allium sativum) oder die Meerzwiebel (Scilla maritima), was der Essspargel (Asparagus officinalis) neben der giftigen Weissnieswurzel (Veratrum album) in der Familie Liliaceae? – |
Я слишком далёк, чтобы отрицать, сколько важных намёков, тем не менее, может дать естественная система философическому преподавателю лекарствоведения, чувствующему призвание открывать новые лекарственные средства, но эти намёки служат только для того, чтобы или подтверждать и пояснять уже известные факты или, при ещё не испытанных растениях, сначала соединяться в гипотетические предположения, которым ещё многого не достаёт, до вероятности, приближающейся к достоверности. |
Ich bin weit entfernt, zu verkennen, wie viel wichtige Winke gleichwohl das natürliche System dem philosophischen Arzneimittellehrer geben kann, und der den Beruf fühlt, neue Arzneimittel aufzufinden, aber diese Winke helfen doch nur entweder schon bekannte Thatsachen bestätigen, und kommentiren, oder sie vereinigen sich bei noch unversuchten Pflanzen erst zu hypothetischen Muthmassungen, denen noch viel an einer der Zuverlässigkeit sich nähernden Wahrscheinlichkeit abgeht. |
Однако, как можно ждать общего сходства действия в группах растений, помещённых вместе в так называемой естественной системе часто только лишь на основании ничтожных наружных сходств, когда даже гораздо ближе друг с другом родственные растения одного и того рода так часто несходны между собою по лекарственному действию. Примером могут служить разновидности из рода Impatiens, Serapias, Cytisus, Ranunculus, Calamus, Hibiscus, Prunus, Sedum, Cassia, Polygonum, Convallaria, Linum, Rhus, Seseli, Coriandrum, Aethusa, Sium, Angelica, Chenopodum, Asclepias, Solanum, Lolium, Allium, Rhamnus, Amygdalus, Rubus, Delphinium, Sisymbrium, Polygala, Teucrium, Vaccinium, Cucumis, Apium, Pimpinella, Anethum, Seandia, Valeriana, Anthemis, Artemisia, Centaurea, Juniperus, Brassica. Какая разница между безвкусной врачебной губкой (Boletus igniarius) и горькой драстической[3] лиственничной губкой (Boletus laricis), между съедобным рыжиком (Agaricus deliciosus) и мухомором (Agaricus muscarius), между каменным мхом (Lichen saxatilis) и здоровым[4] исландским мхом (Lichen islandicus)! |
Doch wie will man durchgängige Wirkungsähnlichkeit bei Pflanzengruppen erwarten, die oft nur nach kleinen äusserlichen Aehnlichkeiten in dem sogenannten natürlichen Systeme zusammengestellt sind, da selbst weit näher mit einander verwandte Gewächse, Pflanzen Einer und derselben Gattung sich zuweilen so ungleich an arzneilicher Wirkung sind. Die Arten der Gattung Impatiens, Serapias, Cytisus, Ranunculus, Calamus, Hibiscus, Prunus, Sedum, Cassia, Polygonum, Convallaria, Linum, Rhus, Seseli, Coriandrum, Aethusa, Sium, Angelica, Chenopodium, Asclepias, Solanum, Lolium, Allium, Chenopodium, Rhamnus, Amygdalus, Rubus, Delphinium, Sisymbrium, Polygala, Teucrium, Vaccinium, Cucumis, Apium, Pimpinella, Anethum, Scandix, Valeriana, Anthemis, Artemisia, Centaurea, Juniperus, Brassica mögen Beispiele seyn. Welcher Unterschied zwischen dem unschmackhaften Zunderlöcherschwamm (Boletus igniarius) und dem, bittern, drastischen Lerchenlöcherschwamm (Boletus laricis), zwischen dem Reiskerblätterschwamm (Agaricus deliciosus) und dem Fliegenblätterschwamm (Agaricus muscarius), zwischen der holzigen Steinflechte (Lichen faxatilis) und der kräftigen Isländerflechte (Lichen islandicus)! |
Хотя я охотно соглашаюсь, что, в общем, сходство действия встречается гораздо чаще у разновидностей одного рода, чем между целыми породами, сопоставленными по группам в естественной системе, и что заключение в первом случае имеет за себя гораздо больше правдоподобности, тем не менee, будь ещё столько же пород, разновидности которых представляют между собою большое сходство действия, я, по убеждению своему, должен предостеречь, чтобы меньшая часть весьма несходно действующих разновидностей внушала нам побольше недоверия к такому способу заключения, так как здесь речь идёт не о фабричном опыте, а о важнейшем и труднейшем обстоятельстве у человека, о его здоровье.* * Заключение о сходстве действия между разновидностями одного рода будет тем сомнительнее, что даже одна и та же разновидность, одно и то же растение, в своих различных частях нередко обнаруживают весьма различные лекарственные свойства. Как сильно отличается маковая головка от макового семени, выделяющаяся из листьев лиственницы манна от лиственничного терпентина, прохладительная камфара в корнe коричного дерева от жгучего коричного масла, вяжущий сок в плодах различных мимоз от безвкусной, выделяющейся из их ствола камеди, едкий стебель ранункулa от его нежного корня! |
So gern ich auch zugebe, dass im Allgemeinen Aehnlichkeit der Wirkung weit öfterer bei Arten einer Gattung, als zwischen ganzen, gruppenweise im natürlichen System zusammengestellten Geschlechtern anzutreffen ist, und dass ein Schluss auf ersterm Wege weit mehr Aehnlichkeit vor sich habe, so drängt mich doch meine Ueberzeugung zu warnen, dass, wenn es auch noch soviel Geschlechter gäbe, deren Arten grosse Aehnlichkeit in ihren Wirkungen mit einander gemein hätten, uns die kleinere Zahl der sehr ungleich wirkenden doch sehr mistrauisch gegen diese Art zu schliessen machen müsse, da es hier keinem Fabrikversuche, sondern der wichtigsten und schwierigsten Angelegenheit des Menschen, der Gesundheit, gilt.* * Um so bedenklicher wird der Schluss auf Wirkungsähnlichkeit zwischen Arten einer Gattung, da sogar eine und dieselbe Art, eine und dieselbe Pflanze in ihren verschiedenen Theilen zuweilen sehr abweichende Arzneikräfte zeigt. Wie sehr weicht der Mohnkopf vom Mohnsaamen, die aus den Blättern der Lerchensichte schwitzende Manna von dem Lerchenterbenthin, der kühlende Kampher in der Wurzel des Zimmtlorbers von dem brennenden Zimmtöle, der adstringirende Saft in den Früchten verschiedner Mimosen von dem schmacklosen, aus ihrem Stamme dringenden Gummi, der ätzende Stengel des Gifthahnefuss von seiner milden Wurzel ab! |
Следовательно, и этот путь не может быть преследуем, как надёжное основание для отыскания лекарственных свойств растений. |
Also, auch dieser Weg ist nicht als sichrer Grundsatz zur Ausmittelung der Arzneikräfte der Pflanzen zu befolgen. |
Нам не остаётся ничего больше, как наблюдение на человеческом теле. Но какое наблюдение? Случайное или преднамеренное? |
Es bleibt uns nichts, als die Erfahrung am menschlichen Körper übrig. Aber welche Erfahrung? Die ungefähre, oder die geflissentliche? |
Наибольшее число благодетельных свойств лекарственных веществ, я смиренно в этом сознаюсь, было открыто в силу нечаянного, эмпирического наблюдения, благодаря случаю, часто впервые даже не врачами. Отважные, часто даже слишком отважные врачи, затем мало-помалу пробовали их. |
Die meisten Tugenden der Arzneikörper sind, ich lege diess demüthigende Geständniss ab, durch ungefähre, empirische Erfahrung entdeckt werden, durch Zufall, oft durch Nichtärzte zuerst bemerkt. Dreiste, oft allzu dreiste Aerzte machten dann nach und nach Proben damit. |
Я вовсе не намерен оспаривать высокое значение этого способа открытия лекарственных сил: дело говорит само за себя. Но нам при этом ничего не остаётся делать, случай исключает всякое преднамерение, всякую самодеятельность. Печально думать, что благороднейшее и необходимейшее искусство построено на милости случая, который всегда предполагает множество подверженных опасности человеческих жизней. Разве достаточно случайности таких открытий для совершенствования врачебной науки, для восполнения её пробелов? Из года в год мы узнаём новые болезни, новые направления и осложнения болезней, новые болезненные состояния, и если для отыскания целебных средств у нас нет другого пути, более подчинённого нашей власти, кроме того, который нам предоставляет случай, то нам не остаётся ничего другого, как лечить болезни общеупотребительными (поэтому, я мог бы часто желать, лучше никакими) или такими средствами, которые казались нам полезными в, по-видимому, сходных болезненных состояниях. Но мы часто не достигаем цели, потому что видоизменённое состояние уже не есть то же самое. Грустно вперяем мы наши взоры в грядущие столетия, когда случай, может быть, откроет особенное лекарственное средство для этого особенного направления болезни, для этого особенного состояния, как хинную кору для истинной перемежающейся лихорадки или ртуть для венерической болезни. |
Ich bin gar nicht willens, diesem Entdeckungswege der Arzneikräfte seinen hohen Werth abzusprechen; die Sache redet von selbst. Aber für uns giebt es dabei nichts zu thun; Zufall schliesst allen Vorsatz, alle Selbstthätigkeit aus. Traurig ist der Gedanke, auf die Diskretion des Ungefährs, die immer eine Menge befährdete Menschenleben voraussetzt, die edelste, unentbehrlichste Kunst gebaut zu sehen. Reicht der Zufall solcher Entdeckungen zur Vervollkommnung der Arzneikunde, zur Ergänzung der Lücken hin? Von Jahr zu Jahr lernen wir neue Krankheiten, neue Wendungen und Verwickelungen von Krankheiten, neue Krankheitszustände kennen, haben wir nun keinen, mehr in unsrer Gewalt stehenden, Weg zur Auffindung der Hülfsmittel vor uns, als den der Zufall uns gestattet, so bleibt uns nichts übrig, als sie mit allgemeinen (dafür möchte ich oft wünschen, gar keinen) oder solchen Mitteln zu behandeln, die in uns ähnlich dunkenden Krankheiten, und ähnlich scheinenden Krankheitszuständen sonst wohl dienlich geschienen haben. Wir verfehlen aber oft des Zwecks, weil eine veränderte Sache nicht dieselbige ist. Traurig sehen wir vor uns hin in die kommenden Jahrhunderte, wo ein eigenthümliches Heilmittel für diese besondre Krankheit, für diese besondre Krankheitswendung, für diesen besondern Umstand vom Zufall vielleicht entdeckt werden wird, wie für das reine Wechselfieber die Rinde, oder für die Lustseuche das Quecksilber. |
Такое скудное развитие наиважнейшей науки, – как и столкновение эпикуровских атомов для возникновения мира, – не могло быть волей всемудрого и всеблагого Спасителя рода человеческого. Было бы очень унизительно для благородного человечества, если бы его сохранение должно было зависеть только от случая. Нет! утешительно думать, что для каждой особенной болезни, для каждой своеобразной болезненной конституции существуют свои особенные непосредственно пособствующие средства, а также и способы их преднамеренно отыскивать. |
Eine so prekäre Bildung der wichtigsten Wissenschaft, – wie etwa der Zusammenflug der Epikurischen Atome zur Weltentstehung – konnte des weisesten und gütigsten Menschenerhalters Wille nicht seyn. Es wäre sehr demüthigend für das erhabne Menschengeschlecht, wenn seine Erhaltung blos vom Zufalle abhangen sollte. Nein! es ist erquickend, zu denken, dass es für jede besondre Krankheit, jede eigentümliche Krankheitsverfassung eigenthümliche, direkt hülfreiche Mittel gebe, und auch Wege, sie geflissentlich ausfindig zu machen. |
Когда я говорю о преднамеренном отыскивании недостающих ещё нам лекарственных сил, то я подразумеваю не те эмпирические, в госпиталях обыкновенно производимые опыты, где при том или другом трудном, часто даже вовсе неточно наблюденном случае, в котором не помогают известные средства, хватаются за какое-нибудь средство, ещё вообще не испытанное или не испытанное в подобном случае, действуя на удачу слепого счастья, под влиянием случайных выдумок или руководствуясь тёмными предугадываниями, в которых невозможно дать отчёта ни себе, ни другим. Такая эмпирическая смелость, даже при самом снисходительном наименовании, есть ничто иное, как безумная азартная игра, если не хуже этого. |
Wenn ich die geflissentliche Ausfindung der uns noch fehlenden Arzneikräfte nenne, so meyne ich nicht jene empirischen, gewöhnlich in Spitälern angestellten Proben, wo man bei dem oder jenen schwierigen, oft gar nicht genau beobachteten Falle, in welchem das Bekannte nicht helfen will, zu irgend einer, entweder überhaupt, oder doch bei diesem Umstande unversuchten Drogue greift, vom Gerathewohl und blinden Einfällen, oder doch von so sehr dunkeln Ahndungen geleitet, von denen man weder sich noch Andern Rechenschaft zu geben im Stande ist. Solche empirische Wagstücke sind, mit dem gelindesten Nahmen belegt, thörichtes Würfelspiel, wo nicht gar etwas noch schlimmeres. |
Я также тут не говорю о несколько более рациональных опытах в частной практике и в госпиталях с эмпирическими средствами, кое-как, то здесь, то там превосхваляемыми против тех или других болезненных состояний, но основательно ещё не исследованных. Ими также наносится опасность здоровью и жизни больных, если не положены в основание лечения известные права и искусства; но осторожность и практический гений врача всё-таки могут сгладить многие неровности его полуэмпирического образа действий. |
Auch von den etwas rationellern Versuchen schon hie und da empirisch gegen diese oder jene Krankheitszustände obenhin gelobter, weiter aber nicht geprüfter Mittel in der Privatpraxis und in Spitälern rede ich hier nicht. Sie geschehen zwar auch, wenn nicht einige kunstmässige Gründe des Verfahrens zum Leitfaden genommen werden, zum Theil auf Gefahr der Gesundheit und des Lebens der Kranken, aber die Behutsamkeit und das praktische Genie des Arztes kann doch viel Unebnes seiner halbempirischen Unternehmungen wieder ins Geleise bringen. |
Так как у нас есть уже большое число лекарств и иных средств, о которых мы ясно видим, что они действительны, но наверное не знаем, какие именно болезни они могут излечивать, и так как мы опять имеем другие средства, которые в известных болезнях то помогали, то нет, и о которых мы ещё не имеем отчётливых представлений, где они могут быть правильно и вполне уместно применяемы, то пока нет даже необходимости увеличивать лекарственный арсенал количественно. Весьма вероятно, что в имеющихся уже теперь средствах, заключается вся (или почти вся) помощь, которой нам ещё недостает. |
Da wir schon eine grosse Menge Arzneimittel haben, von denen wir wohl sehen, dass sie wirksam sind, aber nicht recht wissen, was sie etwa für Krankheiten heben könnten, und wieder andre, die in genannten Krankheiten bald geholfen bald nichts geholfen haben, und von denen wir noch keine deutlichen Begriffe haben, wo sie genau und am rechten Orte anzupassen sind, so möchte es vor der Hand gar nicht nöthig seyn, den Arzneivorrath in der Zahl zu vermehren. Sehr wahrscheinlich lieget in den schon vorhandnen alle (oder doch beinahe alle) die Hülfe, die uns noch gebricht. |
Но, прежде чем высказываться далee, я должен в своё оправдание сделать признание, что я ни для какой так или иначе называемой болезни вообще, со всеми её разветвлениями, влияниями, побочными симптомами и уклонениями, которые в патологии незаметно и слишком охотно вводятся в её существенный характер как неизменные принадлежности, не ожидаю всеобщего специфического средства и даже не верю, чтобы подобные средства могли существовать. Только в силу слишком большого однообразия и самостоятельности перемежающейся лихорадки и венерической болезни, могли найтись против них средства, которые и в глазах многих врачей представлялись специфическими, как уклонения в этих болезнях обыкновенно встречаются гораздо реже или незначительнее, чем в других, а, следовательно, и хинная корка, и ртуть, должны гораздо чаще помогать, чем не помогать. Но ни хинная корка не специфична в перемежающейся лихорадке в самом широком смысле,* ни ртуть в венерической болезни в самом широком смысле; но они, по всей вероятности, специфичны в обеих болезнях, когда они просты, чисты и чужды всяких осложнений. Наши великие и просвещённые наблюдатели в болезнях достаточно постигли эту истину, чтобы мне нужно было подробнее распространяться об этом предмете. * Только жаль, что не было усмотрено, почему, например, из 7/15 всех так называемых перемежающихся лихорадок, против которых хинная корка оказалась недействительною, 3/15 потребовали для своего излечения чилибухи, или горьких миндалей, 2/15 - опия, 1/15 - кровопускания и ещё 1/15 - маленьких приёмов рвотного корня! Довольствовались говорить: "Хинная корка не помогла, но помогли Игнатьевы бобы", а почему, этого мы ясно не слышим. Если была чистая перемежающаяся лихорадка, то хинная корка должна была помочь; при осложнении же чрезмерной раздражительностью, особенно первых путей, это уже не была чистая перемежающаяся лихорадка, поэтому хина и не могла помочь, и нужно было на известных основаниях выбрать, как излечивающее или добавочное средство, Игнатьевы бобы, чилибуху или горький миндаль, смотря по различному состоянию организма, причём вовсе не нужно было удивляться, что хина не помогла. |
Ehe ich mich aber weiter erkläre, muss ich, mich zu verwahren, das Bekenntniss ablegen, dass ich für keine, so und so genannte [418] Krankheit überhaupt mit allen den Ausdehnungen, Nebenzufällen und Abweichungen überladen, die man in Pathologien nur gar zu gern in ihren essentiellen Charakter, als unveräusserliche Pertinenzstücke, unvermerkt einzuschieben pflegt, ein durchgängig spezifisches Mittel erwarte, auch nicht glaube, dass es dergleichen geben könne. Nur die so grosse Einfachheit und Selbstständigkeit der Wechselfieber und der venerischen Krankheit konnten Gegenmittel finden, die sich in den Augen vieler Aerzte als spezifisch qualifizirten, da die Abweichungen in diesen Krankheiten weit seltner oder unbedeutender zu seyn pflegen, als in andern, folglich auch Rinde und Quecksilber weit helfen, als nicht helfen mussten. Aber spezifisch sind weder die Rinde im Wechselfieber weitläufigsten Verstandes,* noch das Quecksilber in der venerischen Krankheit weitläuftigsten Verstandes; spezifisch aber vermuthlich in beiden Krankheiten, wenn sie einfach, rein und von aller Komplikation abgesondert genommen werden. Unsre grossen, erleuchteten Krankheitsbeobachter haben diese Wahrheit zur Gnüge eingesehn, als dass ich mich weitläuftiger hierüber auszulassen nöthig hätte. * Nur Schade, dass man nicht einfahe, warum z.B. von den etwa 7/15 aller der sogenannten Wechselfieber, gegen die die Rinde nichts vermochte, drey Funfzehntel Krähenaugen, oder bittere Mandeln, andre Funfzehntel Mohnsaft, ein andres Funfzehntel Aderlass und noch ein andres Funfzehntel kleine Gaben Brechwurzel zur Heilung erforderten! Man begnügte sich zu sagen, »Rinde half nicht, aber Ignatzbohne half«; warum? das hören wir nicht deutlich. War es ein reines Wechselfieber, so musste die Rinde helfen; bei der Komplikation mit übermässiger Reitzbarkeit, vorzüglich der ersten Wege aber, war es kein reines Wechselfieber mehr, da konnte sie nicht helfen, da musste man aus Gründen Ignatzbohne, Krähenaugen oder bittre Mandeln, je nach dem verschiednen Körperzustande, zum Heilmittel oder zum Beimittel wählen, und durfte und sollte sich gar nicht wundern, dass Rinde nicht half. |
Но, если я вполне отрицаю существование абсолютных спецификов для отдельных болезней, в том объёме, какой им придает обыкновенная патология,* то, с другой стороны, я убеждён, что существует столько же специфических средств, сколько существует различных состояний отдельных болезней, т.е., особые специфики для чистой болезни и особые – для уклонений и прочих неестественных состояний тела. * Истории болезней ещё не настолько хорошо поставлены, чтобы надлежащим образом старались отделять существенное от случайного, своеобразное от привходящего и всё постороннее, зависящее от идиосинкразии, образа жизни, страстей, эпидемического поветрия и разных других внешних обстоятельств. При описании какой-либо болезни часто кажется, что читаешь собрание притянутых воедино историй болезни без упоминания имени, места, времени и т.д., без истинного абстрактно чистого, обособленного характера болезни, отдельно от случайного, (заслуживающего места где-нибудь позади). Только новейшие, так называемые нозологи[5], пытались дать такие отрывки; их разделение по родам соответствует тому, что я называю своеобразным характером каждой болезни, а их виды соответствуют случайностям. Прежде всего, мы должны заботиться о главной болезни; уклонения же и побочные симптомы только в том случае требуют особенной помощи, если они настоятельны или если выздоровление особенно трудно; но они требуют главной помощи, с пренебрежением первоначальной болезнью, если последняя, перейдя в хроническую, стала менее важной и настоятельной; они же постепенно возвысились до значения главной болезни. |
Wenn ich nun durchaus leugne, dass es absolute Spezifika für einzelne Krankheiten gebe, nach der Ausdehnung, die ihnen die gewöhnliche Pathologie* anweiset, so glaube ich auf der andern Seite, überzeugt zu seyn, dass es soviel Spezifika giebt, als es verschiedne Zustände der einzelnen Krankheiten giebt, d.i. für die reine Krankheit Spezifika und für die Abweichungen und übrigen unnatürlichen Köperzustände besondre. * Noch ist die Geschichte der Krankheiten nicht so weit gediehen, dass man das Wesentliche von dem Zufälligen, das Eigenthümliche von dem Hinzutretenden, aus Idiosynkrasie, Lebensordnung, Leidenschaften, epidemischer Konstitution und mehrern andern äussern Umständen herrührenden Fremden gehörig abzusondern sich bemühet hätte. Oft glaubt man bei Beschreibung einer Krankheit ein in Eins zusammengezogenes Convolut von Krankengeschichten zu lesen, mit Verschweigung des Nahmens, des Orts, der Zeit, u.s.w. nicht wahren, abstrakt reinen, isolirten Krankheitscharakter, abgesondert von dem (etwa hinten an zu hängenden) Zufälligen. Nur die neuern sogenannten Nosologen haben dergleichen Fragmente gewagt; ihre Geschlechter sollen das seyn, was ich eigenthümlichen Charakter jeder Krankheit nenne, ihre Spezies aber die Zufälligkeiten. Vor allen Dingen haben wir die Hauptkrankheit zu besorgen, die Abweichungen und Nebenzustände verlangen nur dann besondre Hülfe, wenn sie dringend, oder der Herstellung besonders hinderlich sind; sie verlangen die Haupthülfe, mit Hintansetzung der ursprünglichen Krankheit, wenn diese durch Uebergang ins Chronische unbedeutender und weniger dringend ist, jene aber sich allmählich zur Hauptkrankheit erhoben haben. |
Если я не ошибаюсь, то практическая медицина обыкновенно избирала три пути для применения лекарств против немощей человеческого тела. |
Wenn ich mich nicht irre, so hat die praktische Arzneikunde gewöhnlich drei Wege eingeschlagen, um den Beschwerden des menschlichen Körpers Heilmittel anzupassen. |
Первый путь, удалить или уничтожить основную причину болезни, был самый возвышенный , какой только она могла избрать. Все помыслы и стремления лучших врачей всех веков были направлены к этой цели, наиболее сообразной с достоинством искусства. Но, чтобы употребить спагирическое выражение, дело всегда оставалось на партикулярном; великий же камень преткновения - познание основных причин всех болезней - они никогда не могли преодолеть. Да и для большей части болезней эти причины навеки останутся скрытыми от слабого человека. А между тем, всё, что можно было вывести из опыта всех времён, было собрано в общей терапии. Так, при упорных и желудочных судорогах, прежде всего устраняли общую слабость тела, судороги от ленточной глисты излечивали убиением солитера, лихорадку от испорченного содержимого желудка изгоняли посредством сильных рвотных, в простудных болезнях вызывали задержанное испарение, извлекали пулю, возбуждавшую лихорадку. Эта цель остается выше всякой критики, хотя средства для достижения её не всегда были самыми целесообразными. Теперь я оставляю в стороне этот царственный путь, так как мне предстоит заняться двумя остальными путями применения лекарств. |
Der erste Weg, die Grundursachen der Uebel hinwegzunehmen oder zu zerstören, war der erhabenste, den sie betreten konnte. Alles Dichten und Trachten der besten Aerzte in allen Jahrhunderten ging auf diesen, der Würde der Kunst angemessensten Zweck. Es blieb aber immer, um mich eines spagyrischen Ausdrucks zu bedienen, bei Partikularen; den grossen Stein, die Kenntniss der Grundursachen aller Krankheiten, erlangten sie nie. Von den meisten Krankheiten werden sie auch der menschlichen Schwäche ewig verborgen bleiben. Indess, was man davon aus der Erfahrung aller Zeiten abstrahiren konnte, vereinigte man in der allgemeinen Therapie. So hob man bei langwierigen Magenkrampfe zuerst die allgemeine Körperschwäche, die Krämpfe vom Bandwurm besiegte man durch Tödung dieses Thieres, das Fieber von verdorbnem Mageninhalte vertrieb man durch kräftige Brechmittel, bei Verkältungskrankheiten stellte man die unterdrückte Ausdünstung her, und schnitt die Kugel aus, welche Wundfieber erregte. Dieser Zweck bleibt über alle Kritik erhaben, obgleich die Mittel dazu nicht immer die zweckmässigsten waren. Ich lasse diese königliche Strasse diessmahl zur Seite liegen, da mich jezt die übrigen beiden Wege, Arzneien anzuwenden, beschäftigen. |
На втором пути старались подавить наличные симптомы посредством лекарств, вызывающих противоположное изменение, например, запор посредством слабительных, воспалённую кровь посредством кровопусканий, холода и селитры, кислоты в желудке – посредством щелочей, боли – посредством опиума. В острых болезнях, которые, в большинстве случаев, если мы только на несколько дней отстраним препятствия к выздоровлению, побеждает сама природа, или же в которых, если мы этого не в состоянии сделать, она изнемогает, в острых болезнях, говорю я, такие применения лекарств правильны, целесообразны и достаточны, доколе мы ещё не обладаем вышеупомянутым камнем премудрости (знанием основной причины каждой болезни и её устранения), или пока мы не имеем быстродействующего специфического средства, которое могло бы, например, прервать заражение оспой в самом начале. Я назвал бы в этом случае такие средства временными. |
Auf dem zweiten Wege suchten sie die vorhandnen Symptomen durch Arzneien zu unterdrücken, die eine gegenseitige Veränderung hervorbringen, z.B. Verstopfung des Leibes durch Abführungsmittel, – entzündetes Blut durch Aderlässe, Kälte, Salpeter, – Säure im Magen durch Alkalien, – Schmerzen durch Mohnsaft. In akuten Krankheiten, welche, wenn wir die Hindernisse der Genesung auch nur auf einige Tage entfernt halten, die Natur grösstentheils selbst besiegt, oder, wenn wir es nicht können, unterliegt, in akuten Krankheiten, sage ich, sind diese Arzneianwendungen richtig, zweckmässig, hinreichend, so lange wir den oben erwähnten Stein der Weisen (die Kenntniss der Grundursache jeder Krankheit und ihrer Abhülfe) noch nicht besitzen, oder so lange wir kein schnell wirkendes Spezifikum haben, welches z.B. die Pockenansteckung gleich im Entstehen auslöscht. Ich würde in diesem Falle solche Mittel temporelle nennen. |
Но если основная причина болезни и её непосредственное устранение очевидны, а мы, невзирая на это, боремся с симптомами только посредством средств этой второй категории или серьёзно выставляем их против хронических болезней, то этот метод лечения (бороться с симптомами посредством средств, действующих противоположно) получает название паллиативного и должен быть отвергнут. В хронических болезнях он облегчает только вначале, впоследствии же требуются всё более сильные приёмы таких средств, которые не могут уничтожить главную болезнь и, таким образом, оказывают вред тем больше, чем дольше они находились в употреблении, на основании соображений, который будут приведены ниже. |
Liegt aber die Grundursache der Krankheit und ihre direkte Abhülfe am Tage, und wir bestreiten, dessen uneingedenk, die Symptomen doch blos durch Mittel dieser zweiten Art, oder setzen sie chronischen Krankheiten im Ernste entgegen, dann erhält diese Heilmethode (Beschwerden durch Mittel, die das Gegentheil wirken, zu bestreiten) den Nahmen der palliativen und wird verwerflich. [424] Bei chronischen Krankheiten lindert sie nur anfänglich, in der Folge sind stärkere Gaben solcher Mittel nöthig, die die Hauptkrankheit nicht heben können, und so schaden sie um desto mehr, je länger sie in Ausübung gebracht werden, aus Gründen, die weiter unten vorkommen. |
Правда, я знаю хорошо, что привычную склонность к запору все ещё предпринимают удалять усердными алойными средствами н слабительными солями; но с каким злополучным результатом! я хорошо знаю, что хронические приливы крови у истеричных, кахектических и гипохондрических особ всё ещё стараются подавить повторными, хотя бы и незначительными кровопусканиями, порошком селитры и проч.; но с каким злополучным результатом! Ведущим сидячий образ жизни против их хронических страданий желудка, сопровождаемых кислой отрыжкою, всё ещё предписывают продолжительное употребление горьких солей; но с каким злополучным результатом! Хронические боли всякого рода все ещё стараются облегчить продолжительным употреблением опиатов; но с какими неприятными последствиями! И хотя бы большинство моих медицинских современников и тяготело к этому методу лечения, я, тем не менее, не боюсь назвать его паллиативным, вредным и пагубным. |
Ich weiss zwar wohl, dass man noch immer habituelle Neigung zu Leibesverstopfung durch fleissige Aloemittel und Laxirsalze zu heben unternimmt; aber mit welchem widrigen Erfolge! Ich weiss wohl, dass man die chronischen Blutaufwallungen hysterischer, kachektischer und hypochondrischer Personen noch immer durch wiederhohlte, obschon kleine Aderlässe, Salpeterpulver und dergl. zu dämpfen sich bemüht; aber mit welchem widrigen Erfolge! Den Stubensitzern verordnet man gegen ihre chronischen Magenbeschwerden mit sauerm Aufstossen begleitet, noch immer Bittersalzerde fortgesetzt zu gebrauchen; aber mit welchem widrigen Erfolge! Chronische Schmerzen irgend einer Art sucht man noch immer durch fortgesetzte Mohnsaftmittel zu tilgen; aber mit welchem widrigen Erfolge! Und wenn [425] der grössre Theil meiner ärztlichen Zeitgenossen noch dieser Methode anhiengen; ich fürchte doch nicht, sie palliativ, schädlich, verderblich zu nennen. |
Я прошу моих собратьев покинуть этот путь (contraria contrariis) в хронических, а также уже и в тех острых болезнях, которые начинают вырождаться в хронические; это дорога в тёмном лесу, теряющаяся на краю пропасти. Высокомерный эмпирик принимает его за проложенную столбовую дорогу и гордится жалкою властью приносить облегчение на несколько часов, мало заботясь о том, не пускает ли болезнь под этою подкраской более глубоких корней. |
Ich bitte meine Mitbrüder, diesen Weg (Contraria contrariis) bei chronischen, auch schon den eben ins Chronische ausartenden akuten Krankheiten zu verlassen; er ist der unrichtige, ein Holzweg im dunkeln Haine, der sich an Abgründen verliert. Ihn hält der stolze Empiriker für die gebahnte Heerstrasse, und brüstet sich mit der elenden Macht, etliche Stunden lindern zu können, unbekümmert, ob das Uebel unter dieser Tünche tiefere Wurzel fasst. |
Впрочем, мне не приходится здесь оставаться одному в качестве предостерегателя. Лучшие, проницательнейшие и добросовестнейшие врачи в хронических болезнях, а также и в острых, переходящих в хронические, до поры до времени обращались (по третьему пути) к таким средствам, которые должны были не прикрывать симптомы, но вырывать болезнь с корнем, словом, к специфическим средствам, - самый желательный и наипохвальнейший почин, какой только можно придумать. Так, например, они пробовали арнику при кровавом поносе, и нашли её в некоторых случаях специфически целительной. |
Doch ich brauche als Warner hier nicht allein zu stehen. Die bessern, einsichtsvollern und gewissenhaftern Aerzte haben in chronischen und ins Chronische ausartenden akuten Krankheiten von Zeit zu Zeit (auf einem dritten Wege) nach Mitteln gegriffen, die nicht die Symptomen vermänteln sollten, sondern die das Uebel aus dem Grunde hüben, mit einem Worte, nach spezifischen Mitteln; das wünschenswertheste, löblichste Beginnen, was sich nur denken lässt. Sie versuchten so z.B. die Arnika in der Ruhr, und fanden sie in einigen Fällen spezifisch hülfreich. |
Но какой путеводитель ими руководил, какие основания заставляли их испытывать подобные средства? Увы! Только предшествие эмпирической азартной игры, практики с домашними лекарствами и слепой случайности, благодаря которой эти вещества неожиданно оказывались полезными в той или другой болезни, и часто в особенных незамеченных сочетаниях, которые, может быть, никогда более не встретятся, особенно в чистых, простых болезнях. |
Aber welcher Führer leitete sie, welche Gründe bestimmten sie, solche Mittel zu versuchen? Leider! nur Vorgang vom empirischen Hazardspiele, von Hausmittelpraxis, Fällen des Zufalls, wo man diese Substanzen von ungefähr bei dieser oder jener Krankheit hülfreich fand, oft nur in besondern, unbemerkten Kombinationen, die vielleicht wohl nie wieder vorkommen, zuweilen in reinen einfachen Krankheiten. |
Поистине, было бы жаль, если бы только случай и эмпирическое aà propos должны были руководить нами в отыскивании и применении настоящих и верных целительных средств против хронических болезней, которые, без сомнения, составляют наибольшее число человеческих страданий. |
Gewiss es wäre Schade, wenn nur Zufall und empirisches Apropos uns bei der Ausfindung und Anwendung der eigentlichen, wahren Heilmittel chronischer Krankheiten, die gewiss die grössere Zahl der menschlichen Beschwerden ausmachen, leiten müsste. |
Для исследования действия лекарственных средств, чтобы применять их против телесных немощей, нужно как можно меньше полагаться на случай, но браться за дело насколько возможно рационально и с заранее обдуманной целью. Мы видели, что для этого помощь химии неудовлетворительна и должна быть привлекаема к совету с осторожностью; что сходство родов растений в естественной системе, так же, как и сходство видов одного рода, дают только лишь отдалённые намёки; что свойства лекарственных веществ, доступные органам чувств, дают только самые общие указания, ограничиваемые многими исключениями; что изменения выпущенной из жилы крови от примешивания лекарств ничему не учат, и что впрыскивание последних в кровеносные сосуды животных, так же, как и результаты на животных, получающих лекарство ради опыта, представляют слишком грубый приём, чтобы из него можно было судить о тонких действиях лекарственных веществ. |
Die Wirkungen der Heilmittel zu erforschen, um sie den Körperbeschwerden anzupassen, sollte man so wenig wie möglich sich auf den Zufall verlassen, sondern so rationell [427] und geflissentlich zu Werke gehen als nur möglich. Wir haben gesehn, dass zu letzterm Behufe die Beihülfe der Chemie noch mangelhaft ist und mit Behutsamkeit zu Rathe gezogen werden muss – dass die Aehnlichkeit der Pflanzengattungen im natürlichen Systeme, so wie die Aehnlichkeit der Arten einer Gattung, nur entfernte Winke geben, – dass die sinnlichen Eigenschaften der Arzneikörper nur etwas ganz Allgemeines lehren, was durch viele Ausnahmen beschränkt wird – dass die Veränderungen des aus der Ader gelassenen Blutes von der Beimischung der Arzneien nichts lehren – und dass die Einspritzung der letztern in die Adern der Thiere, so wie die Erfolge an Thieren, wenn man ihnen die Arznei zum Versuche eingiebt, ein viel zu rohes Verfahren sei, als dass man die feinen Wirkungen der Heilmittel daraus beurtheilen könnte. |
Нам ничего более не остаётся, как испытывать исследуемые лекарства на самом человеческом теле . Эту необходимость сознавали во все времена, но вступали обыкновенно на ложный путь, применяя лекарства, как выше замечено, только эмпирически и наугад сразу в болезнях. Но противодействие больного тела на ещё не исследованное или недостаточно исследованное средство даёт такие запутанные явления, что оценка их слишком трудна даже для самого проницательного врача. Вслед за введением лекарства, не наступает ничего или наступают ухудшение, изменение, улучшение, выздоровление, смерть, причём даже величайший практический гений может ошибаться, какое участие в этих результатах принимало больное тело или лекарственное средство (в слишком большом, среднем или слишком малом приёме?). Такие опыты ничему не учат и приводят к ложным догадкам. Обыкновенные врачи умалчивали о воспоследовавшем вреде. И только отмечали одним словом название болезни (часто принятую ими за другую), где то или другое средство, казалось, помогло; и так образовались бесполезные н вредные толстые книги Schroödеr'а, Rutty, Zorn'а, Chomеl'а, Pome и т.д., в которых находится чрезвычайное число большей частью недействительных лекарственных средств, из которых каждое, на основании таких наблюдений, излечило ту или другую и ещё десять или двадцать других болезней.* * При этом исчислении благодетельных свойств отдельных лекарственных веществ, самым удивительным остаётся для меня всегда то обстоятельство, что метод, до сих пор ещё обесславливающий лекарствоведение, а именно переплетать между собой одновременно несколько лекарств в одном рецепте по правилам искусства, во времена вышеупомянутых авторов был так широко применяем, что даже какому-либо Эдипу было бы невозможно приписать что- либо из действия такого многосмешения исключительно одной какой-либо составной части, а также и то, что тогда, почти ещё реже, чем теперь, прописывалось одно отдельное лекарственное вещество, как лекарство. Каким же образом из такой запутанной практики можно получит понятие о различительных свойствах отдельных лекарств? |
Es bleibt uns nichts übrig, als die zu erforschenden Arzneien am menschlichen Körper selbst zu versuchen. Diese Notwendigkeit sahe man au allen Zeiten ein, aber man betrat gewöhnlich [428] den falschen Weg, indem man sie blos, wie oben gedacht, empirisch und auf Gerathewohl gleich in Krankheiten anwendete. Die Gegenwirkung des kranken Körpers aber auf ein noch nicht, oder noch nicht gehörig geprüftes Mittel giebt so intrikate Erscheinungen, dass ihre Beurtheilung für den scharfsinnigsten Arzt zu schwer ist. Es erfolgt nichts, oder es erfolgen Verschlimmerungen, Veränderungen, Besserung, Genesung, Tod – ohne dass das grösste praktische Genie errathen könnte, welchen Antheil der kranke Körper oder das Mittel (in der zu grossen, mässigen oder allzu kleinen Gabe?) an diesen Resultaten habe. Sie lehren nichts und verleiten zu falschen Muthmassungen. Die Alltagsärzte verschwiegen den erfolgten Schaden, sie merkten nur mit einem Worte den Nahmen der (oft mit einer andern verwechselten) Krankheit an, wo das und jenes geholfen zu haben schien, und so entstanden die unnützen und schädlichen Schröder, Rutty, Zorn, Chomel, Pomet u.s.w., in deren dicken Büchern man eine ungeheure Menge grösstentheils unkräftiger Arzneien findet, deren jede diese und noch zehn und [429] zwanzig andre Krankheiten aus dem Grunde geheilt haben soll.* * Das Wunderbarste bei dieser Spezifikation der Tugenden einzelner Droquen bleibt für mich immer der Umstand, dass man die noch jezt die Arzneikunst difamirende Methode, mehrere Arzneien zugleich in Ein Rezept kunstmässig zu verflechten, zu den Zeiten erwähnter Männer so weit trieb, dass es selbst einem Oedipus unmöglich war, etwas von der Wirkung einem einzelnen Ingredienz des Mischmasches ausschliesslich zuzueignen, und dass man damahls, fast noch seltner als jezt, eine einzelne Droque als Arznei allein verordnete. Wie konnten nun aus einer so verwickelten Praxis die Kräfte der einzelnen Arzneien unterscheidbar hervorgehen? |
Истинный врач, заботящийся об усовершенствовании своего искусства, не нуждается ни в каких других сведениях о лекарствах, кроме: |
Der wahre Arzt, den die Vervollkommnung seiner Kunst am Herzen liegt, kann keine andern Nachrichten von Arzneien brauchen, als: |
во-первых: какое чистое действие вызывает в человеческом теле каждое средство само по себе?[6] |
Erstens, welche reine Wirkung bringt eine jede vor sich in dieser und jener Gabe im gesunden menschlichen Körper hervor? |
во-вторых: чему учат наблюдения над их действием в той или иной, простой или осложнённой болезни? |
Zweitens, was lehren die Beobachtungen ihrer Wirkung in dieser oder jener, einfachen oder verwickelten Krankheit? |
Последней цели отчасти достигают практические сочинения лучших наблюдателей всех веков, особенно же новейших времён. Они содержат в разбросанном виде единственный до сих пор запас чистого сведения о свойствах лекарств в болезнях, с указанием, в каких точно описанных случаях применялись простейшие лекарства, и верно рассказано, где и насколько они были полезны, гдe и насколько они были вредны или менee пригодны. (Дай Бог, чтобы их число было не слишком мало). |
Den letztern Zweck erreichen zum Theil die praktischen Schriften der besten Beobachter aller Jahrhunderte, besonders der neuern Zeiten. In ihnen ist der bisher einzige Vorrath ächter Kenntniss der Kräfte der Arzneien in Krankheiten zerstreut enthalten, wo den genau beschriebnen Fällen die einfachsten Droquen angepasset, und treu erzählet worden, wo und in wiefern sie hülfreich, wo und in wiefern sie schädlich oder minder zuträglich gewesen (Wollte Gott! ihre Zahl wäre nicht so klein). |
Но, так как и у них противоречия встречаются весьма часто, и нередко один в данном случае отвергает то, что другой в подобном же случае хочет найти превосходным, то очевидно, что нам ещё недостаёт выведанного у природы правила, по которому мы могли бы взвешивать достоинство и степень верности их наблюдений. |
Da aber auch unter ihnen die Widersprüche so häufig vorkommen, dass der eine in diesem Falle verwirft, was der andre in einem ähnlichen vortreflich befunden haben will, so merkt man wohl, dass es uns noch an einer der Natur abgefragten Norm fehle, wornach wir den Werth und die Grade der Wahrheit ihrer Erfahrungen abwägen könnten. |
Это правило, мнe кажется, можно вывести единственно только из действия, которое производит данное лекарственное вещество само по себе, в той или другой дозе, в здоровом человеческом теле. |
Diese Norm, deucht mir, kann einzig aus den Wirkungen abstrahirt werden, die eine genannte Arzneisubstanz vor sich, in dieser und jener Gabe im gesunden menschlichen Körper hervorgebracht hat. |
Сюда принадлежат истории неосторожно или по незнанию проглоченных лекарственных веществ и ядов, а также и таких, которые, ради их испытания, преднамеренно принимались внутрь или тщательно давались предназначенным для этого здоровым людям, уголовным преступникам и проч., отчасти также и те истории, гдe неподходящее, сильнодействующее или же в большой дозе принятое вещество употреблялось как домашнее средство или лекарство, при маловажных или же легко распознаваемых болезнях. |
Dahin gehören die Geschichten von unvorsichtig oder unwissend verschluckten Arzneisubstanzen und Giften, und solchen, die man, um sie zu prüfen, mit Vorsatz selbst eingenommen, oder dazu bestimmten, sonst gesunden Menschen, Kapitalverbrechern, u.s.w. mit Fleiss eingegeben hat, zum Theil auch diejenigen, wo eine unrechte starkwirkende oder sonst in grosser Gabe ergriffene Substanz als Hausmittel, oder Arznei bey geringfügigen oder sonst leicht zu beurtheilenden Krankheiten gebraucht ward. |
Полное собрание такого рода сведений, с замечанием о степени доверия, заслуживаемого их повествователями, было бы, если я сильно не ошибаюсь, главным кодексом лекарствоведения, священной книгой его откровения. |
Eine vollständige Sammlung dieser Art Nachrichten mit Bemerkung der Grade der Glaubwürdigkeit ihrer Erzähler würde, wenn ich mich nicht sehr irre, der Grundkodex der Arzneimittelkunde, das heilige Buch ihrer Offenbahrung seyn. |
Только в них одних можно преднамеренно раскрыть настоящую природу и истинное действие лекарственных веществ, только из них можно догадаться, к каким болезненным случаям эти лекарственные вещества могут быть успешно и верно применимы. |
In ihnen allein lässt sich die wahre Natur, die ächte Wirkung der Arzneisubstanzen geflissentlich entdecken, aus ihnen lässt sich errathen, welchen Krankheitsfällen sie mit Erfolg und Sicherheit anzupassen sind. |
Но, так как и для этого нужен ключ к пониманию, то, быть может, я буду здесь так счастлив предложить принцип, на основании которого можно было бы приступить к делу, чтобы, для пополнения пробелов в медицинe и её усовершенствования, из арсенала знакомых (и ещё незнакомых) лекарственных веществ мало-помалу на известных основаниях находить и на известных основаниях применять для каждой, преимущественно хронической, болезни подходящее специфическое* средство. Этот принцип основывается приблизительно на следующем: * В этой статье я имею большей частью дело с постоянно действующими специфическими средствами для (преимущественно) хронических болезней. Лекарства же, устраняющие основную причину болезни и временно действующие для острых болезней и носящие в некоторых случаях название паллиативных, я здесь оставляю в стороне. |
Weil es aber dann doch wohl noch an einem Schlüssel fehlen möchte, so bin ich hier vielleicht so glücklich, das Prinzip darzulegen, nach welchem man zu Werke gehen könnte, um zur Ausfüllung der Lücken in der Heilkunde und zu ihrer Vervollkommung allmählig für jedes, vorzüglich chronisches Uebel ein passendes spezifisches* Heilmittel aus dem bisher bekannten (und dem noch unbekannten) Arzneivorrathe nach Gründen heraus zu finden und nach Gründen anzupassen. Es beruht ungefähr auf Folgendem: * Ich habe es in dieser Anhandlung grösstentheils mit Auffindung der permanent wirkenden spezifischen Heilmittel für (vorzüglich) chronische Krankheiten zu thun. Die, die Grundursache liebenden, und die temporell wirkenden Heilmittel für akute Krankheiten, welche in einigen Fällen den Nahmen Palliativmittel erhalten, lasse ich hier zur Seite liegen. |
Каждое действительное лекарственное вещество возбуждает в человеческом теле известный род собственной болезни, которая тем своеобразнее, тем отличительнее и сильнее, чем действительнее это лекарственное вещество.* * Самые действительные лекарственные вещества, возбуждающие специфическое заболевание, а, следовательно, и самые целительные, в общежитии называются ядами. |
Jedes wirksame Arzneimittel erregt im menschlichen Körper eine Art von eigner Krankheit, eine desto eigenthümlichere, ausgezeichnetere und heftigere Krankheit, je wirksamer die Arznei ist.* * Die wirksamsten, spezifische Krankheit erregenden, folglich hülfreichsten Arzneien nennt der Laie Gifte. |
Нужно подражать природе, которая иногда излечивает хроническую болезнь посредством другой присоединяющейся болезни, и следует применять против болезни, подлежащей излечению, (преимущественно хронической)[7] такое лекарственное вещество, которое в состоянии вызвать другую, наивозможно сходную, искусственную болезнь, и первая будет излечена; Similia similibus. |
Man ahme der Natur nach, welche zuweilen eine chronische Krankheit durch eine andre hinzukommende heilt, und wende in der zu heilenden (vorzüglich chronischen) Krankheit dasjenige Arzneimittel an, welches eine andre, möglichst ähnliche, künstliche Krankheit zu erregen im Stande ist, und jene wird geheilet werden; Similia similibus. |
Необходимо лишь в точности изучать, с одной стороны, болезни человеческого тела по их существенному характеру и их случайностям, а с другой стороны – чистые действия лекарств, т. е., существенный характер обыкновенно ими производимой специфической искусственной болезни, рядом со случайными симптомами, происходящими от различия в дозе, в форме и проч., и тогда, выбирая для данной естественной болезни средство, вызывающее наивозможно подобную, искусственную болезнь, можно будет излечивать труднейшие заболевания.* * Если хотят исподволь подойти к делу, как подобает осторожному врачу, то нужно дать это употребительное средство в такой дозе, которая едва заметно проявила бы ожидаемое от него искусственное заболевание (так как она все-таки действует в силу своего стремление произвести такую искусственную болезнь), и затем постепенно увеличивать прием, пока не наступит уверенность, что имевшееся в виду внутреннее изменение организма проявилось достаточно сильно, хотя и с проявлениями, значительно уступающими в силе естественным симптомам болезни. Если же хотят действовать быстро, то и таким способом, хотя и с некоторой опасностью для жизни, лишь бы только было выбрано целесообразное и весьма подходящее средство, можно, наверное, достигнуть цели и совершить то, что иногда грубым образом производят эмпирики над простолюдинами, и что они называют чудесным или отчаянным исцелением, а именно, излечение долголетней болезни в несколько дней, - образ действия, доказывающий, правда, верность моего основного положения, но вместе с тем и смелость применяющего его. |
Man darf nur die Krankheiten des menschlichen Körpers genau nach ihrem wesentlichen Charakter und ihren Zufälligkeiten auf der einen, und auf der andern Seite die reinen Wirkungen der Arzneimittel, das ist, den wesentlichen Charakter der von ihnen gewöhnlich erregten, spezifischen künstlichen Krankheit nebst den zufälligen Symptomen kennen, die von der Verschiedenheit der Gabe, der Form, u.s.w. herrühren und man wird, wenn man für die natürliche gegebene Krankheit ein Mittel auswählt, was eine möglichst ähnliche, künstliche Krankheit hervorbringt, die schwierigsten Krankheiten heilen können.* * Will man, wie der behutsame Arzt sollte, allmählich zu Werke gehen, so giebt man diess gewöhnliche Mittel nur in der Gabe, wo es die von ihr zu erwartende künstliche Krankheit kaum merkbar äussere (es wirkt denn doch vermöge seiner Neigung eine solche künstliche Krankheit zu erregen) und steigt allmählich in der Gabe, so dass man gewiss seyn kann, dass die beabsichtete innerliche Veränderung des Körpersystems kräftig genug erfolge, obgleich mit Aeusserungen, die den natürlichen Krankheitssymptomen an Heftigkeit weit nachstehen; so wird man gelind und sicher heilen. Will man aber, wenn sonst nur das Mittel zweckmässig und recht passend gewählt ist, schnell zu Werke gehen, so wird man auch auf diese Art, wiewohl mit einiger Lebensgefahr, seine Absicht gewiss erreichen und das bewirken, was unter Bauern zuweilen von Empirikern plumperweise geschieht, und was sie eine Wunder- und Pferdekur nennen – eine wohl Jahre alte Krankheit in wenigen Tagen heilen; ein Unternehmen, was wohl die Richtigkeit meines Grundsatzes, aber zugleich die Wagehälfigkeit des Unternehmers beweist. |
Это положение, признаюсь, имеет в такой мере вид бесплодной, аналитической, общей формулы, что я должен поспешить разъяснить его синтетически. Но прежде ещё несколько напоминаний. |
Dieser Satz hat, ich gestehe es, so sehr das Ansehn einer unfruchtbaren, analytischen, allgemeinen Formel, dass ich eilen muss, ihn synthetisch zu erläutern. Vorerst aber noch einige Erinnerungen. |
[Начальное действие и последействие] |
|
I. Большая часть лекарств имеет более одного действия – одно прямое начальное, которое постепенно переходит во второе (назову его косвенными последственным действием). Последнее обыкновенно представляет состояние, прямо противоположное первому.* Так действует большая часть растительных средств. * Опий может служить примером. Неустрашимый подъём духа, чувство силы и отваги, веселый наплыв мыслей, – таково, отчасти, при умеренном приёме, его прямое действие на внутреннее самочувствие. Но как только через 8-12 часов действие его улетучивается, так постепенно наступает противоположное состояние организма, косвенное последственное действие; появляется расслабление, уныние, недовepие, угрюмость, бессознательность и страх. |
I. Die meisten Arzneien haben mehr als einerlei Wirkung, eine direkte anfängliche, welche allmählich in die zweite (ich nenne sie indirekte Nachwirkung) übergeht. Leztere ist gewöhnlich ein dem erstern gerade entgegengesezter Zustand.* So wirken die meisten Vegetabilien. * Der Mohnsaft mag ein Beispiel geben. Eine furchtlose Gemüthserhebung, ein Gefühl von Kraft und hohem Muthe, ein gedankenreicher Frohsinn ist, bei einer gemäsigten Gabe, zum Theil die erste direkte Wirkung auf das innere Empfindungssystem: so wie sie aber, nach acht bis zwölf Stunden verraucht, entstehet allmählig die entgegengesetzte Körperstimmung, die indirekte Nachwirkung; es erfolgt Erschlaffung, Trübsinn, Diffidenz, Grämlichkeit, Unbesinnlichkeit, Unbehaglichkeit, Furcht. |
II. Лишь немногие лекарства составляют отсюда исключение и проявляют беспрерывно и однородно только своё первоначальное действие, однако в постепенно ослабевающей степени, пока, наконец, спустя несколько времени от него ничего не остается, и снова восстановляется обыкновенное состояние тела. К этой категории относятся металлические (и другие минеральные?) лекарства, например, мышьяк, ртуть, свинец. |
II. Nur wenige Arzneien machen hievon eine Ausnahme, und setzen ihre gleich anfängliche Wirkung ununterbrochen, aber gleichartig fort, doch in immer geringerm und geringerm Grade, bis nach einiger Zeit nichts mehr davon zu spüren, und die natürliche Körperbeschaffenheit wieder hergestellt ist. Von dieser Art sind die metallischen (und andre mineralische?) Arzneien, z.B. Arsenik, Quecksilber, Blei. |
III. Если подобрать для данной хронической болезни лекарственное вещество, весьма сходное с ней в своём главном прямом начальном действии, то косвенное последственное действие иногда и будет как раз то самое состояние тела, которого стараются достигнуть; иногда же (особенно, если назначен ошибочный приём) в последовательном действии наступает расстройство организма на несколько часов, реже дней. Слишком сильная доза блекотного сока[8] легко оставляет за собой последствием большую боязливость, которая проходит иногда только после нескольких часов. Если же она тягостна и требуется сократить её продолжительность, то маленькая доза опия помогает специфически и почти мгновенно: страх исчез. Конечно, опий действует здесь противоположно и паллиативно; но ведь и требуется только паллиативное и временное средство, для того чтобы подавить навсегда скоропреходящую болезнь, что имеет место и при острых болезнях. |
III. Man passe auf eine chronische Krankheit ein ihr in seiner direkten anfänglichen Hauptwirkung sehr gleichendes Heilmittel an, die indirekte Nachwirkung ist dann zuweilen gerade die Körperstimmung, die man zu erzielen sucht, zuweilen aber (vorzüglich, wenn man in der Gabe gefehlt hat), entsteht in der Nachwirkung eine Verstimmung, auf einige Stunden, selten Tage. Eine etwas starke Gabe Bilsenkrautsaft hinterlässt leicht zur Nachwirkung eine grosse Furchtsamkeit; eine Verstimmung, die zuweilen erst nach mehrern Stunden vergeht. Ist sie lästig und man muss ihre Dauer verkürzen, so hilft eine kleine Gabe Mohnsaft spezifisch und fast augenblicklich; die Furcht ist weg. Mohnsaft wirkt hier freilich nur entgegengesetzt, und palliativ; aber es bedarf auch nur eines palliativen, und temporellen Mittels, um ein transitorisches Uebel auf immer zu unterdrücken, wie auch bei akuten Krankheiten der Fall ist. |
IV. Паллиативные средства, вероятно, потому и вредят так сильно в хронических болезнях, что после их первого, противоположного симптомам, действия, оставляют последственное действие, сходное[9] с главною болезнью. |
IV. Die Palliativmittel schaden wahrscheinlich deshalb so sehr in chronischen Krankheiten, und machen sie hartnäckiger, indem sie nach ihrer ersten, den Symptomen entgegengesetzten Wirkung eine Nach wirkung zurücklassen, die dem Hauptübel ähnlich ist. |
V. Чем больше болезненных симптомов, согласующихся с симптомами подлежащей лечению болезни, возбуждает лекарство в своём прямом действии, тем ближе подходит искусственная болезнь к подлежащей устранению, тем вернее можно ждать хорошего успеха. |
V. Je mehr krankhafte Symptomen die Arznei in ihrer direkten Wirkung erregt, welche mit den Symptomen der zu heilenden Krankheit überein stimmen, desto näher kömmt die künstliche Krankheit der zu entfernenden, desto gewisser ist man des guten Erfolgs. |
VI. Так как можно принять почти за аксиому, что симптомы последственного действия прямо противоположны симптомам прямого действия, то там, где сведения о симптомах прямых действий недостаточны, мастеру в искусстве, позволительно недостающее восполнить в мыслях умозаключениями, т.е., представить себе состояние, противоположное симптомам последственного действия, но смотреть на результат только как на вспомогательное средство, а не как на основной столб своих заключений. |
VI. Da man fast als Axiom annehmen kann, dass die Symptomen der Nachwirkung denen der direkten Wirkung gerade entgegengesetzt sind, so ist es einem Meister der Kunst erlaubt, wo die Nachrichten von den Symptomen der direkten Wirkung mangelhaft sind, das Fehlende durch Schlüsse, d.i. das Entgegengesetzte der Nachwirkungssymptomen in Gedanken zu ergänzen, das Resultat aber nur als Beitrag, nicht als Grundpfeiler seiner Beschlüsse zu betrachten. |
После этих предварительных напоминаний я иду дальше и хочу пояснить на примерах моё основное положение, что для того, чтобы найти истинные целительные силы лекарства для хронических болезней, должно обращать внимание на специфическую искусственную болезнь, обыкновенно им производимую в человеческом теле, чтобы затем применять это лекарство при весьма сходном болезненном состоянии организма, которое требует ycтранения. |
Nach diesen Vorerinnerungen gehe ich fort, meinen Grundsatz, dass man, um die wahren Heilkräfte einer Arznei für chronische Krankheiten auszufinden, auf die spezifische künstliche Krankheit sehen müsse, die sie im menschlichen Körper zu erregen pflegt, um sie dann einer sehr ähnlichen kränklichen Körperverfassung anzupassen, die gehoben werden soll – durch Beispiele zu erläutern. |
Этим также осветится очень сходное положение, что, для того, чтобы радикально излечивать известные хронические болезни, нужно отыскивать такие лекарства, которые имеют обыкновение возбуждать в человеческом теле подобную же и, лучше всего, наиболее подобную болезнь. |
Auch der sehr ähnliche Satz, dass man, um gewisse, chronische Krankheiten gründlich zu heben, sich nach Arzneien umsehen müsse, die eine ähnliche, am besten sehr ähnliche, Krankheit im menschlichen Körper zu erregen pflegen – wird dadurch ins Licht gesetzt werden. |
(Продолжение в следующем номере) |
(Die Fortsetzung folgt im nächsten Stück) |
[China] |
|
В моих примечаниях к лекарствоведению Cullen 'а я уже обратил внимание, что хинная корка в больших приёмах у чувствительных, хотя и здоровых лиц возбуждает настоящий лихорадочный пароксизм, который очень сходен с пароксизмом перемежающейся лихорадки, и поэтому вероятно пересиливает последнюю и, таким образом, её излечивает. Теперь, после более зрелого опыта, я прибавляю: не только вероятно, но и наверно. |
Ich habe in meinen Zusätzen zu Cullen's Arzneimittellehre schon angemerkt, dass die Fieberrinde in grossen Gaben bei empfindlichen, obgleich gesunden Personen einen wahren Fieberanfall errege, der dem eines Wechselfiebers sehr ähnlich sei, und deshalb wahrscheinlich lezteres überstimme und so heile. Jezt setze ich nach reiferer Erfahrung hinzu: nicht nur wahrscheinlich, sondern ganz gewiss. |
[Maricaria chamomilla] |
|
Я видел здоровую, чувствительную женщину крепкого сложения, на половине беременности, принявшую пять капель эфирного масла ромашки (Matricaria chamomilla ) против судорог в икрах. Этот приём был для неё слишком силён. Наступила бессознательность, судороги в икрах усилились, появились преходящие подергивания в членах, в веках и т. д., что-то вроде истерического движения над пупком и болевые схватки, сходные с родовыми болями, только тягостнее, которые продолжались несколько дней. Отсюда выясняется, отчего ромашка так полезна в послеродовых болях, при слишком большой мышечной подвижности и истерии, когда она даётся в таких приёмах, которые не могут сами заметно возбудить подобное же состояние (следовательно, в гораздо меньшей дозе, чем вышеупомянутая). |
Ich sahe eine gesunde, empfindliche, zur Hälfte schwangere Person von straffer Fiber fünf Tropfen ätherisches Oel vom Kamillmettram (Matricaria chamomilla) gegen Wadenkrampf einnehmen. Die Gabe war viel zu stark für sie. Es entstand Unbesinnlichkeit; der Wadenkrampf vermehrte sich, es entstanden überhingehende Zuckungen an den Gliedmasen, in den Augenliedern, u.s.w. Eine Art hysterischer Bewegung über dem Nabel und Wehen, den Geburtswehen nicht unähnlich, nur lästiger, hielten mehrere Tage an. Es erklärt sich hieraus, warum der Kamillmettram so hülfreich in Nachwehen, in allzu grosser Beweglichkeit der Faser und in Hysterie befunden wird, wenn er in Gaben, worinn er nicht selbst dergleichen merklich erregen kann (also in weit kleinern, als die gedachte war) angewendet wird. |
[Arnica montana] |
|
Подверженный уже с давних пор запору, а, в общем, не больной человек, стал страдать приступами головокружения, которые держались неделями и месяцами. Слабительные средства нисколько не помогали. Я ему дал корень горного баранника (Arnica montana), потому что знал, что он сам по себе вызывает головокружение, в течение целой недели в возрастающих приемах, и с желанным успехом. Так как он действует послабляющим образом, то во время его употребления, в силу противоположного действия, как паллиатива, отправление на низ было свободно; поэтому, после прекращения приема этого корня, запор возвратился, но головокружение было излечено навсегда. Этот корень производит, как я наблюдал вместе с другими, кроме прочих действий, также тошноту, беспокойство, боязливость, угрюмость, головную боль, тяжесть в желудке, пустую отрыжку, резь в животе и частые малые испражнения с натугой. Эти явление, а не пример Stollen'а, побудили меня применить его в совершенно простом (желчном) натужном поносе. Симптомы его были: беспокойство, боязливость, чрезвычайная угрюмость, головная боль, тошнота, полное безвкусие всякой пищи, прогорклый или горький вкус на (чистом) языке, частая пустая отрыжка, давление в желудке, беспрерывная резь в животе, совершенно задержанное выделение кала и, взамен его, чистое отхождение серой или прозрачной, иногда твёрдой, белой клочковатой слизи, частью совершенно смешанной с кровью, частью с кровяными жилками, а также и без крови, ежедневно раз, или, в крайнем случае, два раза, с жесточайшим и продолжительным жилением и натугой. Хотя испражнения были редки, однако, силы больных падали быстро и ещё гораздо быстрее (без улучшения, а, скорее, при ухудшении главного страдания), когда были употребляемы слабительные средства. То были большей частью дети, даже ниже одного года; впрочем, было также несколько взрослых. Диета и прочий образ жизни были целесообразны. И вот, когда я стал сравнивать болезненные симптомы, производимые корнем арники, с теми, которые проявлялись в этом простом натужном поносе, то я смело мог, вследствие их необыкновенного сходства, противопоставить совокупность действия первого соединенным симптомам второго. В результате, оказался превосходнейший успех, без всякой необходимости с моей стороны употреблять что-либо другое. До назначения арники я давал сильное рвотное,* и едва только в двух случаях имел необходимость его повторять, потому что арника (даже вне организма) обыкновенно исправляет испорченную желчь и препятствует её порче. Единственное неудобство, которое я от неё имел в эпидемии этого натужного поноса, было то, что она действовала против задержания кала, как противоположное, значит, паллиативное средство, и вызывала частые, хотя и малые, каловые испражнения. Последствием был, по прекращении корня, продолжительный запор.** * Без употребления арникового корня, рвотные средства отнимали прогорклый и горький вкус только на два или три дня; все же остальные симптомы оставались, как бы часто их ни повторяли. ** При этом я должен был ежедневно увеличивать приемы скорее, чем обыкновенно бывает нужно при употреблении какого-либо действительного средства. Ребенок 4-х лет получал сначала 4 грана ежедневно в один прием, потом 7, 8 и 9 гран. Дети 6 и 7 лет могли переносить сначала только 6 гран, но потом необходимо было давать 12 и 14 гран. 9-ти месячный ребёнок, не принимавший ничего через рот, переносил сначала только 2 грана (смешанных с чистой тёплой водой) в клистире, а затем необходимо было давать 6 гран. |
Ein mit Leibesverstopfung seit langer Zeit beschwerter, sonst nicht ungesunder Mann bekam von Zeit zu Zeit Anfälle von Schwindel, welche Wochen und Monate lang anhielten. Leib eröfnende Dinge halfen nichts. Ich gab ihm die Wurzel vom [467] Fallkrautwohlverleih (Arnica montana) eine Woche lang, weil ich wusste, dass sie vor sich Schwindel bewirkt, in steigender Gabe mit erwünschtem Erfolge. Weil sie den Leib zu eröffnen pflegt, hielt sie während dem Gebrauche den Leib offen, durch gegenseitigen Effekt, als Palliativ; deshalb kam die Leibesverstopfung, nach beiseite gesetztem Gebrauche der Wurzel, wieder, der Schwindel war aber auf immer geheilt. – Diese Wurzel erregt, wie ich nebst Andern wahrgenommen, ausser andern Wirkungen, auch Uebelkeit, eine Unruhe, Aengstlichkeit, Verdrüsslichkeit, Kopfweh, Magendrücken, leeres Aufstossen, Leibschneiden, und öftere kleine Kothausleerungen mit Stuhlzwang. Diese Wirkung, nicht Stollen's Vorgang bestimmten mich, sie in einer ganz einfachen (gallichten) Ruhr anzuwenden. Die Zufälle derselben waren Unruhe, Aengstlichkeit, ausnehmende Verdrüsslichkeit, Kopfweh, Uebelkeit, eine völlige Geschmacklosigkeit aller Speisen, ranziger, bittrer Geschmack auf der (reinen) Zunge, öfteres leeres Aufstossen, Magendrücken, immerwährendes Leibschneiden, gänzlich zurückgehaltene Kothausleerung, und dagegen reiner Abgang eines grauen oder durchsichtigen; zuweilen, harten weissen karunkelartigen Schleims; theils innig mit Blut gemischt; theils mit Blutstriemen, auch ohne Blut, täglich ein; höchstens zweimahl, mit dem grausamsten; anhaltendsten Stuhlzwange und Pressen begleitet. So selten die Ausleerungen waren; so schnell sanken doch die Kräfte; noch weit schneller aber (und ohne Besserung; eher mit Verschlimmerung des Hauptübels), wenn Abführungsmittel angewendet wurden. Es waren grösstentheils Kinder, auch unter einem Jahre; doch auch einige Erwachsene. Die Diät und übrige Lebensordnung war zweckmäsig. Wenn ich nun die Krankheitssymptome, die die Arnikawurzel erregt, mit denen verglich, die diese einfache Ruhr hervor brachte, so konnte ich ihrer auffallenden Aehnlichkeit wegen; dreist den Inbegriff der Wirkungen der erstern den gesammten Symptomen der leztern entgegen setzen. Es geschah mit dem ausgezeichnetsten Erfolge, ohne dass ich etwas anderes dabei zu brauchen nöthig hatte. Vor der Anwendung der Wurzel gab ich ein wirksames Brechmittel,* und hatte es kaum in zwei Fällen nöthig zu wiederhohlen, weil die Arnika die verdorbne Galle (auch ausser dem Körper) zu bessern pflegt, und ihre Verderbniss hindert. Die einzige Unbequemlichkeit, die ich von ihr bei dieser Ruhr hatte, war, dass sie gegen die Kothzurückhaltung als entgegengeseztes Mittel wirkte, und öftere, obgleich kleine Ausleerungen der Exkremente verursachte, folglich als Palliativ. Die Folge war daher, wenn ich die Wurzel aussetzte, anhaltende Leibesverstopfung.** * Ohne den Gebrauch der Arnikawurzel nahmen die Brechmittel den ranzigen, bittern Geschmack nur auf zwei oder drei Tage hinweg, alle übrige Zufälle blieben, sie mochte auch noch so oft wiederhohlt werden. ** Auch musste ich täglich mit den Gaben steigen, schneller als man bei der Anwendung irgend einer wirksamen Arznei zu thun genöthigt ist. Ein vierjähriges Kind bekam anfänglich vier Gran täglich einmahl, zulezt sieben, acht, und neun Gran. Die sechs und siebenjährigen konnten anfänglich nur sechs Gran ertragen, zulezt waren zwölf und vierzehn Grau nöthig. Ein dreivierteljähriges Kind konnte, da es von oben nichts nahm, anfänglich nur zwei Gran (mit blosen warmen Wasser gemischt im Klystire ertragen, zulezt waren sechs Gran nöthig. |
Для другой, болee простой формы натужного поноса, с более частыми поносистыми испражнениями, корень арники, в силу этого последнего свойства, должен быть бы подходить ещё лучше, ещё точнее; это свойство, в своем начальном и прямом действии, в качестве подобного и, следовательно, непрерывно действующего целительного средства, стало бы здесь обнаруживать стремление к частым каловым испражнениям; в своём же косвенном последственном действии – стремление их успешно останавливать. |
Auf eine andre weniger einfache Ruhr, etwa mit einem häufigen Durchlaufe begleitet, möchte daher dieser lezt gedachten Eigenschaft wegen die Arnikawurzel noch besser, noch genauer passen; hier würde diese Eigenschaft als ähnlich wirkendes, folglich permanentes Heilmittel in der ersten direkten Wirkung ihre Neigung zu öftern Kothausleerungen äussern, in ihrer indirekten Nachwirkung aber sie nachdrücklich stillen. |
И опыт уже это подтвердил: арника уже оказалась превосходной при худших поносах. Она их останавливает, потому что она сама имеет свойство вызывать частые выделение низом (большей частью без ослабления организма). Чтобы быть целительною в поносах без сукровицы, она должна быть назначаема в столь малых дозах, чтобы не производить явного послабления, в поносах же от острых веществ – в больших, опорожняющих приёмах; и цель будет скоро достигнута. |
Diess hat die Erfahrung auch schon bestätigt; sie hat sich schon in den schlimmsten Durchfällen als vortreflich bewährt. Sie stillt sie, weil sie selbst (vorzüglich ohne den Körper zu schwächen) öftere Ausleerungen zu erregen geartet ist. Hier darf sie, um in Durchfällen ohne Materie hülfreich zu werden, nur in so kleinen Gaben gereicht werden, dass sie nicht offenbar ausleert, oder in Durchfällen von scharfen Stoffen, in grössern, ausleerenden Gaben; und die Absicht wird bald erreicht. |
От злоупотребления настоем арниковых цветов я наблюдал опухание желез; я должен был бы очень ошибаться, если бы она в более умеренных дозах не излечивала бы таковых. |
Von dem Misbrauche eines Aufgusses der Arnikablumen sahe ich Drüsengeschwülste entstehen; ich müsste mich sehr irren, wenn sie dergleichen nicht heben sollte, bei gemäsigtern Gaben. |
[Achillea millefolium] |
|
Нужно испытать, не в состоянии ли тысячелистник (Аchillea millefolium) сам по себе в больших приёмах производить кровотечение, ввиду того, что он в умеренных приёмах так полезен против хронических кровотечений. |
Man sehe zu, ob die Schafgarbe (Achillea Millefolium) in grossen Gaben nicht selbst Blutflüsse zu erregen im Stande ist, da sie in gemäsigten Gaben gegen chronische Blutflüsse so hülfreich ist. |
[Valeriana officinalis] |
|
Нет ничего удивительного, что аптечная валериана (Valeriana officinalis) в умеренных приёмах уничтожает слишком большую раздражительность в хронических болезнях, так как она сама в сильном приёме, по моим наблюдениям, чрезвычайно увеличивает раздражительность всего организма. |
Es ist kein Wunder, dass der Katzenbaldrian (Valeriana officinalis) in mäsigen Gaben die chronischen Krankheiten von allzu grosser Reitzbarkeit hebt, da er vor sich in starker Gabe die Reitzbarkeit des ganzen Körpersystems, wie ich erfahren habe, so ungemein zu erhöhen pflegt. |
[Anagallis arvensis и Viscum album] |
|
Спор о том, содержат ли в себе курослеп (Anagallis arvensis) и кора белой омелы (Viscum album) столь большие целебные силы или же не содержат никаких, тотчас прекратился бы, если бы выяснить наблюдениями над здоровыми, производят ли большие приёмы столь противное действию и болезненное состояние, сходное с тем, против которого их до сих пор старались назначать лишь эмпирически. |
Der Streit, ob das Ackergauchheil (Anagallis arvensis) und die Rinde des Leimmistels (Viscum album) jene grossen Heilkräfte, oder gar keine besitzen, würde sogleich aufhören, wenn man bei Gesunden in Erfahrung gebracht hätte, ob grosse Gaben widrige Wirkungen und eine ähnliche künstliche Krankheit hervorbrächten, als die ist, der man sie entgegen zu setzen bisher nur empirisch sich bemüht hat. |
[Conium maculatum] |
|
Специфически искусственная болезнь и своеобразные страдания, производимые пятнистым омегом (Соnium maculatum) далеко не так точно исследованы, как они того заслуживают; тем не менее, целые книги полны эмпирических похвал и эмпирических порицаний этого растения. Известно, что он возбуждает слюнотечение; в таком случае, он может обладать свойством возбуждать лимфатическую систему и оказывать прочную пользу там, где нужно; ограничит слишком усиленную и продолжительную деятельность всасывающих сосудов.* Кроме того, так как он ещё вызывает боли (в больших приёмах жестокие боли) в железах, то легко поверить, почему в болезненных затвердениях желез, в раке и при болезненных узлах, остающихся вследствие злоупотребление ртутью, он в умеренной дозе является превосходнейшим средством не только для того, чтобы почти специфически унимать эти особого рода хронические боли гораздо надежнее и продолжительнее, чем паллиативный опий и все остальные наркотические средства, но и для того, чтобы разбивать железистые опухоли, когда они имеют в основании (как ранее сказано) слишком усиленную местную или общую деятельность лимфатических сосудов, или же, когда они являются в вообще сильном организме, так что почти достаточно одного устранения боли, чтобы дать возможность одной природе справиться с болезнью. К этой категории принадлежат болезненные опухоли желез, вследствие наружных повреждений.** * Если же его применять при их недеятельности, то сначала он будет действовать паллиативно, а потом будет мало или совсем не помогать, и, наконец, будет вредить, возбуждая состояние, как раз противоположное желаемому. ** Здоровое крестьянское дитя получило, вследствие сильного ушиба нижней губы, болезненный узел, который в течение четырёх недель очень усилился в твердости, величине и болезненности. Приложенный густой сок пятнистого омега совершил излечение в 14 дней, без возврата. Необыкновенно здоровая и сильная служанка при ношении большой тяжести сильно надавила себе правую грудь ремнями корзины. Образовался маленький узел, который в течение шести месяцев, при каждом наступлении месячных, становился всё более болезненным и усиливался в твёрдости и величине. Приложенный густой сок пятнистого омега его преодолел в течение пяти недель, при одном наружном употреблении. Излечение наступило бы ещё скорее, если бы он не раздражал кожи и не вызвал бы болезненных пустул, вследствие чего приходилось на несколько дней приостанавливать его употребление. |
Die spezifische künstliche Krankheit, und die eigenthümlichen Beschwerden, die der Fleckenschierling (Conium maculatum) erregt, sind lange nicht so genau aufgezeichnet, als sie es verdienen; wohl aber sind von dem empirischen Lobe und dem eben so empirischen Tadel dieser Pflanze ganze Bücher angefüllt. Wahr ist's, dass er Speichelfluss erzeugt hat; er mag dann wohl eine das Lymphsystem erregende Kraft besitzen, und bleibende Dienste leisten, wo die allzu grosse, anhaltende Thätigkeit der absorbirenden Gefässe einzuschränken ist.* Da er nun zudem Schmerzen, (in grossen Gaben heftige Schmerzen) in den Drüsen erregt; so ist es leicht zu glauben, dass er bei schmerzhaften Drüsenverhärtungen, beim Krebse, und bei den schmerzhaften Knoten, die der Quecksilbermisbrauch zurücklässt, in mäsiger Gabe angewendet, das vortrefflichste Mittel ist, nicht nur diese besondre Art chronischer Schmerzen fast spezifisch zu stillen, weit wirksamer und dauerhafter als der palliative Mohnsaft und alle übrigen narkotischen Mittel, welche eine andre Wirkungsdirektion haben, sondern auch die Drüsengeschwülste selbst zu zertheilen, wenn sie entweder (wie gesagt) eine allzu grosse lokale oder allgemeine Thätigkeit der Lymphgefässe zum Grunde haben, oder in einem sonst kräftigen Körper sich befinden, dass es fast blos der Hinwegnahme der Schmerzen bedarf, um die Natur in Stand zu setzen, das Uebel allein hinwegzunehmen. Schmerzhafte Drüsengeschwülste von äussern Quetschungen sind von der Art.** * Will man ihn bei Unthätigkeit derselben anwenden, so wird er anfangs palliativ wirken, nachgehends wenig oder nichts dagegen ausrichten und beizu schaden durch Hervorbringung des dem gewünschten entgegen gesetzten Zustandes. ** Ein gesundes Bauernkind bekam von einem heftigen Falle an der Unterlippe einen schmerzhaften Knoten, der binnen vier Wochen an Härte, Grösse und Schmerzhaftigkeit schon sehr zugenommen hatte. Aufgelegter Dicksaft von Fleckenschierling brachte die Kur binnen 14 Tagen zu Stande, ohne Rückkehr. – Eine sonst ungemein gesunde, starke Magd hatte sich beim Tragen einer grossen Last durch die Bänder des Tragkorbs die rechte Brust heftig gedrückt. Es entstand ein kleiner Knoten, der binnen sechs Monaten bei jedem Eintritte des Monatflusses an Heftigkeit der Schmerzen zunahm, so wie an Grösse und Härte. Der aufgelegte Dickfast des Fleckenschierlings bezwang ihn, blos äusserlich aufgelegt, binnen fünf Wochen. Es würde noch eher geschehen seyn, wenn er die Haut nicht angegriffen, und schmerzhafte Pusteln zusammen gezogen hätte, daher er oft etliche Tage beiseite gelegt werden musste. |
При настоящем раке грудной железы, где, по-видимому, существует противоположное состояние железистой системы, а, именно, вялость, там он (кроме начального облегчения болей), конечно, должен был, в общем, оказывать вред, и особенно ухудшает он болезнь там, где организм, как часто бывает, ослаблен продолжительным мучением, и притом ухудшает тем скорее, что его продолжительное употребление само по себе влечёт за собою последствием ослабление желудка и всего тела. Именно вследствие этой причины, что он специфически раздражает железистую систему, как и другие зонтичные растения, он и имеет способность, замеченную уже старыми врачами, уменьшать слишком частое отделение молока. Так как он в больших пpиёмах уже обнаруживает наклонность парализовать лицевые нервы, то становится понятным, почему он оказывает помощь даже и при тёмной воде. Он облегчает судорожные страдания, коклюш и падучую болезнь, потому что он сам имеет наклонность возбуждать судороги. Ещё вернее будет он оказывать пользу при глазных судорогах и дрожании членов, так как он в больших приёмах воспроизводит точно такие же явления. Так же и при головокружении. |
Im wahren Brustkrebse, wo ein entgegengesetzter Zustand des Drüsensystems eine Trägheit desselben vorzuwalten scheint, musste er freilich (ausser einer anfänglichen Erleichterung der Schmerzen) im Ganzen schaden, und vorzüglich muss er das Uebel verschlimmern, wenn, wie oft, der Körper durch die langwierige Marter entkräftet ist, und zwar um desto geschwinder verschlimmern, da sein anhaltender Gebrauch schon vor sich Schwächung des Magens und des ganzen Körpers als Nachwirkung zu hinterlassen[475] pflegt. Eben aus der Ursache, weil er das Drüsensystem spezifisch erregt, wie andre Doldengewächse, vermag er, wie schon ältere Aerzte angemerkt haben, die allzu häufige Absonderung der Milch zu heben. Da er in grossen Gaben vor sich schon Neigung zeigt, den Gesichtsnerven zu lähmen, so wird es begreiflich, warum er sogar im schwarzen Staare Hülfe geleistet hat. Er hat krampfhafte Beschwerden, Keuchhusten und Fallsucht gehoben, weil er selbst Konvulsionen zu erregen geneigt ist. Noch gewisser wird er bey Augenkonvulsionen und Gliederzittern Dienste leisten, da er genau dieselben Zufälle in grossen Gaben hervorzubringen geeignet ist. Eben so im Schwindel. |
[Aethusa cynapium] |
|
Осмотрительные врачи должны были бы воспользоваться намёком, что собачья петрушка (Aethusa суnapium), кроме других симптомов, рвоты, поноса и колик, и некоторых, за верность которых я не могу ручаться (общее опухание и т.д.), так специфически вызывает слабоумие, а также слабоумие попеременно с бешенством, чтобы применить её к этой трудноизлечимой болезни. У меня был в запасе лично мною приготовленный хороший экстракт (густой сок), и когда я, однажды, вследствие различных быстро друг за другом следовавших умственных трудов, чувствовал себя рассеянным и неспособным к чтению чего бы то ни было, я принял один-единственный гран экстракта. Действие его обнаружилось в необыкновенном расположении к умственной работе в течение нескольких часов до отхода ко сну. Но, на другой день, я был менее расположен. |
Den Wink, dass der Hundsdillgleiss (Aethusa Cynapium) ausser andern Zufällen Erbrechen, Durchlauf, Kolikschmerzen, Cholera und einigen, deren Wahrheit ich nicht verbürgen kann (allgemeiner Geschwulst u.s.w.) so spezifisch Blödsinnigkeit, auch mit Raserei abwechselnde Blödsinnigkeit erregt, sollten die behutsamen Aerzte in dieser sonst so wenig heilbaren Krankheit nutzen. Ich hatte ein selbst bereitetes gutes Extrakt (Dicksaft) davon vorräthig, und da ich mich einstmahls, durch vielerlei schnell auf einander folgende Kopfarbeiten, zerstreut und unfähig fand, etwas zu lesen, so nahm ich einen einzigen Gran davon ein. Der Erfolg war eine ungemeine Aufgelegtheit zu Geistesarbeiten mehrere Stunden bis zur Zeit des Schlafengehens. Den andern Tag aber war ich weniger aufgelegt. |
[Cicuta virosa] |
|
Водяная бешеница (Cicutа virosa) вызывает, между прочим, сильное жжение в глотке и желудке, тетанус, тоническую судорогу пузыря, судорожное сжатие челюстей, рожу лица (головную боль) и настоящую падучую, - все болезни, против которых мы ещё нуждаемся в действительных лекарствах, и с полною надеждою отчасти найдем целительное средство в этом корне с геркулесовскими свойствами в руках осторожно-смелого врача. |
Der Giftwütherich (Cicuta virosa) bewirkt unter andern heftiges Schlund- und Magenbrennen, Tetanus, tonischen Krampf der Blase, Kinnbackenkrampf, Gesichtsrose (Kopfschmerzen) und wahre Fallsucht; alles Krankheiten, wogegen wir noch wirksame Heilmittel bedürfen und aller Hofnung nach in dieser herkulisch wirkenden Wurzel zum Theil finden werden in der Hand des behutsam kühnen Arztes. |
[Cocculus] |
|
Португалец Amatus наблюдал, что кукольван (семена растения Menispermum Cocculus), уже в количествe 4 гран, вызывал у взрослого человека тошноту, икоту и боязливость. У животных он вызывает быстрое, сильное, но, если доза не была смертельна, скоропреходящее одурение. Наши потомки найдут в нём весьма действительное лекарственное средство, как только болезненные явления, причиняемые этими семенами, будут точнее изучены. Индейцы употребляют корень этого дерева, между прочим, в злокачественных нервных горячках (соединённых, следовательно, с одурением). |
Amatus der Portugiese hat von den Kockelskörnern (Saamen des Menispermum Cocculus) beobachtet, dass sie schon zu vier Gran Uebelkeit, Schluchsen und Aengstlichkeit einem erwachsenen Menschen verursacht haben. Thieren machen [477] sie eine schnelle, heftige, aber, wenn die Gabe nicht tödlich war, bald vorüber gehende Betäubung. Unsre Nachkommen werden ein sehr wirksames Arzneimittel in ihnen finden, sobald die krankhaften Beschwerden, die diese Saamen verursachen, noch genauer gekannt seyn werden. Die Indianer bedienen sich der Wurzel dieses Baums unter andern in bösartigen (folglich mit Betäubung verbundnen) Nervenfiebern. |
[Paris quadrofolia] |
|
Четверолистный одноягодник ( Pans quadrifolia ) был найден действительным в судорогах. На основании имеющихся у нас ещё несовершенных сведений о болезненных явлениях, им производимых, листья его в большой дозе вызывают, по крайней мере, судороги в желудкe. |
Man hat das Kraut der Vierblatteinbeere (Paris quadrifolia) in Krämpfen wirksam befunden. Die Blätter erregen in grösserer Gabe selbst, wenigstens Magenkrampf, nach den noch unvollständigen Erfahrungen, die wir von den krankhaften Erscheinungen besitzen, die sie hervorbringen mögen. |
[Кофе] |
|
Кофе в больших приемах возбуждает головную боль, и поэтому он в умеренной дозе успокаивает головные боли, если они не происходят от испорченного желудка и кислот в первых путях. Он в больших приёмах усиливает перистальтическое движение кишок, и потому в меньших дозах излечивает хронические поносы; таким же образом и другие противоестественные дейcтвия, им возбуждаемые, могли бы быть применены против других сходных с ними заболеваний человеческого тела, если бы мы не привыкли злоупотреблять им. Он прогоняет одуряющую и раздражающую мышечный тонус силу опиума, как противоположно-действующее паллиативное средство и притом целесообразно и удовлетворительно, потому что ему тут приходится побороть не беспрерывное расположение организма, а только скоропреходящие симптомы. Некоторые формы перемежающихся лихорадок, в которых отсутствие раздражительности и чрезмерная натянутость мышц препятствует иначе специфическому действию хинной корки, изгоняются им, по-видимому, только паллиативно, в больших приёмах, причём, однако, его прямое действие в столь больших приёмах длится два дня. |
Der Kaffee erregt in grosser Gabe Kopfschmerzen, und Kopfschmerzen stillt er daher in mäsiger Gabe, wenn sie nicht von Magenverderbniss oder Säure der ersten Wege herrühren. Er befördert die peristaltische Bewegung der Gedärme in grösserer Gabe und heilet daher in kleinerer chronische [478] Durchfälle, und so würden die übrigen widernatürlichen Wirkungen, die er erregt, andern ihnen ähnlichen Zufällen des menschlichen Körpers angepasset werden können, wenn wir nicht gewöhnt wären, ihn zu misbrauchen. Die betäubende, den Ton der Faser aufreitzende Kraft des Mohnsafts vertreibt er als entgegengesetzt wirkendes Palliativmittel, und zwar zweckmäsig und hinreichend, da er hier keine anhaltende Körperdisposition, sondern nur überhingehende Symptomen zu bekämpfen hat. Auch die Wechselfieberarten, wo Mangel an Reitzbarkeit und übermäsige Straffheit der Faser die sonst spezifische Hülfe der Rinde nicht zulässt, scheint er blos als Palliativmittel in grossen Gaben zu vertreiben, dessen direkte Wirkung jedoch in so grossen Gaben auf zwei Tage anhält. |
[Сладко-горький паслен (Solanum dulcamara)] |
|
Сладко-горький паслён ( Solanum dulcamara ) в больших приёмах, между прочим, производит сильное припухание больных частей и чувствительные боли или потерю чувствительности в них, а также паралич языка (и лицевых нервов?) В силу последних своих неприятных свойств неудивительно, что он излечивал паралитические страдания, тёмную воду и глухоту и, в более умеренной дозе, будет оказывать ещё более специфическую пользу при параличе языка. В силу первых своих двух свойств он является одним из главных средств при хроническом ревматизме и при ночных болях, вследствие злоупотребления ртутью. В силу своего свойства вызывать странгурию, он оказывался полезным и в упорных трипперах; а в силу своего стремления вызывать зуд и покалывание в коже, он оказывается целительным во многих накожных сыпях и старых язвах, даже таких, который произошли от злоупотребления ртутью. Так как он сам по себе в больших приёмах вызывает судороги в руках, губах и веках, а также дрожание членов, то можно легко понять, почему он был полезен в судорожных страданиях. В бешенстве матки он будет, вероятно, полезен, потому что он так специфически раздражает нервы женских половых частей и (в больших приёмах) вызывает зуд и боли в этих частях. |
Der Bittersüssnachtschatten (Solanum Dulcamara) bringt unter andern starke Geschwulst der kranken Theile, und empfindliche Schmerzen oder Gefühllosigkeit derselben, auch wohl Lähmung der Zunge, (auch des Gesichtsnerven?) in grosser Gabe hervor. Vermöge lezterer widrigen Wirkungen [479] ist es kein Wunder, dass er Lähmungsbeschwerden, schwarzen Staar und Taubheit bezwungen hat, und noch spezifischere Hülfe in der Zungenlähmung leisten wird in mäsigerer Gabe. Vermöge der erstern beiden Eigenschaften ist er ein Hauptmittel im chronischen Rhevmatism, und in den nächtlichen Schmerzen vom Quecksilbermisbrauche. – Vermöge seiner Kraft, Strangurie zu erregen, hat er in hartnäckigen Trippern Dienste geleistet und wegen seiner Neigung, Jucken und Stechen in der Haut hervorzubringen, beweiset er sich hülfreich in vielen Hautausschlägen, und alten Geschwüren, selbst denen vom Quecksilbermisbrauche. – Da er vor sich, in grosser Gabe, Krämpfe an den Händen, den Lippen und Augenliedern, so wie Zittern in den Gliedmasen zuwege bringt, so kann man leicht erachten, warum er auch in krampfhaften Uebeln dienlich gewesen ist. In der Mutterwuth wird er wahrscheinlich diensam seyn, da er die Nerven der weiblichen Geschlechtstheile so spezifisch erregt und Jücken und Schmerzen dieser Theile (in grössrer Gabe) zu erzeugen im Stande ist. |
[Черный паслен (Solanum nigrum)] |
|
Ягоды чёрного паслёна ( Solanum nigrum) вызывали удивительные выворачивания членов, а также и сумасшедшие речи, поэтому правдоподобно, что это растение будет полезно в так называемом бесновании (сумасшествие, соединённое с удивительно высокопарными и часто непонятными речами, которые в прежние времена считались пророчества и чужие языки, вместе с выворачиванием членов), особенно там, где одновременно существуют боли в области желудка, которые эти ягоды в больших дозах также вызывают, а, следовательно, в меньших приёмах излечивают. Так как это растение вызывает рожу лица, то оно может быть здесь полезно, как уже было замечено от его наружного употребления. Так как он, при внутреннем употреблении, ещё сильнее, чем сладко-горький паслён, в своем начальном прямом действии вызывает наружные опухоли, т. е., проходящее задержание всасывающего аппарата, так что его большое мочегонное свойство является только косвенным последним действием, то отсюда делается понятным его благодетельное свойство, через сходное действие, в водянках, лекарственное свойство, тем более заслуживающее исследование, что большинство средств, имеющихся у нас против этой болезни, являются лишь противоположно-действующими (лишь временно возбуждающими лимфатическую систему), следовательно, паллиативными, непригодными к продолжительному лечению. Так как он далее, в больших приёмах, вызывает не только опухоли, но и общее воспалительное припухание, с зудящими и невыносимо жгучими болями, тугостью членов, высыпанием пустул, шелушение кожи, язвы и злокачественные струпья, то что же удивительного, что он, при наружном употреблении, уничтожал различные боли и воспаление. Если же собрать воедино все болезненные симптомы, производимые чёрным паслёном, то нельзя не признать поразительного сходства со злою корчею, против которой, в высшей степени вероятно, он будет специфическим средством. |
Die Beeren des Schwarznachtschattens (Solanum nigrum) haben wunderbare Verdrehungen der Glieder, sonst auch Irrereden erzeugt; es ist daher wahrscheinlich, dass diese Pflanze in der sogenannten Besessenheit (dem Wahnsinne mit wunderlich emphatischen, oft unverständlichen, ehedem für Prophezeihung und fremde Sprachen gehaltenen Reden, und Verdrehungen der Gliedmasen vergesellschaftet). Dienste thun werde, vorzüglich, wo Schmerzen in der Gegend des Magens zugleich vorhanden sind, die die Beeren ebenfalls in grösserer Gabe erregen, folglich auch in kleinerer Gatte heben. – Da das Kraut Gesichtsrose erzeugt, so kann es hierinn hülfreich seyn, wie man auch von ihrem äusserlichen Gebrauche wahrgenommen hat. Da er noch stärker als der Bittersüssnachtschatten durch innern Gebrauch äussere Geschwulsten, das ist vorübergehende Hemmung des absorbirenden Systems, in seiner anfänglichen direkten Wirkung erregt, so dass dann seine grosse diuretische Eigenschaft nur die indirekte Nachwirkung ist, so lässt sich seine grosse Tugend in der Wassersucht, durch ähnliche Wirkung, wohl einsehen, eine Arzneitugend [481] die um so mehr die Aufsuchung Verdient, da die meisten Mittel, die wir gegen diese Krankheit besitzen, blos entgegengesetzt handelnde (das Lymphsystem nur transitorisch aufreizende) folglich palliative, einer dauerhaften Kur unfähige Mittel sind. Da er ferner in grosser Gabe nicht nur Geschwulst, sondern entzündete allgemeine Geschwulst, mit juckenden und unerträglich brennenden Schmerzen, Steifigkeit der Glieder, Pustelausschlag, Abschuppung der Haut, Geschwüre, Brandschorfe zuwege bringt, was Wunder dass er, äusserlich aufgelegt, verschiedne Schmerzen und Entzündungen gehoben hat. – Nimmt man aber alle krankhafte Symptomen zusammen, die der Schwarznachtschatten erregt, so kann man die auffallende Aehnlichkeit mit der Kriebelkrankheit nicht verkennen, für die er höchst wahrscheinlich ein spezifisches Hülfsmittel seyn wird. |
[Белладонна (красавка)] |
|
Весьма вероятно, что ягоды красавки (Atropa belladonna) будут полезны, если не в столбняке, то в корче челюстей, (потому что она сама возбуждает нечто вроде этого), и при судорожном затруднении глотания, (которое она сама так специфично вызывает); то и другое принадлежит её прямому действию. Зависит ли её действие в водобоязни, если она таковым в самом деле обладает, исключительно от этого последнего свойства или же, вместе с тем, от её паллиативного свойства на несколько часов подавлять столь высокую в водобоязни раздражительность и чувствительность, это я оставляю открытым. Её свойство успокаивать и рассасывать затвердения, болезненные и изъязвлённые железы станет неоспоримо, вследствие её особенности производить в своём прямом действии в этих железистых опухолях сверлящие и грызущие боли. Однако, мне кажется, что в железистых опухолях, происходящих от чрезмерного возбуждения всасывающей системы, она действует только противоположно, т. e. паллиативно, и лишь на короткое время (с последующим ухудшением, как у всех паллиативов для хронических болезней), между тем как в опухолях, происходящих от слишком большой вялости лимфатической системы, она действует в силу подобного же болезнетворного действия, т, е. продолжительно и прочно. (В таком случае она была бы полезна как раз в таких затвердениях желез, в которых пятнистый омег не пригоден, и, наоборот, этот последний полезен там, где первая вредит). Но, так как она продолжительном употреблении (в силу её косвенного действия) изнуряет весь организм и при мало-мальски усиленных или слишком часто друг за другом следующих приёмах легко возбуждает гангренозную лихорадку, то её хорошее действие слишком часто поглощается в этом побочном вредном влиянии, и всё идёт навстречу смерти (особенно у раковых больных, силы которых иногда уже истощены многолетними страданиями), если она употребляется недостаточно осторожно и у недостаточно сильных больных. Бешенство (как и вышесказанный вид тонических судорог) она вызывает непосредственно, клонические же судороги (конвульсии) - только как последовательное действие, в силу остающегося состояние организма после прямого действия белладонны (задерживающего животные и естественные отправления). Потому-то в падучей болезни, соединённой с бешенством, её благодетельное влияние наидействительнейшим образом отзывалось на последнем, между тем как первая, в силу противоположного (паллиативного) действия белладонны, большей частью только видоизменялась и обыкновенно переходила в дрожание и подобные судороги, более свойственные ослабленным и раздражительным организмам; судороги, производимый белладонной в её прямом действии, принадлежат к категории тонических; хотя мускулы находятся в состоянии паралитического расслабления, но недостающая раздражительность их менее обусловливает известного рода неподвижность и ощущение здоровья, как будто бы было сокращение. Так как бешенство, ею производимое, имеет буйный характер, то она успокаивает подобного рода бешенства, или, по крайней мере, отнимает их бурность. Так как воспоминание о прошедшем ею подавляется в прямом её действии, то ностальгия ею ухудшается, а иногда даже, как я наблюдал, и возбуждается.* * Поэтому она будет полезна при ослаблении памяти. |
Es ist wahrscheinlich, dass die Belladonnschlafbeere (Atropa belladonna) wo nicht gar im Tetanus, doch im Trismus (weil sie selbst eine Art davon erregt) und in der krampfhaften Schwierigkeit zu schlucken (da sie dergleichen selbst so spezifisch erzeugt) hülfreich seyn wird; beides liegt in ihrer direkten Wirkung. Ob ihre Kraft gegen Hundswuth, wenn sie dergleichen wirklich besitzt, von lezt gedachter Eigenschaft allein herrühre oder auch zugleich von der palliativen Kraft der Belladonne, auf mehrere Stunden die in der Hundswuth so hoch steigende Reitzbarkeit und Ueberempfindlichkeit zu unterdrücken, lasse ich dahin gestellt seyn. Ihre Tugend, verhärtete, schmerzhafte, exulzerirte Drüsen zu beruhigen und aufzulösen, wird unleugbar durch ihre Eigenheit, in diesen Drüsengeschwülsten einen bohrenden, nagenden Schmerz in gerader Wirkung zu erzeugen. Doch dünkt mir, dass sie in denen von übermäsig erregtem absorbirendem Systeme entstandnen nur entgegengesetzt, das ist, palliativ und nur auf kurze Zeit wirke, (mit nachgängiger Verschlimmerung, wie bey allen Palliativen chronischer Uebel der Fall ist,) auf die von allzuträgem Lymphsysteme aber durch ähnliches Krankheitserzeugniss, das ist, bleibend und dauerhaft. (Dann wäre sie gerade in solchen Drüsenverhärtungen dienlich, wo der Fleckenschierling nicht gebraucht werden kann, und dieser dienlich, wo erstere schadet). Da sie jedoch bei anhaltendem Gebrauche (mittelst ihrer indirekten Nachwirkung) den ganzen Körper erschöpft und bei nur einigermasen zu sehr erhöheten oder allzu kurze Zeit auf einander folgenden Gaben leicht ein gangrenöses Fieber erregt, so wird ihre gute Wirkung gar oft von diesen Nebennachtheilen verschlungen und alles geht dem Tode entgegen (vorzüglich bei Krebskranken, deren Kräfte zuweilen von mehrjährigen Leiden aufgerieben sind) wenn sie nicht behutsam und bei einigermasen noch robusten Kranken gebraucht wird. – Wuth erregt sie (so wie obgedachtermasen eine Art tonischen Krampf) gerade zu, klonische Krämpfe aber (Konvulsionen) nur als Nachwirkung mittelst des nach der direkten Wirkung der Belladonne (thierische und natürliche Verrichtungen zu hemmen) nachbleibenden, Körperzustandes. Daher ist ihre Tugend in Fallsucht mit Raserei verbunden, immer am wirksamsten gegen leztere gerichtet gewesen, während erstere durch die entgegengesetzte (palliative) Wirkung der Belladonne grösstentheils nur geändert zu werden und in Zittern und ähnliche, mehr geschwächten, reizbaren Körpern eigne, Krämpfe überzugehen pflegte. Aller Krampf, den die Belladonne in ihrer anfänglichen geraden Wirkung erregt, ist eine Art tonischer; zwar sind die Muskeln in lähmungsartiger Erschlaffung, aber die mangelnde Reitzbarkeit bewirkt doch eine Art Unbeweglichkeit, und eine Empfindung von Gebundenheit, als wenn Konstriktion da wäre. Da die Raserei, die sie erregt, wilder Art ist, so besänftigt sie Rasereien dieser Art, oder benimmt ihnen wenigstens das Stürmische. Indem sie die Rückerinnerung in direkter Wirkung unterdrückt, so wird die Nostalgie von ihr verschlimmert, auch wohl erregt, wie ich erfahren.* * Sie wird deshalb im geschwächten Gedächtnisse hülfreich seyn. |
Также и замеченное усиленное отделение мочи, пота, месячных очищений, кишечных выделений и слюны является следствием остающегося противоположного состояния чрезмерно возвышенной раздражительности и чувствительности во время её косвенного последственного действия, когда уже исчезло начальное прямое действие белладонны, во время которого все вышеупомянутые отделения, как я много раз наблюдал, от больших приёмов часто в течение десяти и более часов, бывают совершенно подавлены. Поэтому, в случаях, где эти отделения совершаются с трудом и подают повод к какой-либо важной болезни, белладонна устраняет эти затруднения, как подобно- действующее средство, прочно и надежно, если они имеют в основании напряжённость волокон и недостаток раздражительности и чувствительности. Я нарочно говорю "важные болезни", потому что только против таковых позволительно употреблять одно из сильнейших средств, требующих величайшей осторожности. Сюда принадлежать некоторые формы водянки, бледной немочи, и т. д. Большая склонность белладонны парализовать зрительные нервы делает её, как подобно-действующее средство, важною в амаврозе.* В прямом действии она лишает сна, и только последствием противоположного состояния, вызванного прекращением этого действия, является позже наступающий глубокий сон. Поэтому, путём первоначальной искусственной болезни белладонна будет излечивать упорную бессонницу (например, от недостатка раздражительности) надёжнее, чем какой-либо паллиатив. * Тут и мне известны очень xopoшиe результаты. |
Auch der bemerkte erhöhete Abgang des Harnes, des Schweises, des Monatflusses, des Stuhlgangs und des Speichels, sind blos Folgen des nachbleibenden entgegengesetzten Körperzustandes von übermäsig erhöheter Reitzbarkeit oder doch Empfindlichkeit, während der indirekten Nachwirkung, wenn [485] die anfängliche gerade Wirkung der Belladonne verlöscht ist, während welcher alle die genannten Ausleerungen, wie ich mehrmahls beobachtet habe, oft zehn und mehrere Stunden auf grössere Gaben völlig unterdrückt sind. In Fällen also, wo die genannten Aussonderungen schwierig von statten gehen und eine wichtige Krankheit veranlassen, hebt diese Schwierigkeit die Belladonne als ähnlich wirkendes Mittel, wenn diese Schwierigkeit Straffheit der Faser, und Mangel an Reitzbarkeit und Empfindung zur Ursache hat, dauernd und nachdrücklich. Ich sage mit Fleiss, »wichtige Krankheiten« denn nur gegen solche ist es erlaubt, eine der heftigsten Arzneien, welche so grosse Behutsamkeit nöthig hat, anzuwenden. Einige Arten von Wassersucht, Bleichsucht u.s.w. sind in diesem Falle. – Die grosse Neigung der Belladonne, den Sehenerven zu lähmen, macht sie als ähnlich wirkendes Mittel wichtig in der Amaurosis.* – In gerader Wirkung hindert sie den Schlaf, und nur Folge des von[486] dem Nachlasse dieser Wirkung erzeugten entgegengesetzten Zustandes ist der tiefe Schlaf, der nachgehends entsteht. Durch jene künstliche Krankheit also wird die Belladonne langwierige Schlaflosigkeiten (etwa von Mangel an Reitzbarkeit) dauerhafter heben, als irgend ein Palliativ. * Wovon mir selbst sehr gute Wirkungen bekannt sind. |
Её находили полезной в дизентерии; так как она в своём прямом действии задерживает стул, то, по всей вероятности, она могла бы соответствовать простейшей истерии с задержанным выведением кала и редким действием на низ, но не в натужных дизентерических поносах, где она, во всяком случае, должна вредить. Но пригодна ли она в дизентерии в силу прочих её действий, я не осмеливаюсь решать. |
Man will sie in der Ruhr hülfreich befunden haben; vermuthlich, da sie in direkter Wirkung den Stuhlgang hindert, in der einfachsten Ruhr mit zurückgehaltener Kothausleerung und seltner Oeffnung, nicht aber in ruhrartigen lienterischen Durchfällen, wo sie durchaus schaden muss. Ob sie aber in Rücksicht ihrer übrigen Wirkungen der Ruhr angemessen sei, getraue ich mir nicht zu bestimmen. |
Она вызывает удар; и если она, как утверждают, оказывалась полезной при серозной апоплексии, то это вследствие этого свойства. Кроме того, в её прямом действии проявляется внутреннее жжение с холодом наружных частей. |
Sie erregt Schlagfluss; ist sie, wie man behauptet, im serösen Schlagflusse dienlich befunden worden, so ist es dieser Eigenheit wegen geschehen. Ueberdies erfolgt in ihrer direkten Wirkung ein innerliches Brennen, mit Kälte der äussern Theile. |
Её прямое действие продолжается 12, 24 и до 48 часов. Поэтому раньше истечения двух дней не следовало бы повторять приёма. Более частое повторение, хотя бы и весьма малых доз, по своему результату должно приближаться к (более опасному) действию одной сильной дозы, – что и подтверждается наблюдением. |
Ihre direkte Wirkung dauert 12, 24 bis 48 Stunden. Unter zwei Tagen sollte man daher die Gabe nicht wiederhohlen. Eine geschwindere Wiederhohlung auch noch so kleiner Gaben muss einer starken Gabe an (gefährlichen) Wirkungen gleichkommen. Diess lehrt auch die Erfahrung. |
[Гиосциамус (белена)] |
|
Обстоятельство, что чёрная белена (Hyosciamus niger) в сильных приёмах значительно понижает жизненную теплоту и в своём прямом действии на короткое время ослабляет мышечный тонус, вследствие чего она в умеренных дозах является очень действительным наружным и внутренним паллиативом при внезапных состояниях мышечного напряжения и воспаления, сюда не относится; но достойно замечания наблюдение, что при хронических страданиях с мышечным напряжением это её свойство с каждым приёмом доставляет лишь очень неудовлетворительное паллиативное облегчение, и, в конце концов, в силу своего косвенного последовательного действия, прямо противоположного первому, она скорее вредит, чем помогает; напротив того, в хроническом расслаблении мускулов она будет служить поддержкой укрепляющим средствам, так как она в первоначальном своём действии расслабляет, а поэтому тем сильнее и прочнее в последственном действии укрепляет мышечный тон. Она, кроме того, обладает силой в больших приёмах возбуждать кровотечения, а именно, носовое кровотечение и чаще возвращающиеся месячные очищения, как я сам наблюдал вместе с другими. По этой причине, она в маленьких приёмах в высшей степени действительно и прочно останавливает хронические кровотечения. Более всего достойна внимания искусственная болезнь, которую она производит в очень больших приёмах, а именно, подозрительное, сварливое, злобно оскорбляющее, мстительное, жестокое, бесстрашное* сумасшествие (древние поэтому называли белену altercum); и именно этот род сумасшествия она специфически излечивает, только напряжённость мускулов здесь иногда препятствует её продолжительному действию. Затруднительная подвижность и нечувствительность членов, а также апоплексические явления, которые она возбуждает, также ею же излечиваются. В сильных приёмах она возбуждает в своём прямом начальном действии конвульсии, и именно поэтому она полезна в эпилепсии, и, вероятно, также против обычной при ней потери памяти, так как белена сама производит ослабление памяти. * Последующее косвенное действие проявляется в виде какой-то робости и боязливости. |
Der Umstand, dass der Shwarzbilsen (Hyoscyamus niger) in starker Gabe die Lebenswärme beträchtlich mindert und den Ton auf kurze Zeit in der direkten Wirkung erschlafft, und daher in jählingen Zufällen von angespannter Fiber und Entzündung in mäsiger Dosis ein sehr wirksames äusseres und inneres Palliativmittel ist, gehört nicht hieher, wohl aber die Bemerkung, dass diese seine Eigenschaft die chronischen Beschwerden von straffer Faser bei jeder Gabe nur sehr unvollkommen palliativ mildert, im Ganzen aber durch seine indirekte, der erstern gerade entgegen stehende Nachwirkung mehr vermehrt als mindert; dagegen wird er in chronischer Schlaffheit der Fiber die Kraft der Stärkungsmittel unterstützen helfen, da er in erster Wirkung erschlafft und in der Nachwirkung den Ton nur desto mehr, und zwar dauerhaft, hebt. Er besitzt überdem die Kraft, in grossen Gaben Blutflüsse[488] zu erregen, nahmentlich Nasenbluten und öfter wiederkehrenden Monatfluss, wie ich nebst Andern erfahren. Aus eben diesem Grunde stillt er chronische Blutflüsse in kleinen Gaben äusserst wirksam und dauerhaft. – Am merkwürdigsten ist die künstliche Krankheit, die er in recht grossen Gaben zuwege bringet, verdachtsamer, zankender, boshaft beleidigender, rachsüchtiger, mishandelnder, furchtloser* Wahnsinn (die Alten nannten daher den Bilsen Altercum), und eben diese Art Wahnsinn ist es, die er spezifisch heilt, nur dass straffe Fiber hier zuweilen seine dauerhafte Wirksamkeit hindert. Schwerbeweglichkeit und Unempfindlichkeit der Gliedmasen und die apoplektischen Zufälle, die er erregt, mag er auch wohl zu heilen im Stande seyn. In hohen Gaben erregt er in direkter anfänglicher Wirkung Konvulsionen, und ist eben deshalb in Epilepsie heilsam, vermuthlich auch in dem dabei gewöhnlichen Gedächtnissverluste, da er vor sich Gedächtnissmangel erzeugt. * Die nachfolgende indirekte Nachwirkung ist eine Art Zaghaftigkeit und Furchtsamkeit. |
Её свойство вызывать в своем прямом действии бессонницу с постоянной наклонностью ко сну, делает её гораздо более надежным средством при хронической бессоннице, чем часто только паллиативно действующий oпий, особенно потому, что он вместе с тем способствует отправлению на низ, хотя только в силу косвенного последовательного действия каждого приёма; следовательно, паллиативно. Она в прямом действии возбуждает сухой кашель и сухость рта и носа; поэтому она очень полезна при щекочущем кашле, и, вероятно, тоже при сухом насморке. Замеченное слизистое отделение из носа и слюнотечение являются только его косвенным последственным действием. Семя её производит судороги лицевых и глазных мускулов и, действуя на голову, производит головокружение и тупую боль в оболочках, лежащих под черепным сводом. Практический врач сумет извлечь отсюда пользу. |
Seine Kraft, Schlaflosigkeit mit immerwährender Neigung zum Schlummer in gerader Wirkung hervorzubringen, macht ihn in chronischer Schlaflosigkeit zu einem weit dauerhaftern Heilmittel, als der oft nur palliative Mohnsaft ist, vorzüglich da er zugleich den Leib offen erhält, obgleich nur in der indirekten Nachwirkung jeder Gabe, folglich palliativ. Er erregt trocknen Husten, Trockenheit des Mundes und der Nase in direkter Wirkung; er ist daher im Kitzelhusten sehr dienlich, vermuthlich auch im Stockschnupfen. Der von ihm beobachtete Schleimausfluss aus der Nase und Speichelfluss ist nur in seiner indirekten Nachwirkung. Der Saamen macht Krämpfe in den Gesichts- und Augenmuskeln, und bei der Einwirkung auf den Kopf bewirkt er Schwindel und einen stumpfen Schmerz in den unter der Hirnschale liegenden Häuten. Der praktische Arzt wird Nutzen hieraus zu ziehen wissen. |
Её прямое действие длится едва 12 часов. |
Die direkte Wirkung dauert kaum zwölf Stunden. |
[Страмониум (дурман)] |
|
Дурман (Datura stramonium) вызывает удивительные сны наяву, равнодушие к настоящему, громкий разговорный бред, как бы у говорящего во сне, часто со смешением личности. Подобную же манию он специфически излечивает. Он очень специфично вызывает судороги и поэтому часто излечивал падучую. Первое и последнее его свойство делают его целительным при бесновании. Свойство его подавлять память даёт намеки, чтобы испытать его при ослаблении памяти. Наиболее целительным он является там, где есть большая подвижность мышц, потому что он сам по себе в больших дозах вызывает мышечную подвижность, во время своего прямого действия. Он производит (в прямом действии?) жар и расширение зрачков, известный род водобоязни, опухшее красное лицо, подергивание глазных мускулов, задержанное отправление на низ, тяжёлое дыхание, в последственном действии мягкий пульс, пот и сон. |
Der Tollstechapfel (Datura Sramonium) bewirkt wachende, wunderliche Träume, Unbemerklichkeit des Gegenwärtigen, laute, delirirende Konfabulation, wie die eines im Schlafe Redenden, oft mit Verwechselung der Persönlichkeit. Eine ähnliche Manie heilt er spezifisch. Er erregt sehr spezifisch Konvulsionen und ist deshalb in Fallsucht öfters heilsam gewesen. Die erstere und die leztere Eigenschaft machen ihn in der Besessenheit heilsam. – Seine Kraft, das Gedächtniss zu unterdrücken, giebt Winke, ihn im geschwächten Gedächtnisse zu prüfen. – Am hülfreichsten ist er, wo grosse Beweglichkeit der Faser zugegen ist, weil er vor sich die Faser in grosser Gabe, während der direkten Wirkung beweglich macht. Er macht (in der direkten Wirkung?) Hitze und Erweiterung der Pupille, eine Art Wasserscheu, geschwollenes, rothes Gesicht, Zuckungen in den Augenmuskeln, zurückgehaltene Leibesöfnung, schweres Athemhohlen, in der Nachwirkung langsamen, weichen Puls, Schweiss, Schlaf. |
Действие больших приёмов длится около 24 часов, малых - только 3 часа. Растительные кислоты, особенно, кажется, лимонная кислота, уничтожают сразу всю действительность.* * Один больной, который от двух гран экстракта этого растение всегда чувствовал сильное действие, однажды не почувствовал ни малейшего действия от этого приема. Я узнал, что он выпил большое количество сока смородины; значительный приём истолченных в порошок устричных раковин тотчас возбудил полное действие дурмана.. |
Die direkte Wirkung grosser Gaben dauert etwa 24 Stunden, die der kleinen nur 8 Stunden. – Vegetabilische Säuren vorzüglich, wie es scheint, die Zitronsäure hemmen plötzlich seine ganze Wirksamkeit.* * Ein Kranker, der von zwei Gran Dicksaft dieses Krautes jederzeit heftig angegriffen ward, spürte einstmahls von dieser Gabe nicht die mindeste Wirkung. Ich erfuhr, dass er den Saft von vielen Iohainnisbeeren genossen; eine ansehnliche Gabe gepulverter Austerschalen stellte sogleich die ganze Wirksamkeit des Tollstechapfels wieder her. |
Другие виды датуры действуют, по-видимому, сходным образом. |
Die andern Arten der Datura scheinen ähnlich zu wirken. |
[Табак] |
|
Специфические свойства табака (Nicotiana tabacum) состоят, между прочим, в притуплении внешних чувств и в помрачении чувствилища; поэтому слабоумие может от него что-либо надеяться. |
Die spezifischen Eigenschaften des Virginientabaks (Nicotiana Tabacum) bestehen unter andern in Minderung der äussern Sinne und Verdunkelung des Sensoriums; Blödsinnigkeit hat daher etwas von ihm zu hoffen. |
Уже в малой дозе он сильно возбуждает мышечные волокна первых путей, - ценное свойство в смысле временного противоположно действующего средства (известного, но сюда не относящегося); как подобно же действующее средство в хронической наклонности к рвоте, наклонности к коликам и судорожному сужению глотки, он, вероятно, будет оказывать пользу, что уже отчасти подтверждает опыт. (Он уменьшает чувствительность первых путей, отсюда его паллиативное свойство ослаблять голод [и жажду?]). В больших дозах он лишает произвольные мышцы их раздражительности и временно уничтожает влияние на них мозговых сил. Это свойство может доставить ему, как подобно- действующему средству, целительную силу в каталепсии; но именно в силу этого свойства, его продолжительное и неумеренное употребление (как у курящих и нюхающих табак) делается столь вредным для покойного состояния мускулов, предназначенных для животных отправлений, что развивается наклонность к падучей, к гипохондрии и истерии. Особенность, что употребление табака так приятно помешанным, происходит от инстинкта этих несчастных паллиативно доставить себе нечувствительность в подреберьях* и в мозгу (два обыкновенных их страдания). Но, как противоположно действующее средство, он им доставляет лишь временное облегчение; привычка к нему растёт, без достижения требуемой цели, и, в общем, недуг ухудшается тем более, что не может оказать прочной услуги. Его прямое действие ограничивается немногими часами; от очень больших приёмов оно может продлиться до 24 часов (maximum). * Cюда принадлежит также порою непреодолимое ощущение голода, от которого страдают многие помешанные и против которого, по-видимому, больше всего прибегают к табаку. По крайней мере, я видел некоторых, преимущественно меланхоликов, которые не имели потребности к табаку, но при этом также и не имели чувства голода. |
Schon in kleiner Gabe erregt er die Muskelfaser der ersten Wege heftig, eine Eigenschaft, [492] welche als temporelles, entgegengesetzt wirkendes Mittel (wie bekannt ist, aber nicht hieher gehört) schätzbar wird, als ähnlich wirkendes Mittel aber in chronischer Neigung zum Erbrechen, Neigung zu Koliken, und krampfhafter Verengerung des Schlundes wahrscheinlich Dienste leistet, wie auch schon zum Theil die Erfahrung lehret. (Er vermindert die Empfindung der ersten Wege; daher seine, palliative Eigenschaft Hunger (und Durst?) zu mindern.) – Er benimmt den, dem Willen unterworfnen Muskeln in grosser Gabe ihre Reitzbarkeit und hebt den Einfluss der Gehirnkraft in dieselben temporell auf. Diese Eigenschaft mag ihm, als ähnlich wirkendem Mittel wohl Heilkräfte in der Katalepsie geben, aber durch eben diese Kraft wird sein anhaltender, starker Gebrauch (wie bei Tabaksrauchern und Tabaksschnupfern) dem ruhigen Zustande der Muskeln, die zu den thierischen Verrichtungen gehören, so nachtheilig, dass Neigung zu Fallsucht, Hypochondrie und Hysterie mit der Zeit entsteht. – Die Sonderbarkeit, dass der Gebrauch des Tabaks den Wahnsinnigen so angenehm ist, rührt von dem Instinkte dieser Unglücklichen [493] her, sich eine Gefühllosigkeit in den Hypochondrien* und in dem Gehirn (den beiden gewöhnlichen Orten ihrer Quaal) palliativ zu verschaffen. Als entgegengesetzt wirkendes Mittel aber giebt er ihnen nur temporelle Erleichterung; das Verlangen darnach wächst, ohne zu dieser Absicht endlich zuzureichen, und im Ganzen vermehrt sich das Uebel desto mehr, da er keine bleibenden Dienste leisten kann. Seine direkte Wirkung schränkt sich auf wenige Stunden ein, ausgenommen bei sehr grossen Gaben, wo sie bis (höchstens) 24 Stunden hinausgeht. * Hieher gehört auch die zuweilen unauslöschliche Empfindung von Hunger, woran viele Wahnsinnige leiden, und wogegen sie sich des Tabaks am meisten zu bedienen scheinen; wenigstens sahe ich einige, welche kein Verlangen nach Tabak bezeugten, vorzüglich Melancholische, welche aber auch wenig Hunger hatten. |
[Нукс вомика] |
|
Семена чилибухи (Strychnos nux vomica) представляют очень сильно действующее вещество, но болезненные симптомы, им производимые, ещё точно не исследованы. Большая часть того, что я о нём знаю, добыта мною из личного опыта. |
Die Saamen des Krähenaugenschwindelbaums (Srychnos Nux Vomica), die Krähenaugen, sind eine sehr wirksame Substanz; aber die krankhaften Symptomen, die sie erzeugen, sind noch nicht genau bekannt. Das meiste, was ich davon weiss, ist aus meiner Erfahrung. |
Чилибуха производит головокружение, страх, лихорадку, дрожь, а в последственном действии известную неподвижность всех частей, по крайней мере, членов, и конвульсивное потягивание. Как известно, она оказывалась полезной в перемежающихся лихорадках вообще, и апоплексических особенно. В первоначальном прямом действии мышечные волокна приобретают особую подвижность, чувствительная система болезненно возбуждается до известного рода опьянения, соединённого с боязливостью и пугливостью. Наступают конвульсии. При таком продолжительном действии на мышечные волокна раздражительность, по-видимому, истощается, сначала в животных и жизненных отправлениях. При переходе в косвенное последственное действие начинает проявляться уменьшение раздражительности сначала в жизненных отправлениях (всеобщий пот), потом в животных и, наконец, в естественных отправлениях. Это последовательное действие держится особенно в последние несколько дней. Во время последственного действия наступает ослабление чувствительности. Уменьшается ли мышечный тон в начальном прямом действии, чтобы в последственном действии тем более подняться, - нельзя в точности утверждать; но верно то, что сократительность волокон настолько же уменьшается в последственном действии, насколько она была усилена в прямом действии. |
Sie erregen Schwindel, Angst, Fieberschauder und in der Nachwirkung eine gewisse Unbeweglichkeit aller Theile, wenigstens der Gliedmasen, und ein konvulsivisches Dehnen, je nachdem die Gabe stark ist. Hiedurch machten sie sich nicht nur, wie man schon weiss, in Wechselfiebern überhaupt, sondern in den apoplektischen besonders hülfreich. In der ersten direkten Wirkung erhält die Muskelfaser eine besondre Beweglichkeit, das Empfindungssystem wird krankhaft erhöhet zu einer Art von Trunkenheit, mit Furchtsamkeit und Schreckhaftigkeit begleitet. Es entstehen Konvulsionen. Die Reitzbarkeit scheint sich bei dieser anhaltenden Einwirkung auf die Muskelfaser zu erschöpfen, zuerst bei den thierischen und den Lebensverrichtungen. Bei dem Uebergange in die indirekte Nachwirkung kömmt Minderung der Reitzbarkeit zuerst bei den Lebensverrichtungen (allgemeiner Schweiss) dann bei den thierischen, zulezt bei den natürlichen Verrichtungen zum Vorschein. Diese [495] Nachwirkung hält vorzüglich bei den leztern mehrere Tage an. Während der Nachwirkung entsteht verminderte Empfindlichkeit. Ob in der anfänglichen direkten Wirkung die Tonkraft der Muskel vermindert und bei der Nachwirkung um desto mehr erhoben werde, lässt sich nicht genau behaupten, so viel aber ist gewiss, dass die Kontraktilität der Faser um eben so viel bei der Nachwirkung sich mindert, als sie bei der direkten Wirkung erhöhet war. |
Принимая это за верное, мы видим, что она возбуждает припадок, довольно сходный с истерическими и ипохондрическими пароксизмами, и становится ясным, почему она так часто бывала полезна в этих страданиях. |
Diess als wahr angenommen, erzeugt er einen, den hysterischen und hypochondrischen Paroxysmen ziemlich ähnlichen Anfall und es erhellet, warum er gegen diese Uebel so oft hülfreich gewesen. |
Наклонность в первоначальном прямом действии возбуждать сократительность мускулов и вызывать подёргивание, а в конечном последственном действии наивозможно уменьшать сократительность мускулов, показывает столь большое сходство с падучей болезнью, что уже отсюда можно было бы ожидать от неё способности излечивать последнюю, если бы уже раньше не подтверждал бы того же опыт. |
Die Neigung, in anfänglicher direkter Wirkung die Zusammenziehbarkeit der Muskeln und Zuckungen zu erregen und endlich in der Nachwirkung die Zusammenziehbarkeit der Muskeln möglichst zu mindern, zeigt eine so grosse Aehnlichkeit mit der Fallsucht, dass man schon hieraus vermuthen könnte, er müsse dergleichen heilen, wenns nicht schon die Erfahrung zeigte. |
Так как она, кромe головокружения, страха и лихорадочной дрожи, вызывает род бреда, заключающегося в оживленных, а иногда в пугающих видениях, и чувство напряжение в желудке, то она, однажды скоро преодолев лихорадку на селе у одного трудолюбивого и рассудительного ремесленника, которая начиналась с напряжения в желудке, к которому внезапно присоединялось головокружение, заставлявшее падать, вслед за которым оставалось нечто вроде умственного расстройства с пугающими ипохондрическими представлениями, боязливостью и расслаблением. До полудня он бывал довольно весел и не слаб; приступ начинался послe обеда около 3 часов. Он получил чилибуху в возрастающих приёмах, ежедневно по одному, и поправился. После четвёртого приёма, содержавшего 17 гран, наступил сильный страх и неподвижность с окоченением всех членов, окончившаяся наступившим обильным потом. Лихорадка и все нервные явление тогда исчезли и никогда более не возвращались, несмотря на то, что он прежде, в течение многих лет, от времени до времени бывал подвержен таким внезапным пароксизмам, также и без лихорадки. |
Da er, ausser Schwindel, Angst und Fieberschauder, eine Art Delirium, welches in lebhaften, zuweilen schreckhaften Visionen besteht und eine Spannung im Magen erregt, so bezwang er einstmahls schnell ein Fieber bei einem arbeitsamen, nachdenklichen Handwerksmann auf dem Lande, welches mit einer Spannung im Magen begann, wozu plötzlich ein zum Fallen nöthigender Schwindel kam, der eine Art von Verstandesverwirrung mit schreckhaften, hypochondrischen Vorstellungen, Aengstlichkeit und Ermattung hinterliess. Vormittags war er ziemlich munter und nicht matt, nur Nachmittags gegen zwei Uhr begann der Anfall. Er bekam die Krähenaugen in steigenden Gaben, täglich eine; er besserte sich. Bei der vierten Gabe, welche 17 Gran enthielt, entstand eine grosse Angst und Unbeweglichkeit und Steifigkeit aller Glieder, die sich durch einen nachfolgenden reichlichen Schweiss endigte. Das Fieber und alle Nervenzufälle waren nun verschwunden und kamen nie wieder, ungeachtet er vorher viele Jahre von Zeit zu Zeit mit solchen plözlich entstehenden Paroxysmen, auch ohne Fieber befallen gewesen war. |
Я воспользовался её наклонностью вызывать брюшные судороги, страх и желудочные боли при дизентерической лихорадке (без кровавого поноса) у сожителей с больными кровавым поносом. Она резко уменьшила болезненное чувство во всех членах, угрюмость, боязливость и давление в желудке; то же самое она производила у больных кровавым поносом; но, так как у них был кровавый понос без поносистых испражнений, то, по причине её наклонности производить запор, она задерживала стул ещё больше. Появились признаки испорченной желчи, и дизентерические, хотя и более редкие испражнения сопровождались таким же продолжительным жилением на низ, как и прежде, и имели такой же вид. Потерянный или дурной вкус оставался. Поэтому, свойство её задерживать перистальтические движения будет оказывать невыгодное действие в настоящем и кровавом поносе. В поносах, также натужных, она окажется пригоднее, по крайней мере, как паллиатив. При её употреблении я видел на членах и, преимущественно, в брюшных мускулах, появление подергивающих движений под кожей, как бы производимых живым животным. |
Seine Neigung, Krämpfe des Unterleibes und Angst und Magenschmerz zu erregen, nutzte ich bei einem dysenterischen Fieber (ohne Ruhr) bei Hausgenossen von Ruhrkranken. Er minderte hier die Unbehaglichkeit in allen Gliedern, die Verdrieslichkeit, die Aengstlichkeit und das Magendrücken wirksam; diess that er auch bei Ruhrkranken, aber da sie eine blos einfache Ruhr und keinen Durchfall hatten, so machte er die Stühle, wegen seiner dauerhaften Neigung, Konstipation zu bewirken, noch seltner. Die Zeichen von verdorbner Galle häuften sich und die ruhrartigen, obgleich seltnern Exkretionen, waren mit eben so anhaltendem Stuhlzwang verbunden, wie vorher, und von gleicher übeln Beschaffenheit. Der verlerne oder üble Geschmack blieb. Seine Neigung, die peristaltische Bewegung zu mindern, wird daher in der wahren, einfachen Ruhr nachtheilig. In Durchfällen, auch ruhrartigen, wird er wohl dienlicher seyn, wenigstens als Palliativmittel. Bei ihrer Anwendung sahe ich zuckende Bewegungen unter der Haut, wie von einem lebendigen Thiere erregt, an den Gliedmasen, vorzüglich in den Bauchmuskeln entstehen. |
[Ignatia] |
|
От Игнатиевых бобов или семян горькой игнации (Ignatia amara) были замечены дрожание в течение нескольких часов, подергивания, судороги, сердитое настроение, сардонический смех, головокружение, холодный пот. В подобных же случаях она окажется полезной, как уже отчасти показал опыт. Она возбуждает лихорадочный холод и (в последственном действии?) тугоподвижность членов, поэтому она, вследствие своего подобного действия, излечивала перемежающиеся лихорадки, не поддававшиеся хинной корке; вероятно, те менее простые перемежающиеся лихорадки, где осложнение заключалось в увеличенной чувствительности и возвышенной раздражительности (особенно первых путей?). Однако нужно было бы прежде еще точнее наблюдать остальные симптомы, которые она производит, чтобы применять ее как раз в тех случаях, в которых она подходит своими подобными проявлениями. |
Von der Ignatiusbohne oder dem Saamen des Bitterignatz (Ignatia amara) hat man mehrstündiges Zittern, Zuckungen, Krämpfe, Aengstlichkeit, sardonisches Lachen, Schwindel, kalten Schweiss bemerkt. In ähnlichen Fällen wird er sich hülfreich erweisen, wie auch schon die Erfahrung zum Theil gelehrt hat. Sie erregt Fieberkälte und (in der Nachwirkung?) Gliedersteifigkeit und hat daher Wechselfieber durch ähnliche Wirkung bezwungen, die der Rinde nicht weichen wollten, vermuthlich jene minder einfachen Wechselfieber, wo Ueberempfindlichkeit und erhöhete Reitzbarkeit (vorzüglich der ersten Wege?) die Komplikation ausmachten. Doch wären die übrigen Symptomen, die sie erregt, vorher noch genauer zu beobachten, um sie gerade in Fällen anzuwenden, worauf sie mit ihren ähnlichen Aeusserungen passet. |
[Digitalis] |
|
Наперстянка (Digitalis purpurea) производит тошноту самого отвратительного свойства; при ее продолжительном употреблении поэтому нередко появляется настоящая ненасытность. Она вызывает известный вид душевного расстройства, которое нелегко распознается, так как оно выражается лишь нерассудительными словами, строптивостью, упорством, лукавым ослушанием, стремлением убежать и т.д., что часто мешает ее продолжительному употреблению. Так как она, кроме того, в своем прямом действии вызывает сильные головные боли, головокружение, боли в желудке, большое ослабление жизненной силы, чувство разложения и близкой смерти, наполовину замедленный пульс и уменьшение жизненной теплоты, то легко понять, в каких формах помешательства она может приносить пользу; и то, что она уже оказывалась целительною в некоторых из таких заболеваний, это свидетельствую некоторые наблюдения, в которых только не были отмечены точные симптомы болезни. В железах она вызывает зудящее и болезненное ощущение, могущее служить доказательством ее пригодности при опухолях желез. |
Der Purpurfingerhut (Digitalis purpurea) macht Ekel von der widrigsten Art; bei seinem anhaltenden Gebrauche erscheint daher nicht selten eine wahre Fressgierde. Er bringt eine Art Geistesverstimmung hervor, die nicht leicht zu erkennen ist, da sie sich nicht durch unvernünftige Worte äussert, eine Art von Widerspenstigkeit, Hartnäckigkeit, hinterlistige Unfolgsamkeit, Trieb zu entfliehen u.s.w., welche seinen fortgesetzten Gebrauch oft hindert. Da er nun überdiess heftige Kopfschmerzen, Schwindel, Magenweh, grosse Verminderung der Lebenskraft, Gefühl von Auflösung und nahen Tode, um die Hälfte langsamern Puls, und Minderung der Lebenswärme in der direkten Wirkung erregt, so lässt sich begreifen, in welchen Arten von Wahnsinn er Dienste leisten kann; dass er auch schon in einigen Arten dieser Krankheit hülfreich gewesen, bezeugen mehrere Erfahrungen, nur dass man die genauen Zufälle desselben nicht angemerkt findet. In den Drüsen erzeugt er eine juckende und schmerzhafte Empfindung, welche seine Kraft in Drüsengeschwülsten belegen kann. |
Она производит, как я видел, воспаление мейбомиевых желез и будет наверное излечивать такие воспаления. Вообще, она, по-видимому, с одной стороны замедляет кровообращение, а, с другой стороны, возбуждает систему всасывающих сосудов, и поэтому полезнее всего там, где то и другое слишком вяло. Первому она, в таком случае, способствует через свое подобное действие, последнему — через противоположное. Но, так как прямое действие наперстянки продолжается долго (имеются примеры, когда это действие продолжалось 5-б дней), то она может так же, как противоположно действующее средство, занять место продолжительно действующего целительного лекарства. Последнее соображение может быть применено к ее мочегонной силе в водянке; здесь она действует противоположно и паллиативно, но, тем не менее, продолжительно, и только поэтому и имеет значение. |
Er entzündet, wie ich sahe, die Meibomischen Drüsen, und wird solche Entzündungen gewiss heilen. Ueberhaupt scheint er, so wie den Blutlauf zu mindern, so das System der einsaugenden Gefässe zu erregen und am dienlichsten zu seyn, wo beide zu träge sind. Ersterem hülfe er dann durch ähnliche Wirkung ab, lezterm durch entgegengesetzte. Da aber die direkte Wirkung des Purpurfingerhuts so lange anhält, (man hat Beispiele von fünf und sechs Tagen) so kann er auch als entgegengesetzt wirkendes Mittel die Stelle eines dauerhaften Heilmittels vertreten. Die leztere Betrachtung ist auf seine harntreibende Kraft in der Wassersucht anzuwenden; sie ist gegenseitig und palliativ, aber doch anhaltend, und blos deshalb von Werth. |
В своем последовательном действии она производит, твердый, скорый пульс; поэтому она не так хорошо подходит для больных с подобным (лихорадочным) пульсом; лучше всего она годится для тех, у которых пульс сходен с тем, который наперстянка вызывает в своем прямом действии, — медленный, вялый. Конвульсии, которые она вызывает в больших приемах, указывают ей место между антиэпилептическими средствами, но, вероятно, она тут будет целительна только при известных условиях, определяемых остальными болезненными симптомами, которые она производит. При ее употреблении, предметы нередко представляются в других цветах, и зрение делается темнее; она будет помогать подобным болезням сетчатки. |
In der Nachwirkung bringt er einen kleinen, harten, geschwinden Puls hervor, er passt sich daher nicht wohl für Kranke, die einen ähnlichen (fieberhaften). Puls haben, vielmehr am besten für solche, die einen Puls haben, wie ihn der Purpurfingerhut bei seiner direkten Wirkung hervorbringt – langsam, schlaff. – Die Konvulsionen, die er in grossen Gaben erregt, weisen ihm einen Platz unter den antepileptischen Mitteln an, vermuthlich aber ist er da nur unter gewissen Bedingungen hülfreich, die von der Aehnlichkeit der übrigen krankhaften Symptomen, [501] die er erregt, bestimmt werden. Bei seinem Gebrauche erscheinen nicht selten die Gegenstände in fremden Farben, und das Gesicht wird dunkler; er wird ähnlichen Krankheiten der Netzhaut ab helfen. |
(Ее свойство вызывать понос, что иногда препятствует излечению, устраняется, как я наблюдал, прибавлением щелочных солей). |
(Seine der Heilung zuweilen widrige Eigenschaft, Durchlauf zu bewirken, wird durch zugesetzte Laugensalze, wie ich beobachtete, gehindertю) |
Так как ее прямое действие продолжается несколько, иногда много, дней (чем дольше продолжается употребление наперстянки, тем дольше держится прямое действие каждого приема, — обстоятельство очень примечательное и весьма заслуживающее внимания при лечении), то отсюда видно, как неправильно поступают те, которые, благонамеренно, назначают ее в малых, но часто повторяемых дозах, и, таким образом (вследствие того, что пока еще не кончилось действие первого приема, а дается уже, может быть, шестой или седьмой), они, на самом деле, хотя и бессознательно, дают огромные порции, которые нередко влекли за собой смерть).* Достаточно одного приема каждые три, самое большее каждые два дня, вообще же тем реже, чем продолжительнее ее употребление. * Одна женщина в Эдинбурге получала три дня подряд ежедневно по три paзa и каждый раз только по 2 грана истолченными в порошок листьями наперстянки и потом удивлялись, что при таких чайных приемах она после шестидневной рвоты умерла. Но нужно взять в соображение, что это было почти то же, как если бы она получила 18 гран на один прием. |
Da die direkte Wirkung einige, zuweilen mehrere, (je länger der Gebrauch des Fingerhuts fortgesetzt wird, desto länger hält auf die jedesmahlige Gabe die direkte Wirkung an; welches ein sehr merkwürdiger, in der Heilung wohl zu achtender Umstand ist.) Tage anhält, so sieht man, wie unrecht diejenigen thun, welche ihn gutmeinend in kleinen Gaben, aber oft wiederhohlt, verordnen, und auf diese Art (da die Wirkung der ersten noch nicht verflossen ist, sie aber vielleicht schon die sechste und achte geben) in der That, obgleich unwissenderweise, eine ungeheure Portion eingeben, die nicht selten [502] den Tod* nach sich gezogen hat. Man hat nur aller drei, höchstens aller zwei Tage eine Gabe nöthig, überhaupt aber eine desto seltnere, je anhaltender der Gebrauch wird. * Ein Weib in Edinburg bekam drei Tage lang täglich dreimahl, jedesmahl nur zwei Gran der gepülverten Blätter, und man wunderte sich, dass sie bei so kleinen Gaben nach einem sechstägigen Erbrechen starb. Man bedenke aber, dass es fast so gut war, als hätte sie achtzehn Gran auf eine Gabe bekommen. |
Во время ее прямого действия не следует назначать хинной корки; она усиливает, как я заметил, беспокойство от наперстянки до смертельной агонии). |
(Während seiner direkten Wirkung darf keine Chinarinde verordnet werden; sie vermehrt die Aengstlichkeit vom Purpurfingerhute, wie ich bemerkte, bis zum Todeskampfe.) |
[Viola] |
|
Трехцветная фиалка (Viola tricolor) сначала усиливает кожные сыпи и, таким образом, обнаруживает свое свойство следовательно потому и прочно и действительно излечивать, накожные высыпания. |
Das Freisamveilchen (Viola tricolor) verstärkt Anfangs die Hautausschläge, und zeigt dadurch seine Hautausschlag erregende, folglich eben dergleichen wirksam und dauerhaft heilende Kraft an. |
[Ипекакуана] |
|
Ипекакуана с пользой применяется в болезнях, против которых уже сама природа прилагает некоторое, усилие, но бессильна, чтобы достигнуть цели. Здесь рвотный корень представляет для нервов верхней части входного отверстия желудка, самой чувствительной части органа жизненной силы, весьма противное вещество, возбуждающее отвращение, тошноту и беспокойство и действующее чрезвычайно сходно с подлежащим удалению болезнетворным веществом. Против такого удвоенного сопротивления природа теперь тем сильнее напрягает свои антагонистические силы, и таким образом этим увеличенным противоусилием легче удаляется болезнетворное вещество. Таким образом лихорадки приводятся к кризису, застои в кишках, в груди и в матке приводятся в движение, миазмы заразных болезней выгоняются через кожу, судорога пересиливается судорогою, производимой рвотным корнем, сосуды, расслабленные или раздраженные отлагающеюся на них остротою, расположенные к кровотечениям, получают опять свое напряжение и свободу, и т. д. Очевиднее всего влияет она, как средство, действующее подобно подлежащей излечению болезни, при хронической наклонности к рвоте без рвотного извержения. Тогда ее дают в очень маленьких приемах, чтобы чаще возбуждать тошноту, и наклонность к рвоте с каждым приемом исчезает все более и более и прочнее, чем от всех паллиативных средств. |
Die Ipekakuanhe wird mit Nutzen in Uebeln angewandt, wogegen die Natur selbst schon einige Anstrengung anwendet, aber zu unkräftig ist, den Zweck zu erreichen. Hier bietet die Brechwurzel den Nerven des obern Magenmundes, dem empfindlichsten Theile des Organs der Lebenskraft, einen ihr durchaus widerwärtigen, Ekel, Uebelkeit, Aengstlichkeit erzeugenden Stoff dar, welcher nur ähnlich wirkt, als die zu entfernende krankhafte Materie. Gegen diesen nun verdoppelten Widerstand strengt dann die Natur antogonistisch ihre Kräfte desto mehr an, und so wird durch diese erhöhete Gegenstrebung der krankhafte Stoff leichter entfernt. So werden Fieber zur Krisis gebracht, Stockungen der Eingeweide des Unterleibes, der Brust und der Bärmutter beweglich gemacht, Miasmen ansteckender Krankheiten auf die Haut getrieben, Krampf durch den Krampf, den die Brechwurzel bewirket, überstimmt, erschlafften, oder von einer auf sie abgelagerten Schärfe gereitzten, zu Blutausleerungen geneigten Gefässen ihre Spannkraft, ihre Freiheit wieder gegeben u.s.w. Am sichtbarsten wirkt sie als ein der zu hebenden Krankheit ähnlich wirkendes Mittel bei chronischer Neigung zum Erbrechen ohne Materie. Da giebt man sie in sehr kleinen Gaben, um öftere Uebelkeit zu erregen, und die Neigung zum Erbrechen verschwindet bei jeder Gabe immer mehr und dauerhafter, als durch alle Pailiativmittel. |
[Oleander] |
|
Свойство олеандра (Nerium oleander) вызывать сердцебиение, страх и обморок заставляет ожидать от него пользы при некоторых формах хронического сердцебиения, а также и при падучей. Он вздувает живот, уменьшает жизненную теплоту и является, по-видимому, одним из самых действительных растений. |
Von der Herzklopfen, Angst und Ohnmacht hervor bringenden Eigenschaft des Unholdoleanders (Nerium oleander) lässt sich in einigen Arten chronischen Herzklopfens u.s.w. auch wohl in der Fallsucht etwas gutes erwarten. Er treibt den Unterleib auf, und mindert die Lebenswärme, und scheint eine der wirksamsten Pflanzen zu seyn. |
[Nerium antidysentericum] |
|
Болезненные симптомы, производимые растением Nerium antidysentericum, недостаточно известны, чтобы можно было на известных основаниях расследовать его истинные лекарственные свойства. Но так как он первоначально учащает кишечные отправления, то он вероятно излечивает поносы, как сходно действующее средство. |
Die krankhaften Symptomen, die der Konessioleander (Nerium antidysentericum) zuwege bringt, sind nicht bekannt genug, dass man aus Gründen seine wahre Arzneikraft erforschen könnte. Da er jedoch die Stuhlgänge anfangs vermehrt, so scheint er die Durchfälle als ähnlich wirkendes Mittel zu besiegen. |
[Толокнянка] |
|
Ягоды толокнянки (Arbutus uva ursi). не проявляя заметной для чувств остроты, действительно нередко усиливали, в силу им присущого особенного свойства, затруднение при мочеиспускании, непроизвольное отхождение мочи и пр., как признак, что она сама имеет наклонность возбуждать, a следовательно и прочно излечивать, подобные страдания, что и подтверждается на опыте. |
Die Sandbeerbärentraube (Arbutus Uvaursi) hat wirklich, ohne eine für die Sinne merkbare Scharfe zu verrathen, die Beschwerden beim Harnlassen, den unwillkührlichen Abgang des Urins, u.s.w. nicht selten durch eine ihr eigne, besondre Kraft vermehrt, zum Zeichen, dass sie selbst dergleichen zu erregen Neigung habe, und daher ähnliche Uebel, wie auch die Erfahrung lehrt, dauerhaft heben könne. |
[Rhododendron] |
|
Сибирская роза (Rhododendron chrysanthum) посредством жгучей, зудящей и покалывающей боли, которую она возбуждает в больных частях, показывает, что она во всяком случае, в силу сходного действия, пригодна успокаивать различного рода боли в членах, что и подтверждает опыт. Она вызывает затруднение дыхания и кожные сыпи и поэтому будет полезна в подобных же страданиях, а также и при воспалении глаз, так как она вызывает слезы и зуд в глазах. |
Der Schneerosegichtstrauch (Rhododendrum Chrysanthum) zeigt durch den brennenden, kriebelnden und stechenden Schmerz, den er in den angegriffenen Theilen erregt, dass er allerdings geeignet sey, Gliederschmerzen verschiedner Art, wie auch die Erfahrung lehrt, durch ähnliche Wirkung zu heben. Er bringt Beschwerlichkeit im Athemhohlen und Hautausschläge hervor und er wird deshalb in ähnlichen Uebeln Dienste leisten, so wie in Augenentzündungen, da er Thränen und Jucken der Augen erzeugt. |
[Ledum] |
|
Болотный багун (Ledum palustre), пo моим наблюдениям, между прочим вызывает затрудненное болезненное дыхание; это служит подтверждением пользы, которую он оказывает при коклюше, а также вероятно и при болезненном удушье. He будет ли он целителен при воспалительном колотье в боку, в виду того, что свойство его (в последственном действии?) так сильно понижать теплоту крови ускоряет выздоровление. Он производит, как я наблюдал, болезненно колющее ощущение во всех частях горла и отсюда его необычайно благодетельное действие в злокачественных и воспалительных жабах. Так же специфично, как я видел, его свойство возбуждать тягостный зуд в коже и именно отсюда происходит его большая польза в упорных накожных болезнях. |
Der Sumpfporst (Ledum palustre) macht, nach meinen Erfahrungen, unter andern ein beschwerliches, schmerzhaftes Athemhohlen; diess belegt die Hülfe, die er im Keuchhusten leistet, vermuthlich auch in der krampfhaften Engbrüstigkeit. Sollte er nicht im entzündungsartigen Seitenstiche hülfreich seyn, da seine Kraft, die Blutwärme (in der Nachwirkung?) so mächtig zu mindern, die Genesung beschleunigt. Er bewirkt eine schmerzhaft stechende Empfindung in allen Theilen des Halses, wie ich wahrgenommen habe, und daher seine ungemeine Tugend in der bösartigen und entzündlichen Bräune. Eben so spezifisch ist, wie ich sahe, seine Eigenschaft, beschwerliches Jucken in der Haut zu erregen, und eben daher seine grosse Kraft in den langwierigsten Hautübeln. |
Боязливость и обмороки, которые он производит, могли бы служить указанием для подобных же случаев. Как переходное и противоположно действующее, сильно мочегонное и в тоже время потогонное средство, он может излечивать водяночные опухоли, но вернее острые, чем хронические. |
Die Aengstlichkeit und die Ohnmachten, die er hervorbringt, könnten in ähnlichen Fällen Dienste leisten. Er kann als transitorisch und entgegen gesetzt wirkendes, stark Harn treibendes Mittel, und da er zugleich Schweiss erregt, wohl Wassergeschwülste heilen, aber gewisser schnelle, als chronische. |
На некоторых их этих свойств зиждется его случайная слава в кровавом поносе. Но был ли то настоящий кровавый понос, или столь часто смешиваемые болезненные поносы? В последних он, пожалуй, может, как паллиатив, ускорить, а также и совершить излечение; но в настоящем простом кровавом поносе я никогда не видел от него пользы. Продолжительная слабость, которую он вызывает, препятствовала длительному его употреблению, и он не исправлял ни жиления на низ, ни свойства испражнений, хотя последние становились реже. Признаки испорченной желчи при его употреблении бывали скорее чаще, чем если бы больные оставались без лекарств. Он возбуждает особую угрюмость, головную боль и и затуманение умственных способностей; нижние конечности шатаются; зрачок расширяется. (Являются ли оба последние симптома, или по крайней мере последний, результатом последственного действия?). Десять гран в настое, один раз в день ежедневно, было достаточным приемом для шестилетнего ребенка. |
Auf einige dieser Eigenschaften gründet sich sein etwaniger Ruf in der Ruhr. Aber ist es wahre Ruhr gewesen, oder waren es, so oft damit verwechselte, schmerzhafte Durchfälle? In leztern kann er als Palliativ wohl die Kur beschleunigen, auch wohl vollenden helfen; aber in der wahren einfachen Ruhr habe ich keine Dienste von ihm gesehn. Die lang anhaltende Schwäche, die er erzeugt, war dem fortgesetzten Gebrauche hinderlich und er verbesserte weder den Stuhlzwang, noch die Beschaffenheit der Exkretionen, obgleich leztere seltner wurden. Die Zeichen der verderbten Galle waren bei seinem Gebrauche eher häufiger, als wenn die Kranken ohne Arznei gelassen wurden. Er erregt eine besondre Verdrieslichkeit, Kopfweh und Umneblung des Geistes; die untern Gliedmasen schwanken; der Augenstern erweitert sich. (Sind beide leztern Zufälle, oder doch lezterer allein blos in der Nachwirkung?). Zehn Gran im Aufgusse war eine hinlängliche Gabe für ein sechsjähriges Kind, täglich einmahl. |
[Опий] |
|
Начальное прямое действие опия (Papaver somniferum) в проходящем повышении жизненных сил и усилении тона кровяных сосудов и мускулов, особенно тех, которые служат для животных и жизненных отправлений, а также в возбуждении органов души, памяти, фантазии и органа страстей, вследствие чего, от умеренных приёмов, замечается расположение к делам, оживленность речи, остроумие, воспоминание о прошлых временах, влюблённость и пр.; от больших приёмов – смелость, храбрость, мстительность, распущенная весёлость, похотливость, от ещё больших приёмов – бешенство и судороги. Во всех этих состояниях, самостоятельность, свобода и произвол духа в ощущении, суждении и действии страдают всё более и более, чем сильнее доза. Отсюда равнодушие к внешним неприятностям, боли и т.д. Но это состояние длится недолго. Мало-помалу, является недостаток идей, картины постепенно исчезают, наступает paсcлaбление мышц и сон. Если продолжать его употребление, усиливая приёмы, то (косвенным) последствием остаётся слабость, сонливость, вялость, ворчливое недовольство, грусть, бессознательность (бесчувственность, слабоумие), пока не будет применено новое раздражение посредством опия или подобного вещества. Во время прямого действия раздражительность мышц, по-видимому, уменьшается в такой же степени, в какой возрастает их тонус; в последственном же действии, последний уменьшается, между тем, как первая усиливается.* Прямое действие допускает большую свободу духа спокойно воспринимать боль, досаду и пр., чем последственное действие, а поэтому имеет бóльшую болеутоляющую силу. |
Des Mohnsaftes (Papaver somniferum) anfängliche direckte Wirkung besteht in (vorübergehender) Erhebung der Lebenskräfte und Verstärkung des Tons der Blutgefässe und der Muskeln, vorzüglich derer, die zu den thierischen und Lebensverrichtungen gehören, so wie in Aufregung der Seelenorgane, des Gedächtnisses, der Phantasie, und des Organs der Leidenschaften, wodurch bei mäsigen Gaben Aufgelegtheit zu Geschäften, Lebhaftigkeit in Reden, Witz, Rückerinnerung an vergangene Zeiten, Verliebtheit, u.s.w., bei grössern aber Kühnheit, Tapferkeit, Rache, ausgelassene Lustigkeit, Geilheit, bei noch grössern, Raserei, Zuckungen erfolgen. Bei allen diesen Zuständen leidet die Selbstständigkeit, Freiheit und Willkühr des Geistes im Empfinden, Urtheilen und Handeln immer mehr, je grösser die Gabe war. Daher Unbemerklichkeit äusserer Unannehmlichkeiten, der Schmerzen, u.s.w. Dieser Zustand dauert aber nicht lange. Es erfolgt allmählig Ideenmangel, die Bilder verlöschen nach und nach, es entsteht Erschlaffung der Fiber, Schlaf. Wird der Gebrauch unter erhöheten Gaben fortgesetzt, so sind die Folgen (der indirekten Nachwirkung) Schwäche, Schläfrigkeit, Trägheit, mürrische Unbehaglichkeit, Traurigkeit, Unbesinnlichkeit, (Gefühllosigkeit, Blödsinnigkeit) bis eine neue Aufreitzung durch Mohnsaft, oder ähnliche Dinge zuwege gebracht wird. Bei der direkten Wirkung scheint sich die Reitzbarkeit der Faser in eben dem Grade zu mindern, als der Ton steigt; bei der Nachwirkung mindert sich lezterer, indess erstere steigt.* Die direkte Wirkung erlaubt weniger als die Nachwirkung dem Geiste die Freiheit, unbefangen (Schmerz, Verdruss, u.s.w.) zu empfinden, den, daher seine grosse Schmerz stillende Kraft |
* Появляется удивительная восприимчивость, особенно к неприятно действующим предметам, к испугу, cкорби, страху, к суровой погоде и т. д. Если хотят назвать проявляющуюся здесь подвижность мышц повышенной раздражительностью, то я ничего не имею против этого, только круг её действия cлишкoм мал вследствие того, что она слишком расслаблена и не может значительно уменьшится или же она находится в состоянии более чем нужного сокращения и, хотя и легко, но недостаточно сильно сокращается, вследствие чего неспособна к сильной и продолжительной деятельности. При таком состоянии мышц, нельзя не заметить наклонности к хроническим воспалениям. |
* Es erscheint eine merkliche Empfindsamkeit vorzüglich für unangenehm afficirende Gegenstände, für Schreck, Gram, Furcht, für rauhe Luft u.s.w. Will man die hier entstehende leichtere Beweglichkeit der Faser erhöhete Reitzbarkeit nennen, so habe ich nichts dawider, aber ihr Spielraum ist nur klein, es sei nun, dass sie allzu sehr erschlafft sei und sich nicht beträchtlich verkürzen könne, oder dass sie sich in einem mehr als nöthig verkürzten Zustande befindet, und zwar leicht, aber unhinlänglich erschlafft, folglich keiner kraftvollen, grossen That fähig sei. Bei dieser Disposition der Faser ist eine Neigung zu chronischen Entzündungen nicht zu verkennen. |
(В случаях, гдe требуется лишь прямое действие, как cardiacum, необходимо частое употребление приёмов каждые три или четыре часа, т.е., каждый раз раньше, чем наступит расслабляющее и увеличивающее раздражительность последственное действие. Во всех этих случаях он действует лишь противоположно, как паллиативное средство. Прочного подкрепления от него одного при таком употреблении никогда нельзя ожидать, менее всего при хронической слабости. Впрочем, это здесь нас не касается). |
(In Fällen, wo blos die direkte Wirkung als Kardiakum, nöthig ist, wird die öftere Wiederhohlung des Gebrauchs, aller drei, vier Stunden erforderlich, das ist, ehe jedesmahl die erschlaffende, Reitzbarkeit erhöhende Nachwirkung erfolgt. In allen diesen Fällen wirkt er blos entgegen gesetzt, als Palliativmittel. Dauerhafte Stärkung kann man von ihm allein und auf diese Weise gebraucht, nie erwarten, am wenigsten in chronischer Schwäche. Doch diess ist hier nicht unser Zweck). |
Если же хотят продолжительно уменьшить мышечный тонус (мышечным тонусом я называю свойство мышц вполне сокращаться и вполнe расслабляться) и продолжительно уменьшить слишком незначительную раздражительность, как в некоторых случаях мании, тогда можно с успехом и продолжительно употреблять опий в больших дозах, как подобно-действующее средство, пользуясь его косвенным последственным действием. Согласно с этим принципом, должно быть рассматриваемо лечение посредством опия чисто воспалительных болезней, как, например, пробовали его употреблять при колотье в боку. |
Will man aber den Ton (Ton der Faser nenne ich die Kraft derselben, sich völlig zu verkürzen, und völlig zu erschlaffen) der Fiber dauerhaft herabstimmen, die allzu geringe Reizbarkeit dauerhaft vermehren, und die immer rege Wachsamkeit der Phantasie (bei grossem Pulse) dauerhaft vermindern, wie in einigen Fällen von Manie der Fall ist, da braucht man den Mohnsaft mit Erfolg als ähnlich wirkendes Mittel in erhöheten Gaben fortgesetzt, und nuzt so die indirekte Nachwirkung. Eben nach diesem Grundsatze ist das Verfahren zu beurtheilen, da man den Mohnsaft gegen ächt inflammatorische Krankheiten, z.B. den Seitenstich, zu brauchen versucht hat. |
В упомянутых случаях требуется приблизительно каждые 12-24 часа по одному приёму. |
In erwähnten Fällen ist etwa aller 12 bis 24 Stunden eine Gabe nöthig. |
Однако это косвенное последственное действие, по-видимому, применялocь как подобно-действующее целительное средство, - обстоятельство, неизвестное для меня ни при каком другом лекарстве. А именно - опий употребляли с величайшим успехом (не против настоящих венерических болезней, потому что это было заблуждение), но против вредных явлений, столь часто происходящих в венерических болезнях от употребления и злоупотребления ртутью, которые часто гораздо хуже, чем сама венерическая болезнь. |
Doch diese indirekte Nachwirkung scheint man sogar als ähnlich wirkendes Heilmittel angewendet zu haben; ein Fall, der mir von keiner andern Arznei bekannt ist. Man hat nämlich den Mohnsaft mit dem grössten Erfolge (nicht gegen ächt venerische Krankheiten, denn diess war Täuschung, sondern) gegen die vom Quecksilbergebrauche und Misbrauche in venerischen Krankheiten so häufig entstehenden nachtheiligen Zufälle angewendet, die oft weit schlimmer als die Lustseuche selbst sind. |
Но, прежде, чем я поясню это употребление опия, я должен предварительно напомнить кое-что, сюда относящееся, относительно природы венерической болезни и включить сюда то, что я вообще имею сказать относительно ртути . |
Ehe ich diese Anwendung des Mohnsaftes erkläre, muss ich vorher etwas hieher Gehörendes über die Natur der Lustseuche erinnern, und was ich überhaupt hier vom Quecksilber zu sagen habe, einschalten. |
[Mercurius] |
|
Венерические болезни имеют в основе яд, который, кроме других свойств, проявляемых им в человеческом теле, обладает преимущественно наклонностью вызывать воспалительные и нагноительные опухоли желез (ослаблять мышечный тонус?), возбуждать расположение к разобщению механической связи волокон, вследствие чего образуется масса разъедающих труднозаживающих язв, происхождение которых узнается по их круглому очертанию, и, наконец, повышать раздражительность. Так как такая, столь хроническая, болезнь может быть излечена только таким средством, которое само производит болезнь, весьма сходную с венерическою, то против неё нельзя было и придумать более целительного средства, чем ртуть. |
Die Lustseuche hat ein Gift zum Grunde, welches, ausser andern Eigenheiten, die es im menschlichen Körper äussert, vorzügliche Neigung hat, sich entzündende und eiternde Geschwülste der Drüsen hervorzubringen, (den Ton zu schwächen?) den mechanischen Zusammenhang der Faser zur Trennung so geneigt zu machen, dass eine Menge um sich fressende Geschwüre entstehen, deren unheilbare Natur sich durch ihre runde Gestalt zu erkennen giebt, und endlich die Reitzbarkeit zu erhöhen. Da eine so sehr chronische Krankheit nur durch ein Mittel gehoben werden konnte, welches eine der Lustseuche sehr ähnliche Krankheit hervorbringt, so konnte auch keine hülfreichere Arznei dagegen ersonnen werden, als das Quecksilber. |
Самое отличное свойство ртути изменять человеческий организм состоит в том, что она в прямом действии раздражает железистую систему (а в косвенном последственном действии оставляет за собой железистые затвердения), ослабляет тонус мышечных волокон и механическую между ними связь и располагает к их разобщению в такой мере, что образуется масса разъедающих, трудно заживающих язв, природа которых узнаётся по их круглому очертанию, и, наконец, необыкновенно повышает раздражительность (и впечатлительность). Опыт увенчал это специфическое средство. Но так как нет ни одного настолько подобно-действующего средства, как сама подлежащая лечению болезнь, то и ртутная болезнь (обыкновенно производимые ею в организме симптомы и изменения) всё ещё весьма сильно отличается от природы венерической болезни. Язвы венерической болезни остаются только в самых поверхностных частях, особенно первичные (вторичные очень медленно распространяются), они отделяют клейкий сок, вместо гноя, их края находятся почти совершенно вровень с кожей (исключая язвы первичного заражения) и почти совершенно безболезненны (за исключением первичной язвы, возникшей от первоначального заражения, шанкра и гноящейся паховой железы, бубона). Ртутные язвы разъедают глубже, (быстро разрастаются), крайне болезненны и частью выделяют из себя едкий жидкий гной, частью же покрыты нечистым, творожистым налётом, и имеют вывороченные края. Опухоли желез при венерической болезни остаются несколько дней, они или скоро исчезают, или железа нагнаивается. Поражённые ртутью железы раздражаются к деятельности, в силу прямого действия этого металла (и, таким образом, от него исчезают опухоли желез, происходящие от других их причин), или же, во время косвенного последственного действия, они оставляются в состоянии холодного затвердения. Венерический яд уплотняет надкостную плеву наиболее выдающихся, свободных от мяса мест костей; в них появляются мучительные боли. Но костоеды, в наше время, этот яд никогда не вызывает, сколько я ни проводил расследования с целью узнать противное. Ртуть растворяет связь плотных частей не только мягких, но и костей; она разъедает сперва наиболее пористые и наиболее прикрытые кости, и эта костоеда только ещё скорее ухудшается от дальнейшего употребления этого металла. Произошедшие от наружных повреждений раны, под влиянием ртутной болезни, превращаются в старые, трудноизлечимые язвы, - обстоятельство, которое не встречается при венерической болезни. Наблюдаемое при меркуриальной болезни дрожание не замечается при венерической. От ртути возникает изнурительная, чрезвычайно ослабляющая лихорадка с жаждой и значительным быстрым исхуданием. Исхудание и изнурение от венерической болезни происходят только очень постепенно и остаются в умеренных пределах. Чрезмерная чувствительность при ртутной болезни и бессонница свойственны этому металлу, но не венерической болезни. Большая часть этих симптомов составляет, по-видимому, скорее непрямое последственное, чем прямое действие ртути. |
Des Quecksilbers vorzüglichste Kraft in Veränderung des menschlichen Körpers besteht darinn, dass es das Drüsensystem in direkter Wirkung reitzt (und Drüsenverhärtungen zur indirekten Nachwirkung hinterlässt) den Ton der Faser und ihren Zusammenhang dergestalt schwächt, und zur Trennung geneigt macht, dass eine Menge um sich fressende Geschwüre entstehen, deren unheilbare Natur sich durch die runde Gestalt zu erkennen giebt und endlich die Reizbarkeit (und Empfindlichkeit) ungemein erhöhet. Die Erfahrung hat diess Spezifikum gekrönt. Da es aber kein so ähnlich wirkendes Heilmittel giebt, als die zu heilende Krankheit selbst ist, so ist auch die Quecksilberkrankheit (ihre im Körper erzeugten gewöhnlichen Veränderungen und Symptomen) von der Natur der Lustseuche doch noch sehr verschieden. Die Geschwüre der Lustseuche bleiben nur in den oberflächlichsten Theilen, vorzüglich die deuteropathischen, (die protopathischen nehmen sehr langsam an Umfang zu) sie geben einen klebrichten Saft statt des Eiters von sich, ihre Ränder sind mit der Haut fast ganz eben (die protopathischen ausgenommen) und sind fast ganz schmerzlos (blos die protopathischen, das von der anfänglichen Ansteckung entstandne Geschwür, den Schanker und die eiternde Leistendrüse, den Bubo ausgenommen). Die Geschwüre des Quecksilbers fressen tiefer (nehmen geschwind an Grösse zu) sind äusserst schmerzhaft, und geben theils eine scharfe dünne Jauche von sich, theils sind sie mit einem unreinen käsichten Ueberzuge bedeckt, legen auch die Ränder über. Die Drüsengeschwülste der venerischen Krankheit bleiben wenige Tage; sie verschwinden entweder bald, oder die Drüse eitert. Die vom Quecksilber angegriffenen Drüsen werden in der direkten Wirkung dieses Metalls zur Thätigkeit angereitzt (und so verschwinden von andern Ursachen erzeugte Drüsengeschwülste davon) oder sie werden während der indirekten Nachwirkung in einer kalten Verhärtung zurückgelassen. Das venerische Gift verhärtet die Beinhaut der erhabensten, von Fleisch entblösetsten Stellen der Knochen; es entstehen peinliche Schmerzen darinn. Beinfrass aber bringt diess Gift in unsern Zeiten nie hervor, so viel Nachforschungen ich auch angestellt habe, das Gegentheil zu erfahren. Quecksilber löset den Zusammenhang der festen Theile auf, nicht nur der weichen, sondern auch der Knochen; es frisst die löcherichsten und verdecktesten Knochen zuerst an, und dieser Beinfrass verschlimmert sich durch fernern Gebrauch dieses Metalls nur desto geschwinder. Die von äussern Verletzungen entstandnen Wunden werden während der Quecksilberkrankheit zu alten schwerheilbaren Geschwüren, ein Umstand, den man bei der Lustseuche nicht antrifft. Das in der Quecksilberkrankheit bemerkliche Zittern findet sich bei der Lustseuche nicht. Vom Quecksilber entsteht ein schleichendes, sehr entkräftendes Fieber mit Durst und grosser schneller Abmagerung. Die Abmagerung von der Lustseuche und die Entkräftung geschieht nur sehr allmählig und bleibt in mäsigen Schranken. Die Ueberempfindlichkeit bei der Quecksilberkrankheit und die Schlaflosigkeit ist diesem Metalle, nicht der Lustseuche eigen. Die meisten dieser Symptomen scheinen mehr indirekte Nachwirkung als direkte Wirkung des Quecksilbers zu seyn. |
Я здесь так подробно распространяюсь потому, что практикующие врачи часто затрудняются отличать* хроническую ртутную болезнь от симптомов венерической болезни и лечат симптомы, считаемые ими за венерические, но на самом деле принадлежащие меркурию, к вреду столь многочисленных больных дальнейшим употреблением ртути, но особенно потому, что мне нужно было описать ртутную болезнь для того, чтобы показать, в какой мере опий может служит для неё целительным средством, как подобно-действующее средство. |
Ich bin hier so umständlich gewesen, weil es den Praktikern oft so schwer fällt*, die chronische Quecksilberkrankheit von den Zufällen der Lustseuche zu unterscheiden, und so Symptomen, die sie für venerisch halten und doch blos merkurialisch sind, zum Verderben so vieler Kranken mit fortgesetztem Quecksilbergebrauche bestreiten, vorzüglich aber deshalb, weil es mir hier darum zu thun ist, die Quecksilberkrankheit zu schildern, um zu zeigen, wiefern der Mohnsaft als ähnlich wirkendes Mittel dieselbe heilen könne. |
* Сам Stоll (Rat. Med. P. III. S. 442) сомневается, существуют ли известные признаки вполне излеченной венерической болезни, т.е., ему самому были неизвестны признаки, посредством которых эти последние отличаются от ртутной болезни. |
* Stoll selbst (Rat. med. P. III. S. 442.) zweifelt, ob man gewisse Zeichen einer vollkommen überwundnen Venusseuche habe, d.i. ihm selbst waren die Zeichen nicht bekannt, wodurch sich diese Krankheit von der Quecksilberkrankheit unterscheidet. |
[Опий как антидот ртути] |
|
Опий, назначаемый в своём прямом действии, т.е., по крайней мере, через каждые 8 часов, поднимает падающие силы больных ртутной болезнью, как противоположно-действующее средство, и успокаивает раздражительность. Но это бывает только при больших приёмах, сообразных со слабостью и раздражительностью, точно так, как у истерических и ипохондрических лиц, и при чрезмерной чувствительности истощённых больных он помогает только в больших, часто повторяемых приемах. В это время, телесная природа, по-видимому, опия, входит в свои права, наступает тайное преобразование состояния организма, и ртутная болезнь постепенно преодолевается. Поправляющиеся больные переносят теперь всё меньшие и меньшие приёмы. Таким образом, хотя и кажется, что ртутная болезнь побеждена паллиативной противоположной силой опия, но кто знает почти непреодолимую природу ртутной болезни, находящейся в своём разгаре, когда она неудержимо разрушает и разлагает животную машину, тот поймёт, что простой паллиатив не мог бы пересилить этот в высшей степени хронический недуг, если бы последственные действия опия не были весьма параллельны ртутной болезни, и если бы они не содействовали победе над недугом. Последственные действия больших приёмов продолжительно употребляемого опия, увеличенная раздражительность, слабость мышечного тонуса, лёгкое разъединение твёрдых частей и трудное заживление ран, дрожание, исхудание тела, сонливая бессонница, все эти симптомы очень сходны с симптомами ртутной болезни и только в том отличаются между собой, что симптомы ртутной болезни, если она сильна, длятся годами, часто до самой смерти, симптомы же болезни, вызванной опием, несколько дней или часов. Нужно было бы давать опий продолжительное время и в чрезмерно больших приёмах, для того, чтобы симптомы его последственного действия могли продолжаться несколько недель или немного больше. Это сокращённое, ограниченное небольшой продолжительностью времени, последственное действие опия делается, таким образом, настоящим противоядием против имеющих наклонности к почти неограниченной продолжительности последственных действий ртути в высокой степени развития; и почти только от одного этого противоядия можно ждать прочного и настоящего выздоровления. Последственное действие опия может проявлять свою целительную силу почти в продолжение всего курса лечения, в промежутках между повторными приемами опия, как только первоначальное прямое действие каждой дозы исчезает и когда приостанавливается его употребление. |
Mohnsaft erhebt, wenn er in gerader Wirkung geleitet, das ist, wenigstens aller acht Stunden gegeben wird, als entgegengesetzt wirkendes Mittel die sinkenden Kräfte der Quecksilberkranken und stillt die Reitzbarkeit. Diess geschieht aber nur in grossen, der Grösse, der Schwäche und der Reitzbarkeit angemessenen Gaben, so wie er bei grosser Reitzbarkeit der hysterischen und hypochondrischen Personen und bei der Ueberempfindlichkeit erschöpfter Personen nur in grossen, oft wiederhohlten Gaben hülfreich ist. Indess scheint die Körpernatur wieder in ihre Rechte einzutreten; es entsteht eine geheime Umbildung der Körperbeschaffenheit und die Quecksilberkrankheit wird allmählig bezwungen. Die sich erhohlenden Kranken vertragen nun eine immer geringere, und geringere Gabe. So scheint zwar durch die palliative, entgegengesetzte Kraft des Mohnsaftes die Quecksilberkrankheit bezwungen zu werden; aber wer die fast unbezwingliche Natur der die thierische Maschine unaufhaltbar zerstörenden und auflösenden Quecksilberkrankheit, wenn sie in ihrem hohen Grade ist, kennt, wird inne werden, dass ein bloses Palliativ dieses äusserst chronische Uebel nicht überwältigen würde, wären nicht die Nachwirkungen des Mohnsaftes der Quecksilberkrankheit sehr parallel und hülfen diese nicht, das Uebel besiegen. Die Nachwirkungen des in grossen Gaben fortgesetzten Gebrauchs des Mohnsaftes, erhöhete Reitzbarkeit, Schwäche der Tonkraft, leichte Trennbarkeit der festen Theile und schwere Heilbarkeit der Wunden, Zittern, Abmagerung des Körpers, schläfrige Schlaflosigkeit sind den Symptomen der Quecksilberkrankheit sehr ähnlich, und nur darinn unterscheiden sie sich, dass die des Quecksilbers, wenn sie stark sind, Jahre lang, oft bis zum Tode anhalten, die des Mohnsaftes aber nur Stunden, oder Tage. Der Mohnsaft müsste sehr lange Zeit und in übermäsig grossen Gaben gebraucht worden seyn, wenn die Symptomen seiner Nachwirkung Wochenlang oder etwas länger fortdauern sollten. Diese abgekürzte, in eine nicht lange Zeit eingeschränkte Dauer der Mohnsaftnachwirkungen wird auf diese Art das wahre Gegengift der zur fast unbegränzten Fortdauer geneigten Quecksilbernachwirkungen in ihrem hohen Grade; fast nur von ihnen kann man die anhaltende, wahre Wiederherstellung erwarten. Diese Nachwirkungen können während der ganzen Kur ihre Heilkraft vollführen, in der Zeit zwischen der Wiederhohlung der Mohnsaftgaben, so bald die erste direkte Wirkung jeder Dosis vorüber ist, und wenn man mit dem Gebrauche aufhört. |
[Plumbum] |
|
Свинец в своём начальном действии возбуждает в обнажённых (двигательных?) нервах сильную рвущую боль и (вследствие этого?) расслабляет мышечные волокна до паралича; мышцы делаются бледными и дряблыми, как показывает рассечение, однако с сохранением остаточной, хотя и уменьшенной наружной чувствительности. В поражённых волокнах не только уменьшается способность сокращения, но и возможная ещё двигательная способность делается труднеe, чем при подобных расслаблениях, вследствие почти полной потери раздражительности.* Однако, это замечается только в мускулах, принадлежащих же к естественным и животным отправлением; в принадлежащих же к жизненным отправлениям это действие проявляется без боли и в уменьшенной степени. Так как двухсторонняя деятельность системы кровеносных сосудов замедляется (твердый, редкий пульс), то отсюда понятна причина уменьшения от свинца теплоты крови. |
Das Blei erregt bei seiner anfänglichen Wirkung in den entblösst liegenden (zur Muskelbewegung gehörigen?) Nerven einen heftigen, reissenden Schmerz und erschlafft die Muskelfaser (hiedurch?) bis zur Lähmung; sie wird blass und welk, wie Zergliederung zeigt, doch mit übrig bleibender obwohl geringerer, äusserer Empfindung. Nicht nur die Fähigkeit sich zu verkürzen mindert sich bei der angegriffenen Faser, sondern auch die noch mögliche Bewegung ist schwieriger, als bei ähnlichen Erschlaffungen, durch fast völligen Verlust der Reitzbarkeit.* Diess bemerkt man jedoch nur bei der zu den natürlichen und thierischen Verrichtungen gehörigen Muskeln, bei den zu den Lebensverrichtungen gehörigen aber geht diese Wirkung ohne Schmerz und in minderm Grade vor sich. Da hier das wechselseitige Spiel des Systems der Blutgefässe langsamer wird (ein harter, seltner Puls) so wird die Ursache der vom Blei verminderten Blutwärme hiedurch einleuchtend. |
* Наступающая иногда от очень больших количеств проглоченного свинца судорожная рвота и дизентерический понос должны объясняться другими причинами, что сюда не относится, так же, как и рвоту возбуждающие свойства слишком больших количеств принятого макового сока. |
* Das bei sehr grosser Menge verschluckten Bleis zuweilen erfolgende konvulsivische Erbrechen, und der ruhrartige Durchlauf, muss nach andern Grundsätzen erklärt werden und gehört eben so wenig hieher, als die Brechen erregende Eigenschaft des in zu grosser Menge genommenen Mohnsaftes. |
Ртуть, правда, тоже очень сильно уменьшает сцепление между собой частиц мышечных волокон, но увеличивает их восприимчивость к раздражающему веществу до лёгкости к движению. Это действие, будь оно прямым или косвенно-последственнным, очень продолжительно, а поэтому последнее свойство, в смысле противоположно-действующего лекарства, имеет могущественное влияние против свинцовой болезни; в первом же свойстве она имеет значение, как подобно-действующее средство. Ртуть, как при наружном втирании, так при внутреннем употреблении, имеет почти специфическую силу свинцовой болезни. Опий в своём прямом действии усиливает сократительность мышечных волокон и уменьшает раздражительность. В силу первого свойства он действует против свинцовой болезни, паллиативно, в силу же последнего – прочно, как подобно-действующее средство. |
Quecksilber mindert zwar ebenfalls die Attraktion der Theile der Muskelfaser unter einander sehr wirksam, erhöhet aber ihre Empfänglichkeit für den Reitzbarkeitsstoff bis zur Leichtbeweglichkeit. Diese Wirkung sei nun direkt oder es sei indirekte Nachwirkung, genug sie ist sehr dauernd und daher auch in lezterer Eigenschaft als entgegengesetzt handelnde Arznei von wirksamen Folgen gegen die Bleikrankheit; in ersterer Eigenschaft aber wirkt es ähnlich handelnd. Aeusserlich eingerieben, so wie innerlich gegeben, hat das Quecksilber eine fast spezifische Kraft gegen die Bleiübel, Mohnsaft vermehrt in seiner geraden Wirkung die Verkürzung der Muskelfaser, und mindert die Reitzbarkeit. Vermöge ersterer Eigenschaft wirkt er palliativ gegen die Bleikrankheit, vermöge lezterer aber dauerhaft als ähnlich wirkendes Mittel. |
Нa основании вышеуказанных понятий о природе свинцовой болезни можно усмотреть, что польза в болезнях, оказанная этим металлом (свинцом), который требует той осторожности в употреблении, основывается лишь на противоположном (сюда не относящемся), хотя и очень продолжительном действии. |
Aus obigem Begriffe von der Natur der Bleiübel wird man einsehn, dass die Hülfe, die dieses behutsam zu gebrauchende Metall (Blei) in Krankheiten geleistet hat, blos auf einer entgegengesetzten (nicht hieher gehörenden) obgleich ungemein anhaltenden Wirkung beruht. |
[Arsenicum] |
|
Истинная природа действия мышьяка ещё в точности не исследована. Поскольку я сам наблюдал, он очень склонен вызывать то судорожное состояние кровеносных сосудов и потрясение нервов, которое называют лихорадочным ознобом. Если употреблять его в довольно сильном приёме (1/6, 1/5 грана) для взрослого, то этот озноб делается очень заметным. Это свойство делает весьма могущественным средством, как подобно-действующее лекарство, против перемежающейся лихорадки, тем более потому, что он обладает замеченной мною способностью вызывать ежедневно возвращающийся, хотя всё более слабый, пароксизм, даже после того, как прекращается его употребление. В типических болезнях периодической головной боли и т.д. это типически-действующее свойство мышьяка делает из него в малых дозах (1/10 до maximum 1/6 грана в растворе) ценное средство, которое, я предчувствую, окажется неоценимым для наших, быть может, ещё более смелых, ещё более внимательных и ещё более осторожных потомков. Так как его действие продолжается несколько дней, то более частые, хотя и очень малые дозы, слагаются в теле в огромную, опасную дозу. Поэтому, если находят необходимым назначать его ежедневно по одному разу в день, то каждый последующий приём должен быть, по крайней мере, на третью часть меньше, чем предыдущий. Но если имеют дело с болезнями короткого типа, с промежутками около двух дней, то лучше назначать один приём всегда только для одного пароксизма, за 2 часа до его наступления, и пропустить следующий пароксизм, не назначая против него вовсе никакого мышьяка, а дать его перед третьим приступом, приблизительно за два часа до его наступления. Даже против четырёхдневной лихорадки лучше всего поступать так же и действовать только против ряда промежуточных пароксизмов, если в первом ряде припадков счастливо достигнута цель. (При более длинных типах, например, в 7, 9, 11 и 14 дней, можно назначать по одному приёму перед каждым пароксизмом). Продолжительное употребление мышьяка в больших приёмах постепенно производит почти постоянное лихорадочное состояние; поэтому он окажется полезным в малых дозах (около 1/12 грана), как уже отчасти показал и опыт, в изнурительных и послабляющих лихорадках, как подобно-действующее средство. Но такое продолжительное употребление мышьяка всегда останется мастерством искусства, так как он обладает большой наклонностью уменьшать жизненную теплоту и тонус мышечных волокон. (Отсюда параличи вследствие сильного или продолжительно неосторожного его употребления). Эти последние свойства могли бы сделать его полезным, как противоположно-действующее средство, в чистых воспалительных болезнях. Он понижает тонус мышечных волокон, и в то же время уменьшает содержание свертываемой лимфы в крови и её сцепление, в чем я убедился кровопусканиями у больных и мышьяковой болезнью и притом у таких, которые до употребление этой металлической (мышеяковистой) кислоты имели слишком густую кровь. Однако он не только понижает жизненную теплоту и тонус мышечных волокон, но даже, как я, кажется, убедился, и чувствительность нервов. (Таким образом, он, как противоположно-действущее средство, в одном единственном маленьком приёме, доставляет буйным с напряженными мышцами и слишком густой кровью спокойный сон там, где все другие средства не имели никакого успеха. Лица, отравленные мышьяком, более покойны относительно своего положения, чем можно было ожидать; и вообще он, по-видимому, убивает больше через погашение жизненной силы и чувствования, чем в силу своего воспаляющего свойства, разъедающего только местно и на небольшом пространстве. Если принять это положение за основание, то становится понятным быстрое разложение трупов людей, погибших от мышьяка, так же, как и у умерших от гангрены). Он ослабляет всасывающую систему, – обстоятельство, из которого, со временем, быть может, будет извлечена особая его целебная сила (как подобно- или противоположно-действующее средство?), но которое при его продолжительном употреблении должно всё более и более внушать осторожности. Относительно его особенных свойств я должен напомнить свойство усиливать раздражительность мышечных волокон, особенно в системе жизненных отправлений, откуда кашель, и именно вследствие чего вышеупомянутые хронические лихорадочные движения. |
Die wahre Natur der Wirkung des Arseniks ist noch nicht genau untersucht. So viel habe ich selbst erfahren, dass er sehr geneigt ist, jenen Krampf in den Blutgefässen und die Erschütterung in den Nerven zu erregen, die man Fieberschauder nennt. Braucht man ihn in etwas starker Gabe (zu 1/3 1/6 Gran) für einen Erwachsenen, dann wird dieser Schauder sehr merklich. Diese Neigung macht ihn zu einem sehr kräftigen Mittel als ähnlich wirkende Arznei gegen Wechselfieber und zwar um desto mehr, da er die von mir bemerkte Kraft besitzt, einen täglich wiederkehrenden, obgleich immer schwächern Paroxysm zu erregen, wenn man auch mit seinem Gebrauche inne hält. In typischen Krankheiten aller Art (im periodischen Kopfweh, u.s.w.) wird diese Typus erzeugende Eigenschaft des Arseniks in kleinen Gaben (1/10 bis höchstens 1/6 Gran in Auflösung) schätzbar und wird unsern vielleicht noch kühnern, noch aufmerksamern, und noch behutsamern Nachkommen, wie mir ahndet, unschätzbar werden.* – (Da seine Wirksamkeit auf mehrere Tage geht, so sammeln sich öftere, obgleich noch so kleine Gaben zu einer ungeheuren, gefährlichen Gabe im Körper an. Findet man daher nöthig, täglich einmahl ihn zu verordnen, so müssen alle folgenden Gaben immer wenigstens ein Drittel kleiner seyn, als die vorhergehende. Aber besser thut man, wenn man kurze Typen, etwa von zwei Tagen Zwischenzeit zu bestreiten hat, immer nur für einen Paroxysm eine Gabe zu verordnen, zwei Stunden vorher, und den folgenden Anfall überzuschlagen und nichts vom Arsenik dafür zu geben; nur erst etwa zwei Stunden vor dem dritten Anfalle. Am besten thut man, diess selbst gegen viertägige Fieber so zu machen, und nur erst gegen die Reihe der zwischen liegenden Paroxysmen zu verfahren, wenn man bei der erstern Reihe von Anfällen schon seine Absicht glücklich erreicht hat. (Bei längern Typen, z.B. sieben, neun, eilf und vierzehntägigen kann man vor jedem Anfalle Eine Gabe verordnen.) – Der fortgesetzte, in grössern Gaben gebrauchte Arsenik bewirkt allmählig einen fast immer anhaltenden Fieberzustand; er wird sich hiedurch, wie auch schon zum Theil die Erfahrung gelehrt hat, in hektischen und remittirenden Fiebern, als ähnlich wirkendes Mittel hülfreich erzeugen, in kleinen Gaben (etwa zu 1/10 Gran). Eine solche fortgesetzte Anwendung des Arseniks aber wird immer ein Meisterstück der Kunst bleiben, da er eine grosse Neigung besitzt, die Lebenswärme und den Ton der Muskelfaser zu mindern. (Daher die Lähmungen von seinem starken oder sonst langwierig unbehutsamen Gebrauche.) (Diese leztern Eigenschaften würden ihn als entgegen gesetzt wirkendes Mittel in reinen Entzündungskrankheiten hülfreich machen). Den Ton der Muskelfaser mindert er, indem er das Verhältniss der gerinnbaren Lymphe im Blute und ihren Zusammenhang mindert, wie ich mich durch Aderlässe arsenikkranker Personen überzeugt habe, und zwar solcher, die vor dem Gebrauche dieser Metallsäure ein allzudichtes Blut hatten. Doch nicht nur die Lebenswärme, und den Ton der Muskelfaser verringert er, sondern sogar, wie ich mich überzeugt zu haben glaube, die Empfindlichkeit der Nerven. (So macht er Rasenden mit straffer Fiber und allzu substantiösen Blute schon in einer einzigen kleinen Gabe ruhigen Schlaf, wo alle andre Mittel fehlschlagen, als entgegengesetzt wirkendes Mittel. Mit Arsenik vergiftete Personen sind ruhiger über ihre Lage, als man erwarten sollte – so wie er überhaupt mehr durch Auslöschung der Lebenskraft und der Empfindung zu töden scheint, als durch die etwanige doch nur örtlich und in kleinem Umfange fressende, entzündende Eigenschaft. Nimmt man diesen Satz zum Grunde, so wird die schnelle Auflösung der an Arsenik verblichener Leichname, wie derer an Brande Gestorbenen, begreiflich.) – Er schwächt das absorbirende System, ein Umstand, aus welchem vielleicht dereinst eine eigne Heilkraft zu entlehnen wäre, (als ähnlich wirkendes oder als entgegengesetzt wirkendes Mittel?) der aber bei seinem anhaltenden Gebrauche immer mehr und mehr Zurückhaltung einflössen muss. – Eben diess muss ich über seine besondre Kraft erinnern, die Reitzbarkeit der Faser, vorzüglich, des Systems der Lebensverrichtungen zu erhöhen, daher Husten, und eben daher die gedachten chronisch fieberhaften Bewegungen. |
[…кажется, пропущено у Бразоля? …] |
* Ich muss, mit aller Achtung gegen den Hrn. Verfasser, hier das Bekenntniss ablegen, dass ich mich zu dem innerlichen Gebrauch des Arseniks, besonders in Wechselfiebern, noch nicht verstehen kann. Meine Gründe werde ich nächstens mittheilen. |
Редко бывает, чтобы мышьяк, употребляемый в несколько более значительных дозах и продолжительное время, не возбуждал известного вида упорной сыпи (или, по меньшей мере, слущивания кожицы), особенно при употреблении потогонных средств и при горячительном образе жизни. Благодаря этому свойству, он с пользою употребляется индусскими врачами против страшной накожной болезни - слоновой проказы (elephantiasis). Будет ли он тоже действителен в пеллагре? Если он (как говорят) полезен при водобоязни, то это в силу его свойства уменьшать влияние нервной силы на сцепление частиц мышечных волокон и их тонус, а также уменьшает чувствительность нервов, т е., в силу противоположно-действующего свойства. Я видел, что он возбуждает ощутительные и продолжительные боли в сочленениях, и я не берусь решать, как можно будет воспользоваться этим свойством для целительных целей. Какое влияние друг на друга имеют мышьяковая, свинцовая и меркуриальная болезни и каким образом можно было бы одну уничтожить другой, это точнее определит будущее. |
Es ist selten, wenn der Arsenik in etwas grössern Gaben und anhaltend gebraucht wird, dass er nicht, vorzüglich wenn schweisstreibende Mittel und eine erhitzende Lebensordnung gebraucht wird, eine Art etwas langwierigen Hautausschlags (wenigstens Hautabschuppung) erregen sollte. Diese Neigung macht ihn hülfreich bei den Aerzten der Hindoos gegen das fürchterliche Hautübel, die Elephantiasis. Ob auch in der Pellagra? – Sollte er wirklich (wie man sagt) in der Wasserscheu Dienste leisten, so würde er vermöge seiner Eigenschaft (den Einfluss der Nervenkraft auf) die Attraktion der Theile der Muskelfaser, und den Ton derselben, so wie die Empfindung der Nerven zu mindern, das ist, durch entgegengesetzte Kraft wirken. – Er erregt empfindliche, anhaltende Gelenkschmerzen, wie ich sahe. Ich will nicht entscheiden, wie man sich dieser Eigenschaft als eines Heilmittels bedienen könnte. Was die Arsenikkrankheit, die Bleikrankheit und die Quecksilberkrankheit auf einander für Einfluss haben, und wie eine durch die andre gehoben werden könne, wird die Zukunft genauer entscheiden. |
Если бы явления продолжительного употребления мышьяка стали угрожающими, то (кромe применения сернистого водорода в напитках и ваннах, чтобы уничтожить присутствующий ещё в субстанции металл) может оказаться полезным свободное употребление опия таким же способом, как и против ртутной болезни (см. выше). |
Sollten die Zufälle vom langwierigen Gebrauch des Arseniks drohend werden, so wird (ausser der Anwendung der Schwefelleberluft in Getränken und Bädern, um das noch in Substanz gegenwärtige Metall zu tilgen) der freie Gebrauch des Mohnsafts auf die Art, wie gegen die Quecksilberkrankheit (siehe oben) hülfreich seyn. |
[Taxus baccata] |
|
Я опять возвращаюсь к растительным средствам, а именно к растению, которое по своему сильному и продолжительному действию заслуживает стать рядом с минеральными ядами, я подразумеваю ягодоносный тис (Taxus baccata). Собранные с него части, особенно кора у отцветшего дерева, должны внушать осторожность при употреблении, этому учат появляющиеся иногда несколько недель после последнего приёма кожные сыпи, часто с признаками гангренозного распадения волокон, и иногда внезапная смерть, наступающая иногда лишь через несколько недель после последнего приёма при гангренозных явлениях. Он производит, как кажется, известную остроту во всех жидких частях и сгущение лимфы, сосуды и волокна раздражаются, и, тем не менее, их отправления скорее затруднены, чем облегчены. Этому свидетельствуют производимые им малые испражнения, сопровождаемые жилением на низ, задержка мочи, вязкая, солёная, жгучая слюна, клейкий, зловонный пот, кашель, летучие чувствительные боли в членах после пота, подагра, воспалительная рожа, пустулы на коже, зуд кожи или краснота на тех местах, где под низом лежат железы, искусственная желтуха, озноб, постоянная лихорадка и т.д. Однако, наблюдения не достаточно точны, чтобы можно было различать, где первоначальное прямое, а где последственное косвенное действие. Прямое действие, по-видимому, держится довольно долго. В последственном же действии в волокнах и сосудах, особенно, которые принадлежат всасывающей системе, по-видимому, остаётся вялое состояние, лишённое раздражительности и, отчасти, даже жизненной силы. Отсюда поты, слюнотечение, водянистая чистая моча, кровотечение (растворение красного кровяного сгустка) и, после больших приёмов или вследствие слишком продолжительного употребления, водянка упорная желтуха, петехии, гангренозное растворение соков. В осторожных, постепенно увеличивающихся приёмах можно, как уже отчасти показал опыт, с положитeльнoй пользой употреблять его в подобной же порче соков и в подобном состоянии твёрдых частей, словом, в болезненных страданиях, подобных тем, которые производит это растение, в затвердении печени, желтухе и опухоли жeлeз при напряжённых мускулах, в упорных катарах, катаре пузыря (натужном поносе, задержке мочи, при опухолях, соединённнх с натянутыми волокнами), в аменоррее, вследствие напряженных волокон. (Вследствие его продолжительного прямого действия, он иногда может оказывать длительную пользу, как противоположно-действующее средство, при рахите, аменорее вместе с вялостью и т. д. Но это сюда не относится). |
Ich gehe wieder zu den Gewächsen über und zwar zu einer Pflanze, die an heftiger und anhaltender Wirkung den mineralischen Giften an die Seite gesetzt zu werden verdient, ich meine den Beereibenbaum (Taxus baccata). Die von ihm genommenen Theile, vorzüglich die Rinde des schon geblüheten Baumes muss Behutsamkeit bei ihrem Gebrauche einflössen; die zuweilen erst mehrere Wochen nach der lezten Gabe erfolgenden Hautausschläge oft mit Zeichen brandiger Auflösung der Faser, der zuweilen plötzlich, zuweilen erst mehrere Wochen nach der lezten Gabe unter brandigen Zufällen erfolgende Tod, u.s.w. lehren diess. – Sie erregt, wie es scheint, eine gewisse Schärfe in allen flüssigen Theilen, und eine Verdichtung der Lymphe, die Gefässe und Fasern werden gereizt, und doch ihre Verrichtung eher erschwert, als erleichtert. Die kleinen, mit Stuhlzwang begleiteten Leibesöffnungen, die Harnstrenge, der zähe, salzige, brennende Speichel, die zähen stinkenden Schweisse, der Husten, die fliegenden empfindlichen Schmerzen in den Gliedern nach dem Schweisse, das Podagra, der entzündsartige Rothlauf, die Hautpusteln, das Jucken der Haut und die Röthe da, wo die Drüsen darunter liegen, die künstliche Gelbsucht, die Schauder, das anhaltende Fieber u.s.w., die sie zuwege bringt, sind Zeugen hievon. Doch sind die Beobachtungen noch nicht genau genug, dass man unterscheiden könnte, welches die erste gerade Wirkung, welches die Nachwirkung sei. Die direckte Wirkung scheint ziemlich lang anzuhalten. Ein schlaffer, reitzloser, von Lebenskraft zum Theil beraubter Zustand der Faser und der Gefässe, vorzüglich derer, die zum absorbirenden System gehören, scheint die Nachwirkung zu seyn. Daher die Schweisse, der Speichelfluss, der wässerige häufige Harn, die Blutflüsse (eine Auflösung des rothen Blutkuchens) und nach grossen Gaben, oder allzu lang fortgesetztem Gebrauche, die Wassersucht, die hartnäckige Gelbsucht, die Petechien, die brandige Auflösung der Säfte. In behutsamen, allmählig erhöheten Gaben gebraucht, mag sie wohl, wie auch schon zum Theil die Erfahrung gelehrt hat, in einer ähnlichen Verderbniss der Säfte und in einem ähnlichen Zustande der festen Theile, mit einem Worte, in ähnlichen krankhaften Beschwerden, als diess Gewächs erzeugt, mit bleibenden Nutzen angewendet werden können: In der Verhärtung der Leber, Gelbsucht und Drüsengeschwülsten bei straffer Fiber, in langwierigen Katarrhen, Blasenkatarrh (der Ruhr, der Harnstrenge, Geschwülsten, mit straffer Faser verbunden?) in der Amennorhöe von straffer Faser. (Ihrer langdauernden direkten Wirkung wegen, mag sie wohl als entgegengesetzt wirkendes Mittel zuweilen bleibende Dienste leisten, in der Rachitis, der Amenorrhöe bei Schlaffheit, u.s.w. Doch diess gehört nicht hieher). |
[Aconituum] |
|
Аконит ( Aconitum napellus ) возбуждает мурашечные, а также чувствительные рвущие боли во всех членах и груди, в челюстях; это одно из главных средств при суставных болях всякого рода (?), которое будет полезно при хронической зубной боли ревматического характера, при ложном колотье в боку, при лицевой боли и при последствиях прорезывания человеческих зубов Он возбуждает холодящее давление в желудке, затылочные боли, колотье в почках, чрезвычайно болезненное воспаление глаз, режущую боль в языке; практикующий врач сумеет применить эти искусственные болезненные состояния к подобным же естественным Он имеет свойство преимущественно вызывать головокружение, обмороки, припадки слабости, удар и проходящие параличи, общие частичные параличи, гемиплегию, параличи отдельных членов, языка, заднего прохода, пузыря, потемнение зрения и временную слепоту, шум в ушах, и, как доказал опыт в значительной мере, он также и целителен в общих и частичных параличах поименованных частей; и во многих случаях, как подобно-действующее средство, он уже излечивал недержание мочи, паралич языка и тёмную воду, так же, как и паралич членов. В излечимых маразмах и частичных атрофиях, он, как средство, производящее подобные же болезненные состояния, будет, наверное, больше действовать, чем все остальные известные средства. И уже имеются такого рода счастливые случаи. Почти так же специфично вызывает он конвульсии, как общие, так и частичные, в лицевых мускулах, односторонние конвульсии губных, шейных и глазных мышц; во всех этих последних он окажется полезным; он также излечивал случаи падучей. Он возбуждает удушье; что же удивительного, что он неоднократно излечивал разные случаи удушья? Он вызывает зуд, почёсывание в коже, слущивание, красноватую высыпь, и поэтому он так полезен в дурных накожных болезнях и язвах. Его мнимая польза против упорнейших венерических страданий была направлена, как показывают обстоятельства, только против симптомов применённой против них ртути. Тем не менее, полезно знать, что аконит, как средство, возбуждающее боли, кожные болезни, опухоли и раздражительность, – словом, как подобно действующее средство, – очень могущественно побеждает сходную ртутную болезнь и имеет то преимущество перед опием, что не оставляет после себя продолжительной cлaбocти. Иногда он вызывает ощущение вокруг пупка, как будто оттуда поднимается вверх шар и распространяет холод в верхней и задней части головы; это служит указанием испытать его в подобных случаях истерии. В последственном действии первоначальный холод в голове переходит в жгучее ощущение. В первоначальном действии его замечается общий холод, медленный пульс, задержка мочи, мания; в последственном же действии - прерывистый, малый, скорый пульс, общий пот, мочетечение, понос, непроизвольное отхождение кала, сонливость. (Как многие растения, имеющие в своём прямом действии холодящее влияние, он разбивает опухоли желез). Мания, которую он производит, представляет попеременное чередование отчаянья и веселья; как подобно-действующее средство, он будет в состоянии излечивать такого рода мании. Обыкновенная продолжительность его действия это 7-8 часов, за исключением трудных случаев от слишком больших доз. |
Der Napellsturmhut (Aconitum Napellus) erregt knebelnde, auch empfindlich reissende Schmerzen in den Gliedmasen, in der Brust, in den Kinnhacken; er ist ein Hauptmittel in Gliederschmerzen aller Art, er wird in chronischen Zahnschmerzen rhevmatischer Art, in dem falschen Seitenstiche, dem Gesichtsschmerze und den Folgen von Einpflanzung menschlicher Zähne hülfreich seyn. Er erregt kältenden Magendruck, Hinterkopfschmerzen, Stechen in den Nieren, äusserst schmerzhafte Augenentzündung, schneidende Schmerzen in der Zunge; der praktische Arzt wird diese künstlichen Krankheiten in ähnlichen natürlichen anzuwenden wissen. – Hauptsächlich ist er geartet, Schwindel, Ohnmachten, Schwächen, Schlagflüsse, und transitorische Lähmungen, allgemeine und Partiallähmungen, Hemiplegie, Lähmungen einzelner Gliedmasen, der Zunge, des Afters, der Blase, Verdunkelung des Gesichts und temporelle Blindheit, Ohrenklingen zu erregen und eben so hülfreich ist er in allgemeinen und Partiallähmungen der genannten Theile, wie die Erfahrung schon zum grössten Theile bewiesen hat – er hat als ähnlich wirkendes Mittel Harnunaufhaltsamkeit, Zungenlähmung und schwarzen Staar schon in mehrern Fällen besiegt, so wie Lähmungen der Gliedmasen. In heilbaren Marasmen und Partialatrophien wird er, als ähnliche Krankheitszufälle erzeugendes Mittel, gewiss mehr wirken, als alle übrigen bekannten Heilmittel. Auch hat man schon glückliche Fälle dieser Art. – Fast eben so spezifisch erzeugt er Konvulsionen, allgemeine sowohl als partielle, der Gesichtsmuskeln, einseitiger Lippenmuskeln, einseitiger Halsmuskeln, der Augenmuskeln; in allen diesen leztern wird er sich wirksam erweisen, so wie er auch schon Fallsuchten geheilt hat. – Er erregt Engbrüstigkeit; wie wollte man sich wundern, dass er mehrmahls verschiedne Engbrüstigkeiten gehoben hat? – Er erregt Jucken, Kriebeln in der Haut, Abschuppung, röthlichen Ausschlag und ist deshalb in schlimmen Hautübeln und Geschwüren so hülfreich. Seine angebliche Wirksamkeit gegen die hartnäckigsten venerischen Beschwerden war wohl nur gegen die Symptomen des dagegen gebrauchten Quecksilbers gerichtet, wie die Umstände darthun. Indess ist es schätzbar zu wissen, dass der Napellsturmhut als ein Schmerzen, Hautübel, Geschwülste, und Reitzbarkeit erregendes, mit einem Worte, als ähnliches Mittel die ähnliche Quecksilberkrankheit sehr mächtig besiegt, und den Vorzug vor Mohnsaft besitzt, keine anhaltende Schwächung zu hinterlassen. – Zuweilen bringt er die Empfindung um den Nabel hervor, als wenn von da eine Kugel in die Höhe stiege und im obern und hintern Theile des Kopfs eine Kälte verbreitete; diess giebt Anleitung, ihn in ähnlichen Fällen von Hysterie zu versuchen. In der Nachwirkung scheint die anfängliche Kälte im Kopfe in eine brennende Empfindung überzugehn. – Man bemerkt in der anfänglichen Wirkung allgemeine Kälte, langsamen Puls, Harnverhaltung, Manie – in der nachgehenden aber einen aussetzenden, kleinen, geschwinden Puls, allgemeinen Schweiss, Harnfluss, Durchlauf, unwillkürlichen Stuhlabgang, Schlaftrunkenheit. – (Wie mehrere in ihrer direkten Wirkung kältende Pflanzen, löset er Drüsengeschwülste auf). – Die Manie, die er erzeugt, ist ein mit Verzweiflung abwechselnder Frohsinn; er wird als ähnlich wirkendes Mittel Manien dieser Art besiegen können. – Die gewöhnliche Dauer seiner Wirksamkeit ist sieben bis acht Stunden – schwierige Fälle von allzu grossen Gaben ausgenommen. |
[Helleborus niger] |
|
Чёрная чемерица (Helleborus niger), при продолжительном употреблении вызывает тягостные головные боли (откуда польза в некоторых душевных болезнях и при хронической головной боли) и лихорадку; отсюда её свойство и излечивать четырёхдневные лихорадки, а также отчасти её польза в водянках, худшие формы которых всегда соединены с послабляющей лихорадкой, и в которых она также целительна в силу своего мочегонного свойства (кто скажет, эависит ли это последнее от прямого или, как я думаю, от последовательного её действия? Это свойство сродственно с её способностью раздражать к деятельности кровеносные сосуды брюшной полости, заднепроходной области и матки). Свойство её вызывать в носу стягивающее удушливое ощущение может дать указание к применению её в подобных проявлениях, (которые я также встретил в одной форме душевной болезни). Частое смешивание с другими корнями оставило нам только эти немногие подлинные сведения. |
Die Schwarzchristwurzel (Helleborus niger) macht unter fortgesetztem Gebrauche beschwerliche Kopfschmerzen (daher wohl ihre Kraft in einigen Gemüthkrankheiten auch im chronischen Kopfschmerze), und ein Fieber; daher ihre Kraft, Quartanfieber zu heilen und eben daher zum Theil ihre Kraft in Wassersuchten, deren schlimmere Gattungen immer mit einem remittirenden Fieber vergesellschaftet sind und worinn sie mit Beihülfe ihrer (wer sagt, ob in der direkten, oder in der Nachwirkung, wie ich vermuthe, befindlichen?) Harn treibenden Kraft so hülfreich ist. (Leztere ist verwandt mit jener Eigenheit derselben, die Blutgefässe des Unterleibes, des Afters und der Bärmutter zur Thätigkeit zu reitzen. – Die Eigenheit derselben, eine zusammenschnürende, erstickende Empfindung in der Nase zu erregen, kann Anleitung geben, sie in ähnlichen Zufällen (die ich auch bei einer Art von Gemüthskrankheit gefunden habe) zu verordnen. Ihre häufige Verwechselung mit andern Wurzeln hat uns nur diese wenigen wahren Data übrig gelassen. |
[Pulsatilla pratensis] |
|
Сверлящая, режущая боль, которую луговая ветреница (Аnеmonе pratensis) при внутреннем употреблении вызывает в больных глазах, повела к счастливому употреблению её в тёмной воде, катаракте и помутнении роговицы. Режущая головная боль, появляющаяся от внутреннего употребления её горючей соли, выкристаллизованной из перегнанной воды, даёт указание употреблять это растение в подобных cлyчaяx. Вероятно, вследствие этого она раз вылечила одного меланхолика. |
Der bohrende schneidende Schmerz, den der innere Gebrauch der Küchenschellwindblume (Anemone pratensis) in den kränklichen Augen hervorbringt, leitete zu ihrer glücklichen Anwendung im schwarzen Staare, dem grauen Staare und der Verdunkelung der Hornhaut. Der schneidende Kopfschmerz, der von dem innern Gebrauche des aus dem destillirten Wasser krystallisirten, brennbaren Salzes erfolgt – giebt Anleitung, diese Pflanze in einem ähnlichen Falle anzuwenden. Vermuthlich deshalb hat sie einst einen Melancholischen geheilt. |
Городской гравилат (Geum urbanum), кроме своих прямых свойств, обладает ещё способностью вызывать тошноту, которая всегда производит в теле нечто лиxoрадочное, вследствие чего он может быть полезен против перемежающихся лихорадок, как и другие пряности, при употреблении его вместе с ипекакуаною. |
Die Nelkenwurzgaraffel (Geum urbanum) besitzt, ausser ihrer gewürzhaften Eigenschaft, eine Uebelkeit erregende Kraft, welche immer etwas fieberähnliches im Körper hervorbringt, und daher etwa die Dienste gegen Wechselfieber leisten kann, wie Gewürze, neben der Ipekakuanhe gebraucht. |
[Миндаль горький] |
|
Действующее вещество горького миндаля,* составляющее лекарственную силу косточек вишни (Prunus cerasus), черемухи (Prunus padus), персидского бобовника (Amygdalus persiса), горького вида миндального дерева (Amygdalus communis), в особенности листьев лавровишневого дерева (Prunus laurocerasus), обладает особенным свойством в прямом действии так же сильно повышать жизненную силу и сократимость мышечных волокон, как в своём пocледcтвeннoм действии их понижать. От умеренно больших доз, в прямом действии** является особенная судорога желудка и другие тонические судороги, сведение челюстей, окоченение языка, опистотонус попеременно с клоническими судорогами различного вида и различной силы; в то же самое время раздражающее вещество постепенно истощается,***24 и в последственном действии способность сокращать мышечные волокна и жизненная сила падают в такой же мере, в какой он прежде были подняты. Наступает похолодание, расслабление, паралич, что, впрочем, тоже скоро проходит. |
Der Bittermandelstoff, welcher die Arzneikraft der Kerne der Obstkirsche (Prunus Cerasus), der Traubenkirsche (Prunus Padus), des Pfirschmandelbaums (Amygdalus persica), der bittern Abart des Milchmandelbaums (Amygdalus communis), vorzüglich aber der Blätter der Lorberkirsche (Prunus laurocerasus) ausmacht, besitzt die besondre Eigenheit, Lebenskraft und Zusammenziehbarkeit der Muskelfaser in seiner direkten Wirkung so sehr zu erhöhen, als während der Nachwirkung beide sinken. Es erfolgt bei mäsig grossen Gaben Angst, ein besondrer Magenkrampf und andere tonische Krämpfe, Kinnbackenzwang, Erstarrung der Zunge, Opisthotonus abwechselnd mit klonischen Krämpfen mancherlei Art und verschiedner Heftigkeit in der direkten Wirkung;*15 indess erschöpft sich der Reitzbarkeitsstoff allmählig**16 und in der Nachwirkung sinkt die, die Muskelfaser verkürzende Eigenschaft, und die Lebenskraft in eben dem Grade, als sie vorher gestiegen war. Es erfolgt Kälte, Erschlaffung, Lähmung – welches aber ebenfalls bald wieder vorüber geht. |
* В дальнейшем изложении мы будем называть это вещество его теперешним именем "амигдалин". (Прим переводчика). |
|
** Если бы хотели отвергать первоначальное действие амигдалина, которое я представил в явлениях повышенной сократительной способности мышечных волокон и напряжённости жизненной силы, на том основании, что в несколькиx случаях oт огромных приёмов почти мгновенно, без видимой peaкции жизненной силы или боли, то это было бы так же ошибочно, как если бы xoтели отвергать у смерти от меча всякую боль и отрицать, что удар мечом составляет сам по себе существующее состояние, отличное от следующей за ней смерти. Эта боль совершенно так же сильна, хотя она, быть может, продолжалась менее, чем мгновение, как и неописуемо то ощущение страха и муки, которые может и должно наступить от очень смертельной дозы лавровишневой воды, хотя бы её действие продолжалось одну минуту. Это доказывает приведённый Madden 'oм случай чрезвычайного страха в области желудка (области предполагаемого главного opгана жизненной силы) в течение нескольких минут у принявшего смертельный приём лавровишневой воды. Легко понятно, что в такое короткое время не может проявиться весь ряд явлений, наступающих после несмертельной дозы, и очень вероятно, что в это короткое время происходят подобные же изменения и влияния в животной экономии (в виде косвенного последственного действия, продолжающегося несколько мгновений до смерти), как я выше привёл с натуры для прямого действия - точно так, как можно видеть электрические явления, если их постепенно проводить перед глазами, но в непосредственно сверкнувшей перед нами молнии нельзя с уверенностью разобраться, что было видено или слышано. |
* Wollte man die erste direkte Wirkung des Bittermandelstoffs, die ich durch die Phänomene von erhöheter Verkürzungsfähigkeit der Muskelfaser und Anstrengung der Lebenskraft dargestellt, deshalb ableugnen, weil in einigen Fällen ungeheurer Gaben der Tod fast augenblicklich, ohne sichtbare Reaktion der Lebenskraft oder Schmerz erfolge, so würde man eben so sehr irren, ab wenn man dem Tode durchs Schwerd allen Schmerz absprechen und leugnen wollte, dass der Schwerdstreich einen vor sich bestehenden, von dem nachgehenden Tode verschiednen Zustand ausmache. Dieser Schmerz wird eben so unendlich, obgleich vielleicht weniger als augenblicklich seyn, als die Empfindung von Angst und Qual unbeschreiblich seyn wird, die auf eine, obschon kaum eine Minute dauernde Wirkung einer sehr tödlichen Gabe Kirschlorberwassers erfolgen mag und muss. Diess beweist ein von Madden angeführter Fall der ungeheuren Angst in der Gegend des Magens (der Gegend des vermuthlichen Hauptorgans der Lebenskraft) eines binnen etlichen Minuten von einer grossen Gabe Lorberkirschwasser Getödeten. Dass in dieser Kürze der Zeit nicht die ganze Reihe von Phänomenen, die nach einer untödlichen Gabe erfolgen, zum Vorschein kommen kann, ist leicht begreiflich, so wahrscheinlich es ist, dass ähnliche Veränderungen und Eindrücke auf die thierische Haushaltung in dieser kurzen Zeit (bis einige Augenblicke vor dem Tode, d.i. die einige Augenblicke dauernde indirekte Nachwirkung) im wesentlichen vor sich gehen werden, als ich oben von der direkten Wirkung aus der Natur angegeben habe – so sieht man wohl die elektrischen Erscheinungen, wenn man sie allmählig vor den Augen vorüber führen kann, aber in dem dicht vor uns niederströmenden Blitze weiss man nicht recht, was man gesehn oder gehört hat. |
*** Маленькая ящерица (Lacerta agilis), которая целую минуту довольно скоро двигалась в разведённой лавровишневой воде, была положена мною в концентрированную свежеприготовленную лавровишневую воду. Тотчас движения её на несколько секунд сделались столь бесконечно быстрыми, что их едва можно было нaблюдaть глазами. Потом наступило два или три медленных подёргивания, затем все движения прекратились, она погибла. |
** Eine kleine Eidechse (Lacerta agilis) die sich in verdünntem Lorberkirschwasser eine Minute lang ziemlich schnell bewegt hatte, legte ich in konzentrirtes vor sich bereitetes Kirschlorberwasser. Sogleich wurden ihre Bewegungen so unendlich geschwind, dass man sie kaum mit Augen beobachten konnte etliche Sekunden lang; dann geschahen zwei oder drei langsame Zuckungen, und nun war alle Bewegung weg, sie war tod. |
(Лавровишневую воду там и сям употребляли в виде домашнего средства при слабости желудка и общей слабости как analepticum, т.е., как противоположно-действующий паллиатив, и, что легко понятно, с дурным успехом. В результате получались параличи и удар). |
(Man hat hie und da das Kirschlorberwasser bei Magen und Körperschwäche als Analeptikum, das ist, als entgegengesetzt wirkendes Palliativ, wie leicht begreiflich, mit schlechtem Erfolge, als Hausmittel gebraucht. Lähmungen und Schlagfluss war der Ausgang). |
Более достойно внимания и ближе нас здесь касается целительное свойство его прямого действия (представляющего известный род лихорадочного пароксизма) против перемежающихся лихорадок, особенно таких, если я правильно понимаю, который неисцелимы одной хинной коркой, вследствие слишком деятельной способности сокращения мышечных волокон. Так же полезна часто была чёрная вишнёвка при судорогах у детей. Как сходно-действующее средство, лавровишневая вода окажется полезной в болезнях с напряжёнными мускулами, или вообще где сократительность мышечных волокон значительно пересиливает их способность к расслаблению, в собачьем бешенстве, столбняке, в судорожном смыкании выводного желчного канала, и в подобных тонических судорогах, в некоторых маниях и т.д.),* что и подтверждают некоторые наблюдения. Он также заслуживает внимания в чисто воспалительных болезнях, где он, по крайней мере, отчасти будет действовать как подобно-действующее средство. Если замеченное мочегонное действие амигдалина принадлежит его косвенному последственному действию, то он много обещает в водянках с хронически-воспалительным свойством крови. |
Merkwürdiger und eigentlicher für uns gehörig ist die Heilkraft seiner direkten Wirkung (die eine Art von Fieberparoxysm darstellt) gegen Wechselfieber, vorzüglich, wenn ich recht sehe, gegen die wegen einer allzu thätigen Verkürzungsfähigkeit der Muskelfaser für die Rinde allein unheilbaren Wechselfieber. Eben so hülfreich ist das schwarze Kirschwasser oft bei Zuckungen der Kinder gewesen. – Als ähnlich wirkendes Mittel wird das Lorberkirschwasser in Krankheiten von allzu straffer Faser, oder wo überhaupt die Zusammenziehbarkeit der Muskelfaser ihre Erschlaffungsfähigkeit bei weitem übersteigt in der Hundswuth, im Tetanus, der krampfhaften Verschliessung des Gallausführungskanals und ähnlichen tonischen Krämpfen, in einigen Manien u.s.w. sich hülfreich erweisen*, wie auch einige Erfahrungen zeigen. – In eigentlichen Entzündungskrankheiten verdient es gleichfals Aufmerksamkeit, wo es wenigstens zum Theil als ähnlich wirkendes Mittel handeln wird. Liegt die vom Bittermandelstoff beobachtete Harn treibende Kraft in seiner indirekten Nachwirkung, so hat man in Wassersuchten mit chronisch entzündlicher Beschaffenheit des Blutes sich viel von ihm zu versprechen. |
* Тонические (и клонические) судороги без воспаления крови, и где не особенно страдает сознание, представляют, по-видимому, настоящую сферу действия амигдалина, так как он, насколько мне известно, даже в прямом действии не повышает жизненной теплоты и оставляет чувствительную систему без изменения. |
* Tonische (und klonische) Krämpfe ohne Entzündung des Blutes, und wo das Bewusstseyn nicht sonderlich leidet, scheinen der eigentlichste Wirkungskreis des Bittermandelstoffs zu seyn, da er meines Wissens selbst in der direkten Wirkung die Lebenswärme nicht erhöhet und das Empfindungssystem unangegriffen lässt. |
[Черемуха] |
|
Целительное свойство коры черемухи (Prunus padus) против перемежающейся лихорадки также основано на содержании в ней амигдалина, вследствие чего она действует как подобно-действующее средство. |
Die Kraft der Rinde der Traubenkirsche (Prunus Padus) gegen Wechselfieber beruht nicht weniger auf dem darinn enthaltnen Bittermandelstoffe, mittelst dessen sie als ähnlich wirkendes Mittel handelt. |
[Росянка] |
|
О росянке круглолистной (Drosera rotundifolia) мы не знаем ничего достоверного, кроме того, что она возбуждает кашель и поэтому была с пользой употребляема при влажном катаральном кашле, а также и в инфлюэнце. |
Vom Rundblattsonnenthau (Drosera rotundifolia) wissen wir nichts gewisses weiter, als dass er Husten erregt, und daher im feuchten Katarrhalhusten so wie in der Influenza mit Nutzen gebraucht worden ist. |
[Sambucus (бузина)] |
|
Целительный принцип в цветах и других частях бузины ( Sambucus nigra ) (и малорослого бузинника?) в своём начальном прямом действии, по-видимому, усиливает сократительную способность мышечных волокон, принадлежащих, главным образом, к естественным и жизненным отправлениям, а также увеличивает теплоту крови в своём косвенном последственном действии и ослабляет силу мышечных волокон, понижает температуру, ослабляет жизненную деятельность и даже уменьшает способность чувствования. Если это так, как мне кажется, то польза, которую она приносит при тонической судороге в тончайших окончаний артерий в простудных болезнях, катарах и роже, производится ею, как подобно-действующее средство. Не обладают ли разные виды бузины способностью самим производить летучие рожистые воспаления? |
Das Heilprinzip in den Blumen und andern Theilen des Schwarzholders (Sambucus nigra) (und Attichholders?) scheint in seiner anfänglichen direkten Wirkung, die Verkürzungsfähigkeit, der vorzüglich den natürlichen und Lebensverrichtungen zugehörigen, Muskelfaser und die Blutwärme zu erhöhen, in seiner indirekten Nachwirkung aber diese Kraft der Muskelfaser herabzustimmen, die Wärme zu mindern, die Lebensthätigkeit abzuspannen (und wohl selbst die Empfindung zu mindern). Verhält sich dies so, wie mich dünkt, so werden sie, was sie in dem tonischen Krampfe der feinsten Enden der Arterien bei Erkältungskrankheiten. Katarrhen, dem Rothlaufe gutes ausrichten, als ähnlich wirkendes Mittel thun. Sollten die Holderarten nicht selbst flüchtige rosenartige Entzündungen erregen können? |
[Rhus tox] |
|
Разные виды сумаха, считаемые ядовитыми, например, Rhus radicans, по-видимому, обладают специфической наклонностью производить рожистые воспаления кожи и кожные высыпания. Не будет ли он целителен и в хронической роже и в худших накожных болезнях? В случае слишком сильного его действия, чёрная бузина его задерживает (как подобно-действующее средство?). |
Verschiedne für giftig gehaltene Arten des Sumach, z.B. Rhus radicans, scheinen eine spezifische Neigung zu besitzen, rosenartige Hautentzündungen, und Hautausschläge [540] hervorzubringen. Sollte er nicht wirksam im chronischen Rothlauf und den schlimmsten Hautkrankheiten seyn? Der zu weit gehenden Wirkung desselben setzt der Schwarzholder (als ähnlich wirkendes Mittel?) Gränzen. |
[Camphora] |
|
Камфора в больших приёмах уменьшает чувствительность всей нервной системы; влияние (если можно так выразиться) как бы окоченевших жизненных духов и чувство и движение задержано. Происходит прилив в мозгу, отуманение, головокружение, неспособность произвольно управлять мycкyлaми, неспособность думать, ощущать, припоминать. Сократительная способность мышечных волокон, особенно принадлежащих её естественным и жизненным отправлениям, по-видимому, ослабляется до паралича, раздражительность падает в такой же мере, особенно в крайних окончаниях* кровеносных сосудов, менее в больших артериях, ещё менее в сердце. Наступает холод наружных частей, малый, твёрдый, постепенно всё более медленный пyльс и, вcледcтвиe различие в состоянии между сердцем и крайними окончаниями кровеносных сосудов, - страх и холодный пот. Это состояние волокон производит неподвижность мускулов, например, челюстей, заднего прохода, шеи, вследствие чего получается вид тонической судороги. Наступает глубокое, медленное дыхание, обморок.** При переходе в последственное действие появляются судороги, помешательство, рвота, дрожание. В косвенном последственном действии, прежде всего начинается пробуждение чувствительности и, если можно так выразиться, подвижность прежде оцепеневшего нервного духа; почти исчезнувшая подвижность в крайних окончаниях артерий восстанавливается, и сердце одерживает победу над прежним сопротивлением. Прежде медленные биения пульса делаются чаще и полнее, механизм кровеносной системы возвращается к своему прежнему положению или, в некоторых случаях (от бoльших приёмов камфоры, от полнокровия и т. д.) переступает дальше, - получается более частый и более полный пульс. Чем неподвижнее были прежде кровяные сосуды, тем подвижнее они становятся теперь; по всему телу распространяется увеличенная теплота, а также появляется краснота и равномерное, иногда обильное, испарение. Весь этот процесс протекает в течение 6, 8, 10, 12, максимум 24 часов. Из всех мышечных волокон подвижность кишечного канала возвращается позднее всего. Во всех случаях, где сократительная способность мышечных волокон имеет значительный перевес над их способностью к расслаблению, камфора, как противоположно-действующее средство, оказывает быструю, но паллиативную помощь, в некоторых маниях, в местных и общих воспалениях чистого ревматического и рожистого характера, и в простудных болезнях. |
Der Kampher mindert in grössern Gaben die Empfindung im ganzen Nervensystem; der Einfluss der (wenn ich mich des etwas groben Ausdrucks bedienen darf) gleichsam erstarrten Lebensgeister auf Sinnen und Bewegung wird gehemmt. Es entsteht eine Kongestion im Gehirne, eine Umnebelung, ein Schwindel, eine Unvermögenheit die Muskeln nach Willkühr zu regieren, eine Unvermögenheit zu denken, zu empfinden, sich zu erinnern. Die Zusammenziehungsfähigkeit der Muskelfasern, vorzüglich der zu den natürlichen und den Lebensverrichtungen gehörigem scheint bis zur Lähmung herabzusinken, die Reitzbarkeit sinkt in gleichem Grade, vorzüglich die der äussersten Enden* der Blutgefässe; weniger die der grössern Schlagadern, noch weniger die des Herzes. Es entsteht Kälte der äussern Theile, kleiner, harter, allmählig langsamerer Puls, und wegen des verschiednen Zustands des Herzens gegen den der äussersten Enden der Blütgefässe – Angst, kalter Schweiss. Jene Verfassung der Faser erzeugt eine Unbeweglichkeit z.B. der Kinnbackenmuskeln, des Afters, der Halsmuskeln, die das Ansehn eines tonischen Krampfes annimmt. Es entsteht tiefer, langsamer Odem, Ohnmacht.** Während dem Uebergange in die Nachwirkung erfolgen Konvulsionen, Wahnsinn, Erbrechen, Zittern. – In der indirekten Nachwirkung selbst beginnt zuerst die erwachende Empfindung und, wenn ich so sagen darf, Beweglichkeit des vorhin erstarrten Nervengeistes, die fast erloschene Beweglichkeit in den äussersten Arterienenden hebet sich, das Herz siegt über den bisherigen Widerstand. Die vorher langsamen Pulsschläge nehmen an Zahl und Grösse zu, das Spiel des Blutsystems gelangt zu seinem vorigen Standpunkte, oder kömmt in einigen Fällen (von grössern Kamphergaben, von Plethora u.s.w.) wohl noch drüber – es entsteht geschwinderer, vollerer Puls. Je bewegungsloser vorher die Blutgefässe gewesen, desto leicht beweglicher werden sie nun; es entsteht vermehrte Wärme über den ganzen Körper, auch wohl Röthe und gleichförmige, zuweilen reichliche Ausdünstung. Der ganze Auftritt ist in 6, 8, 10, 12, höchstens 24 Stunden geendigt. Unter allen Muskelfasern kehrt die Leichtbeweglichkeit des Darmkanals am spätesten zurück. – In allen Fällen, wo die Verkürzungsfähigkeit der Muskelfaser über die Erschlaffungsfähigkeit ein merkliches Uebergewicht hat, schafft der Kampher als entgegengesetzt wirkendes Mittel schnelle aber nur palliative Hülfe, in einigen Manien, in örtlichen und allgemeinen Entzündungen, reiner, rhevmatischer und erisipelatöser Art, und in Erkältungskrankheiten. |
* Нервная сила и её состояние имеет, по-видимому, на них наибольшее влияние, меньшее – на бoльшие сосуды, наименее всего – на сердце. |
* Auf diese scheint die Nervenkraft und ihr Zustand den meisten Einfluss zu haben, weniger auf die grössern Gefässe, am wenigstens auf das Herz. |
** Дoкaзaтeльcтвoм по Carminati, что камфора совсем не уничтожает раздражительности, а только задерживает её на время, пока мускулы находятся в зависимости от окоченелого состояния нервов, служит то, что, по прекращении уже от камфоры всякой чувствительности, вырезанное сердце продолжает ещё биться тем сильнее в течение нескольких часов. |
** Ein Beweiss nach Carminati, dass der Kampher nichts weniger als die Reitzbarkeit auslöscht, sondern nur so lange suspendirt, als die Muskeln in der Abhängigkeit von dem erstarrten Nervenzustande bleiben – ist, dass, wenn schon alle Empfindung vom Kampher erloschen ist, das ausgeschnittene Herz nun noch um desto stärker zu schlagen fortfährt, Stunden lang. |
Так как в злокачественной настоящей нервной горячке система мышечных волокон, чувствительная система и угнетённая жизненная сила представляют нечто подобное с прямым начальным дейcтвиeм камфоры, то она действует как подобно-действующее средство, т. е., прочно и целительно. Только приёмы должны быть достаточно велики, до появления почти ещё большей нечувствительности, но редко повторяемы, только приблизительно через 36 - 48 часов (если нужно). |
Da im bösartigen reinen Nervenfieber das System der Muskelfasern das Empfindungssystem, und die gesunkene Lebenskraft etwas ähnliches mit der direkten, anfänglichen Wirkung des Kamphers hat, so wirkt er als ähnlich wirkendes Mittel, das ist, dauerhaft und hülfreich. Nur müssen die Gaben zwar hinlänglich gross, das ist, bis zur Erscheinung einer fast noch grössern Unempfindlichkeit und Mattigkeit, doch selten, nur etwa aller 36 bis 43 Stunden (wo nöthig) gegeben werden. |
Если камфора в самом деле уничтожает странгурию от шпанских мушек, то она это производит как подобно-действующее средство, потому что она тоже вызывает cтрангурию. Дурные случайности вследствие проносных слабительных она уничтожает отчасти, как притупляющее чувствительность и расслабляющее волокна (следовательно, как противоположно-действующее, паллиативное, но здесь достаточное средство). При дурных вторичных действиях морского лука, когда они хронические, - слишком легко возбудимое состояние сократительности и расслабляемости мышечных волокон, - она действует лишь паллиативно и менеe действительно, eсли часто не повторять приёмов. Тоже и против хронических явлений злоупотреблений ртутью. Как подобно-действующее средство, она энергически пoлезнa при продолжительном ознобе выродившихся (сопорозных) перемежающихся лихорадок, в помощь хинной корке. Эпилепсия и конвульсии, имеющие в основании расслабленные мышечные волокна, лишённые раздражительности, могущественно пoдaвляются камфорой, в силу её подобного действия. Она является известным противоядием против больших доз опия, причём она действует большей частью противоположно и паллиативно, но в данном cлyчae достаточно, так как весь припадок имеет преходящий характер. Точно также и опий, как я испытал, является действительным противоядием против больших доз камфоры. Он поднимает угнетённую посредством камфоры жизненную силy и потухающую жизненную теплоту в силу противоположного, но здесь достаточного действия. Любопытное явление представляет действие кофе во время прямого действия больших приёмов камфоры; в окоченелой раздражительности желудка он не вызывает судорожную подвижность, наступает конвульсивная рвота или, при назначении его в клистире, быстрое опорожнение, но ни жизненная сила не повышается, ни онемелое состояние нервов не делается свободнее, a скорее ещё притупляется, насколько, мне кажется, я мог заметить. Так как самое резкое прямое действие камфоры на нервы зaключaeтcя в том, что все страсти как бы засыпают, и наступает, как я испытал, полное равнодушие ко внешним, хотя бы самым интересным предметам, то она будет полезна, как подобно-действующее средство, в маниях, при которых главным симптомом является равнодушие, с медленным подавленным пульсом, суженными зрачками, а также, по Auenbrugger 'у, с притянутой мошонкой. Употреблять её во всякого рода маниях нецелесообразно При внутреннем употреблении камфора устраняет временные общие и местные симптомы, а также и хронические на несколько часов, но против первых, если желают получить что-либо существенное, необходимо очень часто повторять приёмы, т. е. каждый раз новую дозу, прежде чем появится последственное действие, потому что в своём последственном дёйствии камфора только усиливает наклонность к повторным воспалениям, превращает их в хронические, и располагает организм преимущественно к катаральным и простудным болезням. При наружном продолжительном употреблении она может оказать больше пользы, и её вредные последствия могут быть тут исправлены иным образом. |
Hebt der Kampher wirklich die Strangurie von Kanthariden, so thut er es als ähnlich wirkendes Mittel; denn auch er bewirkt Strangurie. Die schlimmen Zufälle von drastischen Purganzen nimmt er theils als Empfindung hemmendes und Fasern erschlaffendes (folglich entgegengesetztes, palliatives, hier zulängliches) Mittel hinweg. Bei den schlimmen Nachwirkungen der Squille, wenn sie chronisch sind – ein allzu leicht erregbares Spiel der Verkürzungs- und Erschlaffungsfähigkeit der Muskelfaser, – handelt er nur paliiativ und minder wirksam, wenn man die Gaben nicht häufig wiederhohlt. Eben so gegen die chronischen Zufälle vom Quecksilbermisbrauche. – Als ähnlich wirkendes Mittel und kräftig hilft er in dem lang anhaltenden Frostschauer ausgearteter (soporöser) Wechselfieber zur Unterstützung der Rinde. – Epilepsie und Konvulsionen, welche erschlaffte, der Reizbarkeit beraubte Faser zum Grunde haben, werden kräftig von der ähnlichen Wirkung des Kamphers gehoben. (Er ist ein bekanntes Gegenmittel grosser Gaben Mohnsaft, wogegen er grösstentheils entgegengesetzt palliativ, aber da der ganze Zufall transitorisch ist, doch hinreichend wirkt.) Eben so ist Mohnsaft ein wirksames Gegengift grosser Gaben Kampher, wie ich erfahren. Jener hebt die durch leztern gesunkene Lebenskraft und verlöschende Lebenswärme entgegengesetzt, aber hier zureichend. Ein sonderbares Phänomen ist die Wirkung des Kaffees bei der direkten Wirkung grosser Gaben Kampher; er macht die erstarrte Reitzbarkeit des Magens krampfhaft beweglich, es entsteht konvulsivisches Erbrechen, oder im Klystiere schnelle Ausleerung, aber weder die Lebenskraft hebt sich, noch wird der betäubte Zustand der Nerven freier, eher noch betäubter; wie mir deucht erfahren zu haben. Da des Kamphers auffallendste direkte Wirkung auf die Nerven darinn besteht, dass alle Leidenschaften gleichsam einschlafen, und eine völlige Gleichgültigkeit gegen äussere, auch noch so interessante Dinge entsteht, wie ich erfahren habe, so wird er als ähnlich wirkendes Mittel in Manien hülfreich seyn, deren Hauptsymptom Gleichgültigkeit ist mit unterdrückten, langsamen Pulse und zusammengezogener Pupille – auch wohl, nach Auenbrugger, aufwärts gezognen Hoden. In Manien jeder Art ihn zu brauchen, ist zweckwidrig. Beim innern Gebrauche hebt wohl der Kampher temporelle allgemeine und lokale Entzündungen, auch wohl chronische auf etliche Stunden, aber die Gaben müssten gegen erstere sehr schnell wiederhohlt werden, wenn etwas Beträchtliches damit ausgerichtet werden sollte, d.i. immer wieder, ehe die Nachwirkung erscheint. Denn in der Nachwirkung verstärkt der Kampher die Neigung zu erneuerter Entzündung nur desto mehr, macht sie chronisch und disponirt den Körper vorzüglich zu katarrhalischen und Verkältungskrankheiten. Beim äussern fortgesetzten Gebrauche kann er mehr leisten, und seine nachgängigen Nachtheile kann man hier auf andre Art wieder gut machen. |
[Aesculus hippocastanum] |
|
Любители новых лекарств впадают обыкновенно в ошибку тщательно скрывать совершенно вопреки цели, вредные симптомы покровительствуемых ими лекарств.* Не будь такого скрывания, мы могли бы, судя по болезненным явлениям, который производит кора конского каштана (Aesculus hippocastanum), оценить ее лекарственные свойства и решить, например, годится ли он для чистых перемежающихся лихорадок или для их разновидностей. и для каких именно? Единственное явление, которое мы о нем знаем, это то, что он производит ощущение сжимания груди; поэтому он окажется полезным в (периодически) судорожном удушье. |
Die Gönner neuer Arzneien begehen gewöhnlich den Fehler, die widrigen Phänomene der von ihnen in Schutz genommenen Arzneien, ganz wider den Zweck, sorgfältig zu verheelen.* Wäre diese Verheimlichung nicht, so könnten wir, z.B. nach den krankhaften Wirkungen, die die Rinde des Rosskestenäschels (Aesculus Hippocastanum) erregen mag, ihre Arzneikräfte würdigen, und einsehen, ob sie z.B. dem reinen Wechselfieber oder den Abarten desselben gewachsen sei, und welchen? Das einzige Phänomen, was wir von ihr kennen, ist, dass sie eine die Brust zusammenschnürende Empfindung hervor bringt; in der (periodisch) krampfhaften Engbrüstigkeit wird sie deshalb hülfreich befunden werden. |
* Так, мы часто считаем, что то или другое считаемое за очень сильное лекарственное средство излечило cтoлькo-то сот больных от самых тяжёлых болезней, не возбуждая ни малейших дурных проявлений. Если последнее верно, то можно сделать твёрдое заключение о полнейшем бессилии лекарства. Но, чем серьёзнее производимые им явления, тем драгоценнее оно будет для знатока. |
* So liest man oft, dass die oder jene für sehr kräftig gehaltene Arzneisubstanz so und soviel hundert Kranke von den schwierigsten Krankheiten befreit haben soll, ohne die mindesten übeln Zufälle zu erregen. Hat das leztere seine Richtigkeit, so kann man auf die völlige Unkräftigkeit der Droque einen sichern Schluss machen. Je bedenklicher aber die von ihr erregten Zufälle sind, desto schätzbärer wird sie für den Kenner. |
[Phytolacca decandra] |
|
Своеобразные симптомы, которые производит у людей Phytolacca decandra заслуживают подробного описания. Это поистине очень лекарственное растение: оно вызывает у животных кашель, дрожание, конвульсии. |
Die eignen Symptomen, die die Kermesphytolacke bei Menschen erregt, sind werth, genau beschrieben zu werden. Sie ist gewiss eine sehr arzneiliche Pflanze. Bei Thieren erregt sie Husten, Zittern, Konvulsionen. |
[Кора вяза] |
|
Так как вязовая кора (Ulmus campestris) при внутреннем употреблении первоначально* усиливает кожные сыпи, то можно считать более чем вероятным, что она имеет также наклонность самостоятельно производить, а, следовательно, и излечивать подобные сыпи, что и вполне подтверждается на опыте. |
Da die Rinde der Weissrüster (Ulmus campestris) bei ihrem* anfänglichen innern Gebrauche die Hautausschläge vermehrt, so ist es mehr als wahrscheinlich, dass sie Neigung hat, dergleichen auch vor sich zu bewirken, folglich auch hülfreich dagegen seyn, wie auch die Erfahrung hinlänglich bestätigt. |
* Для того, чтобы сделать благоприятное наведение о действиях лекарства, ухудшающих известную болезнь, необходимо, чтобы это ухудшение проявлялось с самого начала его употребления, т. е. в его прямом действии; только тогда его можно считать подобно-действующим средством. Столь частые пocледoвaтeльные ожесточения болезни (наступающие в косвенном вторичном действии) доказывают противоположное при дурно выбранных лекарствах. |
* Will man eine günstige Induktion aus den ein Uebel verschlimmernden Wirkungen einer Droque ziehen, so muss diese Verschlimmerung gleich zu Anfange ihres Gebrauchs, das ist, in ihrer direkten Wirkung entstehen, nur dann kann man sie für gleichwirkend hülfreich halten. Die so häufigen nachgängigen (in der indirekten Nachwirkung) erfolgenden Krankheitserhöhungen beweisen das Gegentheil bei übel angepasseten Mitteln. |
[Cannabis sativa] |
|
Сок листьев обыкновенной конопли (Cannabis sativa) представляет, по-видимому, наркотическое средство, сходное с опием. Но это только так кажется, ввиду тех несовершенных сведений, которые мы имеем о его болезнетворных действиях. Я должен был бы очень заблуждаться, если бы у нее не оказались различия, которые, по изучении, укажут на своеобразные лекарственные свойства. Она производит потемнение зрения и в сумасшествии, которое она вызывает, разные проявления, большей частью приятного свойства. |
Der Saft der Hanfblätter (Cannabis sativa) ist dem Anscheine nach ein dem Mohnsaft ähnliches Narkotikum. Doch diess scheint nur so, bei den unvollkommnen Nachrichten, die wir von seinen krankhaften Wirkungen haben. Ich müsste mich sehr irren, wenn er nicht Verschiedenheiten hätte, die ihm besondre Arzneikräfte anweisen werden, wenn sie bekannt sind. Er macht Gesichtsverdunkelungen und in dem Wahnsinn, den er erregt, mancherlei, gewöhnlich angenehme, Erscheinungen. |
[Шафран] |
|
Шафран (Crocus sativus) в своем прямом действии, по-видимому, понижает кровообращение и жизненную теплоту; замечали замедление пульса, бледность лица, головокружение и расслабление. В этот период, вероятно, наблюдалось возбуждаемое им печальное настроение и головная боль, и, вероятно, лишь во втором периоде (косвенного последственного действия) является производимая им безумная распущенная веселость, оглушение чувств и наполнение артерий и жар и, наконец, кровотечение. По этой причине он может восстановить задержанные кровоотделения, как подобно-действующее средство, потому что свойство его усиливать обращение принадлежит лишь последственному действию, следовательно, в прямом действии должно иметь место обратное. При головокружении и головной боли с медленным пульсом его находили полезным, как подобно-действующее средство. В некоторых формах меланхолии с вялым кровообращением и при аменорее он, кажется, оказывает пользу, как подобно-дейcтвyющee средство. Он производил смерть от апоплексии (в своем прямом действии) и в подобных заболеваниях он, говорят, оказывался полезным (вероятно, в вялых организмах). Симптомы его последственного действия указывают на сильно возбужденную раздражительность волокон, потому-то он в состоянии так легко вызывать истерию. |
Es scheint, als wenn der Safran (Crocus sativus) in seiner direkten Wirkung den Blutlauf und die Lebenswärme mindere; man hat langsamern Puls, Gesichtsblässe, Schwindel, Ermattung bemerkt. In diesen Zeitpunkt fällt vermuthlich die zuweilen von ihm beobachtete Erregung von Traurigkeit, die Kopfschmerzen und erst in den zweiten Zeitpunkt (die indirekte Nachwirkung) fällt wahrscheinlich die unsinnige ausgelassene Lustigkeit, die Betäubung der Sinnen, die Erhebung der Schlagadern, und die Hitze, welche er erregt, zulezt die davon beobachteten Blutflüsse. Er mag aus dieser Ursache wohl gehemmte Blutausleerungen wiederherstellen, als ähnlich wirkendes Mittel, indem seine Blutlauferhebende Kraft erst in die Nachwirkung fällt, folglich in der direkten Wirkung das Gegentheil statt finden muss. – Man hat ihn im Schwindel, und Kopfweh bei langsamen Pulse als ähnlich wirkendes Mittel dienlich gefunden. – In einigen Arten von Melancholie mit trägem Blutlaufe und bei Amenorrhöe scheint er ebenfalls als ähnlich wirkendes Mittel Dienste zu leisten. – Er hat mit Schlagfluss (in seiner direkten Wirkung) getödet und in gleichen Zufällen (vermuthlich bei schlaffen Körpern) will man ihn hülfreich befunden haben. Die Zufälle von seiner Nachwirkung deuten auf eine stark erregte Reitzbarkeit der Faser; deshalb mag er wohl so leicht Hysterie erregen. |
[Lolium temulentum] |
|
Головолом (Lolium temulentum) является столь сильнодействующим растением, что каждый, знакомый с болезнетворными симптомами, которые он производит, может поздравить век, когда научатся его употреблять для блага человечества. Главные проявление прямого действия семян это судороги, по-видимому тонического характера (известного рода неподвижность), с расслаблением волокон и угнетением жизненных сил — большой страх, слабость, холод, сжимание желудка, удушье, затруднительное глотание, окоченелость языка, давящая головная боль и головокружение (оба держатся дольше, чем от какого бы то ни было известного лекарства, в сильнейшей степени, несколько дней), звон в ушах, бессонница, бесчувствие или слабость внешних чувств, красное лицо, неподвижные глаза, искры в глазах. При переходе в последственное действие судороги становятся клоническими, является заикание, дрожание, рвота, частое отхождение мочи, и (холодный) пот (кожные сыпи, язвы кожи?), зевота, (другие судороги), ослабление зрения, продолжительный сон. В практике встречаются случаи самых упорных головокружений и головных болей, от которых мы обыкновенно отказываемся по причине их неизлечимости. Головолом, по-видимому, создан для труднейших случаев этого рода; вероятно, также для слабоумия — позор врачебного искусства. Можно также кое-что ожидать от него при глухоте и амаврозе. |
Der Taumellolch (Lolium temulentum) ist eine so kräftige Pflanze, dass, wer die krankhaften Symptome kennt, die sie erregt, dem Zeitalter Glück wünschen muss, wo man sie zum Heil der Menschen anzuwenden gelernt haben wird. Die Hauptzufälle der direkten Wirkung der Samen sind tonischscheinende Krämpfe (eine Art von Unbeweglichkeit), mit Erschlaffung der Faser und Hemmung der Lebensgeister – grosse Angst, Ermattung, Kälte, Zusammenziehen des Magens, Engbrüstigkeit, beschwerliches Schlingen, Steifigkeit der Zunge, drückender Kopfschmerz und Schwindel (beide halten so lange an, als von keiner bekannten Substanz erfahren worden, im höchsten Grade, mehrere Tage) Ohrensausen, Schlaflosigkeit, Sinnlosigkeit, oder Schwäche der äussern Sinne, rothes Gesicht, starre Augen, Funkeln vor den Augen. Während dem Uebergange in die Nachwirkung werden die Krämpfe klonisch, es entsteht Stottern, Zittern, Erbrechen, häufiger Harnabgang, [551] und (kalter) Schweiss, (Hautausschläge, Geschwüre auf der Haut?) Gähnen (andre Krämpfe), geschwächtes Gesicht, langer Schlaf. – In der Praxis kommen Fälle von der hartnäckigsten Art Schwindel, und Cephaläa vor; Fälle, die wir ihrer Unheilbarkeit wegen zu verlassen pflegen. Für die schwierigsten Fälle dieser Art scheint der Taumellulchsaamen geschaffen zu seyn; vermuthlich auch für Blödsinnigkeit, dem Skandal der Arzneikunst. – Für Taubheit und Amaurosis kann man auch etwas von ihm erwarten. |
[Scilla maritima] |
|
Морской лук (Scilla maritima), по-видимому, содержит в себе долго сохраняющийся в теле острый принцип, механизм действия которого я, по недостатку точных сведений, не могу в точности подразделить на прямое и косвенное (последственное) действие. Этот острый принцип, мне кажется, обладает очень продолжительной наклонностью уменьшать сродство крови к теплороду и поэтому приводит организм в длительное расположение к хроническому воспалению. Возможно ли будет направить это свойство к пользе, вместо того чтобы оно служило, как было до сих пор, лишь камнем преткновения к употреблению этого лекарственного вещества, я, по причине неясности предмета, сказать не могу. Но, так как это свойство, наверное, имеет свои пределы и имеет, по крайней мере первоначально, лишь острое воспалительное действие и только впоследствии, преимущественно только после продолжительного употребления, оставляет за собою хронически воспалительное состояние изнурительного характера, то оно мне кажется показанным при чистых воспалениях и напряженных волокнах, если вообще требуется его употребление при холодном или гектически воспалительном состоянии и легко подвижных волокнах. Несравненная польза от морского лука при воспалении легкого и необыкновенн\ый вред от продолжительного его употребления при хронической язвенной чахотке, а также и при слизистой чахотке, достаточно это доказывают; о паллиативных облегчениях тут речи нет. Этот острый принцип приводит слизистые железы в состояние вырабатывать слизь, вместо более тягучей, как это бывает в каждом умеренном воспалительном диатезе. Морской лук в большой дозе вызывает странгурию, откуда ясно, что при задержанном мочеотделении в некоторых формах водянки он должен быть очень полезен для отделения мочи, что и подтверждает ежедневный опыт. Быстро образующиеся острые водяночные опухоли, кажется, составляли его преимущественный круг действия. Он излечивал некоторые формы щекочущего кашля, потому что он сам по себе возбуждает кашель. |
Die Meerzwiebel (Scilla maritima) scheint eine im Körper sehr lang anhaltende Schärfe zu besitzen, deren Handlungsart ich, aus Mangel genauer Nachrichten, nicht genau in direkte Wirkung und indirekte Nachwirkung abtheilen kann. Diese Schärfe, deucht mir, besitzt eine sehr dauerhafte Neigung, die Capacität des Blutes zum Wärmestoffe zu mindern, und daher den Körper in eine langwierige Geneigtheit zu chronischer Entzündung zu setzen. Ob man diese Kraft zum Guten lenken könne, so wie sie bisher blos eine Klippe bei dem Gebrauche [552] dieser Droque gewesen, kann ich wegen Dunkelheit des Gegenstandes nicht sagen. Da jedoch diese Kraft gewiss ihre Gränzen hat, wenigstens anfänglich nur akut inflammatorisch wirkt, und hintennach nur die chronischentzündliche Eigenschaft schleichender Art, vorzüglich erst nach langwierigem Gebrauche zurücklässt, so scheint sie mir auch mehr in reinen Entzündungen und straffer Faser, wenn sonst ihr Gebrauch nöthig ist, als bei kalter oder hektisch entzündlicher Beschaffenheit der Säfte und leicht beweglicher Faser angezeigt zu seyn. Die unvergleichliche Hülfe der Meerzwiebel in der Lungenentzündung, und die ungemeine Schädlichkeit ihres fortgesetzten Gebrauchs in chronischer geschwürigen Lungensucht, so wie in der schleimigen Lungensucht beweisen diess zur Gnüge; von palliativen Erleichterungen ist hier die Rede nicht. Diese Schärfe setzt die Schleimdrüsen in Stand, einen dünnen Schleim, statt des zähern auszuarbeiten, wie jede mäsig inflammatorische Diathesis zu thun pflegt. – Die Meerzwiebel erregt in hoher Gabe Strangurie; es wird hieraus deutlich, dass sie in der zurückgehaltnen Harnabscheidung bei einigen Arten Wassersucht sehr hülfreich zur Harnabsonderung seyn müsse, wie die tägliche Erfahrung lehrt. Schnelle, akute Wassergeschwülste scheinen ihr vorzüglichster Wirkungskreis. – Sie hat Arten von Kitzelhusten gehoben, weil sie selbst vor sich Husten erregt. |
[Veratrum album] |
|
Несравненнейшее лекарственное средство, корень белой чемерицы (Veratrum album), производит самые ядовитые действия, которые должны внушать каждому врачу, стремящемуся к совершенствованию, осторожность и надежду побеждать некоторые из труднейших болезней, которые до сих пор обыкновенно оставались без помощи. Она возбуждает в прямом действии род сумасшествия, которое от больших приемов доходит до безнадежности и отчаяния, а от меньших приемов касается лишь безразличных предметов, которые представляются воображению, как находящиеся налицо, между тем, как этого нет. Она производит в прямом действии а) разгорячение всего тела; b) жжение в различных наружных частях, например, в лопатках, в лице, в голове; с) воспаление и припухлость кожи лица, а иногда (от больших приемов) и всего тела; d) кожные сыпи, слущивание кожи e) ощущение мурашек в руках и пальцах, тонические судороги; f) сжимание глотки и горлa, чувство задушения; g) окоченелость языка с липкой слизью во рту; h) сжимание груди; i) плевритические симптомы; k) судороги в икрах, l) беспокойное (едкое?) чувство в желудке, тошнота; m) резь в животе и режущие боли там и сям в кишках; n) общий чрезвычайный страх; о) головокружение; р) головную боль (путаницу в голове); q) сильную жажду. При переходе в косвенное последственное действие, тоническая судорога разрешается в клоническую; наступает r) дрожание; s) заикание; выворачивание глаз; t) икота; u) чихание (от внутреннего употреблeния); v) рвота (от больших приемов — черная кровавая рвота); w) болезенные скудные испражнения, сопровождаемые натугой; х) подергивание местные и (от больших приемов) общие; у) холодный (от очень больших приемов кровавый) пот; z) истечение водянистой мочи; аа) слюнотечение; bb) отхаркивание; сс) общий холод; dd) значительная слабость; ее) обморок; ff) пpoдолжительный глубокий сон. Некоторые из симптомов прямого действия l), m), n), р), q) дают указание испытать ее при случае в дизентерической лихорадке, если не в дизентерии. Сумасшествие, которое она вызывает, вместе с некоторыми симптомами прямого действия e), f), g), h), n), q), дают указание применить ее в водобоязни, с видами на хороший успех. Собака получила от нее настоящее бешенство, длившееся восемь минут. Древние хвалят ее в водобоязни. (При столбняке?), при судорожном сужении пищевода и при судорожном удушье ее найдут специфическим средством на основании f) и h). В хронических кожных сыпях она будет оказывать прочное действие, на основании с) и d), как уже и показал опыт при лишаях (herpes). Она будет целительна в так называемых нервных страданиях, когда у них в основании имеются напряженные волокна или воспалительные симптомы и когда симптомы в остальном имеют много сходства с болезнью чемерицы; так, например, в маниях этого рода. Содержатель деревенской гостиницы, человек с крепкими волокнами, развитого телосложения, с красным цветущим лицом и несколько выстоящими глазами, имел почти каждое утро, вскоре после пробуждения, беспокойное ощущение в области живота, которое в течение нескольких часов распространялось на грудь, сжимало ее, иногда до невозможности дыхания, вслед за чем, через несколько часов, болезнь переходила на область дыхательного горлa, угрожая ему задушением (причем глотание твердой и жидкой пищи было невозможно), а затем, при заходе солнца, покидала и эту часть и ограничивалась только головой, с мрачными, отчаянными, безнадежными мыслями о самоубийстве, приблизительно до 10 часов, после чего наступал сон с исчезновением всех болезненных симптомов. Вышеописанное состояние помешательства, сходное с тем, которое производит чемерица, напряженные волокна этого больного и симптомы f), g), h), l), n) принудили меня прописать ему по три грана ее каждое утро, что он продолжал в течение четырех недель, с постепенным исчезновением всех симптомов; продолжительность же этой его несчастной болезни превышала четыре года. Одна женщина 35 лет, после многих припадков падучей во время ее беременности, заболела спустя несколько дней после ее последних родов, неукротимым бешенством с общими судорогами всех членов. Ее уже десять дней лечили рвотными и слабительными, без всякого успеха. Каждый день в полночь она получала лихорадку с большим беспокойством, причем она срывала со своего тела все одежды, преимущественно же все, что имела вокруг шеи. Хина только передвигала лихорадку на несколько часов позднее и увеличивала жажду и беспокойство; употребленный по совету Вergius'a экстракт дурмана cкopo пpeкpaтил судороги и доставил больной рассудительные часы, во время которых узнали, что наибольшее ее страдание (кроме лихорадки) было ощущение задушения в горле и груди, помимо боли во всех членах. Больше он ничего не сделал, скорее наоборот — при продолжении его употребления последние грозные симптомы усилились, лицо опухло, беспокойство стало невообразимо. Рвoтные нe помогли, опий вызывал бессонницу, увеличивал беспокойство; моча была темная, появился упорный запор. Кровопускание, которое тут было поистине нецелесообразно, было, кроме того, противопоказано чрезвычайной слабостью. Вернулся бред, даже при экстракте дурмана, и возобновились судороги с oтеком ноги. Я дал ей поутру полграна порошка белой чемерицы и в два часа пополудни тот же прием. Появился бред другого характера, липкая слизь во рту, но лихорадка не показалась, наступил сон и утром была выпущена мутно-белая моча. Она чувствовала себя хорошо, была спокойна и рассудительна, хотя большая слабость продолжалась. Удушающее чувство в горле исчезло, опухоль лица опала, так же, как и отек ноги, только на следующий вечер, без употребления лекарства, появилось сжимающее чувство в груди. Поэтому на другой день после обеда она получила еще полграна чемерицы; появился едва заметный бред, спокойный сон, утром обильное мочеотделение и несколько незначительных испражнений. В течение еще двух дней она получала по полграна чемерицы после обеда. Все ее жалобы исчезли, лихорадка прошла, и слабость уступила под влиянием хорошего образа жизни. Случай еще скорее излеченной судорожной колики я расскажу в другой раз. Она оказалась действительной при бесновании, как средство, возбуждающее манию и судороги. В истерических и ипохондрических заболеваниях, имеющих в своей основе напряженные волокна, она будет полезна, что уже иногда и наблюдалось. Она будет полезным средством при воспалении легких. Действие ее имеет короткую продолжительность, приблизительно 5, 8, максимум 10 часов вместе с последственным действием, за исключением тяжелых случаев от больших приемов. |
Das unvergleichliche Heilmittel, die Weissniesswurzel (Veratrum album) bringt die giftigsten Wirkungen hervor, welche dem nach Vollkommenheit strebenden Arzte Behutsamkeit und Hoffnung einflössen können, einige der schwierigsten Krankheitsfälle zu besiegen, die bisher gewöhnlich ohne Hülfe blieben. Sie erregt in der direkten Wirkung eine Art von Wahnsinn, welcher bei grössern Gaben Hoffnungslosigkeit und Verzweifelung, bei kleinern aber nur gleichgültige Dinge betrift, welche der Einbildungskraft als gegenwärtig dargestellt werden, da sie es nicht sind. Sie erregt in der direkten Wirkung a) Erhitzung des ganzen Körpers, b) Brennen in verschiednen äussern Theilen, z.B. den Schulterblättern, dem Gesichte, dem Kopfe; c) Hautentzündung und Auftreibung des Gesichts zuweilen (in grössern Gaben) über den ganzen Körper; d) Hautausschläge, Abschuppung der Haut; e) eine kriebelnde Empfindung in den Händen und Fingern, tonische Krämpfe f) Zusammenschnürung des Schlundes, der Kehle, Erstickungsempfindung g) Erstarrung der Zunge, zähen Schleim im Munde; h) Zusammenschnürung der Brust; i) pleuritische Zufälle; k) Spannkrampf in den Waden; l) eine ängstliche (fressende?) Empfindung im Magen, Uebelkeit; m) Bauchgrimmen, und schneidende Schmerzen hie und da in den Gedärmen; n) allgemeine grosse Angst; o) Schwindel; p) Kopfweh (Hauptverwirrung); q) heftigen Durst. Beim Uebergange in die indirekte Nachwirkung löset sich der tonische Krampf in klonischen auf; es entsteht r) Zittern; s) (Stottern); ss) Verdrehung der Augen; t) Schlucksen; u) Niesen (vom innern Gebrauche); v) Erbrechen, (in hohen Gaben schwarzes, blutiges Erbrechen); w) schmerzhafte, kleine, mit Stuhlzwang begleitete, Stuhlgänge; x) örtliche Zuckungen oder (bei hohen Gaben) allgemeine; y) kalter (in sehr hohen Gaben, blutiger) Schweiss; z) wässeriger, reichlicher Harnfluss; aa) Speichelfluss; bb) Brustauswurf; cc) allgemeine Kälte; dd) beträchtliche Schwäche; ee) Ohnmacht; ff) langer, tiefer Schlaf. – Einige der Symptomen der direkten Wirkung l) m) n) p) q) – geben Anleitung, sie im Ruhrfieber, wo nicht in der Ruhr, gelegentlich zu prüfen. Der Wahnsinn, den sie erregt, nebst einigen Symptomen der direkten Wirkung e) f) g) h) n) q) geben Anleitung, sie in der Wasserscheu mit Zuversicht eines guten Erfolgs anzuwenden. Ein Hund bekam davon eine achtminutliche, wahre Wuth. Die Alten rühmen sie in der Wasserscheu. (Im Tetanus?), in der krampfhaften Verengerung der Speiseröhre, und in der krampfhaften Engbrüstigkeit wird sie wegen f und h spezifisch gefunden werden. In chronischen Hautausschlägen wird sie, wegen c und d bleibende Dienste leisten, wie auch schon die Erfahrung bei der Fressflechte (herpes) gelehrt hat. – In sogenannten Nervenübeln wird sie, wenn straffe Fieber, oder Entzündungssymptomen zu Grunde liegen (a q) und die Symptomen im übrigen viel Aehnlichkeit mit der Nieswurzkrankheit haben, hülfreich; so in Manien dieser Art. – Ein Gastwirth auf dem Lande von fester Faserausgearbeiteten Körper, rothen blühenden Gesicht und etwas hervorstehenden Augen bekam fast alle Morgen bald nach dem Erwachen eine ängstliche Empfindung um den Magen, welche binnen etlichen Stunden die Brust einnahm, sie beengte, zuweilen bis zum Ausbleiben des Athems, worauf nach einigen Stunden das Uebel die Gegend der Kehle einnahm und ihn zu ersticken drohte (wobei das Hinterschlingen fester und flüssiger Dinge unmöglich ward) und dann bei Sonnenuntergang auch diesen Theil verliess und blos den Kopf einnahm mit mismuthigen, verzweifelnden, trostlosen, selbstmörderischen Gedanken bis gegen zehn Uhr, da dann der Schlaf erschien mit Verschwindung aller krankhaften Symptome. Der beschriebne, der Nieswurzel eigne Wahnsinn, die straffe Fieber dieses Kranken und die Symptomen f) g) h) l) n) befahlen mir, ihm jeden Morgen drei Gran zu verordnen, welches er unter allmähliger Verschwindung aller Beschwerden vier Wochen lang fortsetzte; das Datum dieser seiner unglücklichen Krankheit war über vier Jahr. – Eine 35jährige Frau bekam nach vielen Fallsuchtanfällen in ihren Schwangerschaften etliche Tage nach ihrer lezten Niederkunft eine unbändige Raserei mit allgemeinen Zuckungen der Gliedmasen. Sie war schon zehn Tage mit Ausleerungen von oben und unten behandelt worden ohne Erfolg. Alle Mitternächte bekam sie ein Fieber mit grosser Unruhe, wobei sie sich alle Kleider vom Leibe riss, vorzüglich alles, was um den Hals herum war. China trieb das Fieber nur immer etliche Stunden vorwärts, und vermehrte den Durst, die Angst; der nach Bergius Rath gebrauchte Dicksaft vom Tollstechapfel brachte die Zuckungen bald zum Schweigen, und veranlasste vernünftige Stunden, in denen man erfuhr, dass ihre grösste Beschwerde (ausser dem Fieber) die erstickende Empfindung im Halse und in der Brust sei, ausser Schmerzen in allen Gliedern. Mehr vermochte er nicht, vielmehr stiegen bei seinem fortgesetzten Gebrauche leztere drohenden Beschwerden, das Gesicht ward aufgetrieben, die Angst unermesslich, das Fieber stärker. Brechmittel halfen nichts, Mohnsaft machte Schlaflosigkeit, vermehrte die Unruhe; der Harn war dunkelbraun, der Leib langwierig verstopft. Die hier gewiss unzweckmäsigen Aderlässe verbot noch überdiess die ungeheure Schwäche. Es kehrten Deliria zurück, auch bei dem Tollstechapfelextrakte und erneuerte Zuckungen und Fussgeschwulst. Ich gab ihr Vormittags einen halben Gran Pulver der Weissnieswurzel und Nachmittags um zwei Uhr eine gleiche Gabe. Es erschienen Deliria andrer Art, zäher Schleim im Munde; aber es erschien kein Fieber, es folgte Schlaf, und früh weisstrüber Harn. Sie war wohl, ruhig und vernünftig, grosse Schwäche abgerechnet. Die erstickende Empfindung im Halse war weg, die Gesichtsgeschwulst fiel, so wie die an den Füssen, nur erschien den Abend drauf, ohne dass sie Arznei nahm, eine verengende Empfindung in der Brust. Sie erhielt also noch einen halben Gran Nieswurzel den folgenden Nachmittag, es erfolgten kaum merkliche Deliria, ruhiger Schlaf, früh reichlicher Harnfluss und etliche kleine Stuhlgänge. Noch zwei Nachmittage bekam sie einen halben Gran Nieswurzel. Alle ihre Beschwerden waren vorüber – ihr Fieber verschwunden und ihre Schwäche gab guter Lebensordnung nach. Von einer noch plötzlicher damit geheilten Krampfkolik an einem andern Orte. – Sie hat sich als Manie und Krampf erregendes Mittel in der Besessenheit wirksam erwiesen. – In hysterischen und hypochondrischen Anfällen, denen straffe Fiber zum Grunde liegt, wird sie diensam seyn, wie sie auch zuweilen schon gewesen. Die Lungenentzündung wird ein hülfreiches Mittel an ihr finden. Ihre Wirkung ist kurz dauernd etwa auf 5, 8 höchstens 10 Stunden sammt der Nachwirkung – eingeschränkt; ausser in schweren Fällen von hohen Gaben. |
[Sabadilla] |
|
Семена сабадиллы производят помрачнение рассудка и конвульсии, а также излечивают их, но точные данные ещё неизвестны. Они возбуждают также ощущение мурашек во всех членах, как я испытал, и производят, как говорят, боль в желудке и тошноту. |
Der Sabadillsamen macht Verstandesverwirrung und Konvulsionen und heilet dergleichen; aber die genauen Umstände sind noch nicht bekannt. Er erregt auch eine kriebelnde Empfindung durch alle Glieder, wie ich erfahren, und soll Magenschmerz und Uebelkeit bewirken. |
[Agaricus muscarius] |
|
Мухомор (Agaricus muscarius), насколько простираются мои сведения, производит в первичном прямом действии пьяное, бесстрашное сумасшествие (с мстительными, смелыми намерениями, наклонностью к сочинительству стихов, пророчеству и т.д.), подъём сил, дрожание и конвульсии; в последственном действии - слабость и сон. Поэтому он был употребляем с пользой в падучей (произошедшей от испуга), в соединении с дрожанием. Он будет излечивать душевные болезни и беснование, подобные тем, которые он производит. Его прямое действие длится от 12 до 16 часов. |
Der Fliegenblätterschwamm (Agaricus muscarius) erregt, so weit meine Nachrichten gehen, einen trunknen, furchtlosen Wahnsinn (mit rachsüchtigen, kühnen Vorsätzen, Neigung zum Versemachen, zu Prophezeihungen u.s.w. verbunden), Erhebung der Kräfte, Zittern und Konvulsionen zur ersten direkten Wirkung, und Mattigkeit, Schlaf zur Nachwirkung. Er ist daher mit Nutzen in (von Schreck entstandener) mit Zittern verbundener Fallsucht gebraucht worden. Er wird mit seinen Wirkungen ähnliche Gemüthskrankheiten und Besessenheit heben. Seine direkte Wirkung dauert zwölf bis sechzehn Stunden. |
[Nux moschata] |
|
Мускатный орех (семенное ядро Myristicae aromaticae) уменьшает раздражительность всего тела, преимущественно же и очень продолжительно раздражительность первых путей (Не усиливает ли он сократительную способность мышечных волокон, особенно в первых путях, и не уменьшает ли он их способности к расслаблению?). В больших приёмах он производит в первичном прямом действии полную нечувствительность нервной системы, немоту, неподвижность, потерю рассудка, а в последственном действии головную боль и сон. Он обладает согревающими свойствами. Не будет ли он полезен в слабоумии, соединённом с вялостью и раздражительностью первых путей? в первом случае, как подобно-действующее, а во втором, как противоположно-действующее средство? Говорят, что он оказался полезным при параличе глотки, вероятно, как подобно-действующее средство. |
Die Muskatennuss (Samenkern der Myristica aromatica) mindert die Reizbarkeit des ganzen Körpers, vorzüglich aber der ersten Wege sehr anhaltend. (Verstärkt sie nicht die Zusammenziehungsfähigkeit der Muskelfaser vorzüglich der ersten Wege, und mindert ihre Fähigkeit zu erschlaffen?) In grossen Gaben bringt sie eine völlige Unempfindlichkeit des Nervensystems, Stummheit, Unbeweglichkeit, Verstandlosigkeit zur ersten direkten Wirkung und Kopfschmerz und Schlaf zur Nachwirkung hervor. Sie besitzt erwärmende Eigenschaften. Sollte sie nicht im Blödsinn, mit Schlaffheit und Reitzbarkeit der ersten Wege verbunden, dienlich seyn? gegen erstere als ähnlich und gegen leztere als entgegengesetzt wirkendes Mittel? Sie soll in Lähmung des Schlundes sich dienlich erwiesen haben; vermuthlich als ähnlich wirkendes Mittel. |
[Rheum] |
|
Ревень, даже в малейших приёмах, целителен при поносах без каловых испражнений скорее в силу его наклонности поощрять отправления на низ, чем в силу его вяжущего свойства. |
Die Rhabarber ist mehr ihrer Neigung, den Stuhlgang zu fördern, als ihrer adstringenden Kraft wegen in Diarrhöen ohne Materie selbst in den kleinsten Gaben heilsam. |
[Местные средства] |
|
Местные болепричиняющие средства, мушки, горчичники тёртый хрен, волчий перец, толчёный ранункул, прижигающие моксы, успокаивают боли и иногда с прочным успехом, посредством возбуждения искусственной боли другого характера. |
Die topischen Schmerzmittel, die Kanthariden, der Senfumschlag, der geriebne Meerrettig, die Seidelbastrinde, der gequetschte Hahnefuss, die glimmenden Baumwollkegel stillen figirten Schmerz durch einen künstlich erregten Schmerz andrer Art, oft mit bleibend gutem Erfolge. |
[2] См. примеч. к 1му абзацу.
[3] См. примеч. к 1му абзацу.
[4] Имеется в виду вещество, получавшееся из т.н. «чернильных орешков», т.е. галл, образующихся в листьях некоторых деревьев в результате жизнедеятельности специфических насекомых из группы орехотворок [Примеч. Д.Иванов-Вызго].
[5] В оригинале здесь сказано «die Lurida». По-видимому восходит к лат. «luridus», имеющему значения «изжелта-бледный, бледно-жёлтый, восковой, смертельно-бледный».
[6] О Й.А.Мюррее см. примеч. в предисловии.
[7] От употребленного в оригинале нем. «drastisch», имеющего значения «крепкий, грубоватый»; «меткий»; «характерный»; «радикальный, решительный».
[8] В оригинале сказано «kräftigen», т.е., в данном случае, «укрепляющим».
[9] Как мы уже отмечали [см. С.Ганеманн. Хронические болезни. Симптомы псоры. СПб., 2014. С.6], под «новейшими нозологами», по-видимому, Ганеманн подразумевает Ф.Пинеля и его школу. Как известно, Филипп Пинель (1745-1826) и его последователи выступали против методологии господствовавшей в течение второй половины XVIII в. «классификационной медицины» (которую Ганеманн тоже нещадно критиковал) и работали над формированием новой терапевтической методологии, суть которого состояла в синтезе нозологического и клинико-анатомического подхода, и которую они назвали «клинической медициной». Напомним, что главный труд Пинеля в этой области – «Философская нозография» – вышел в 1798 г., т.е. всего на два года позже, чем настоящая статья Ганеманна. [Д,Иванов-Вызго].
[10] В оригинале сказано «welche reine Wirkung bringt eine jede vor sich in dieser und jener Gabe im gesunden menschlichen Körper hervor?», т.е. «какое чистое действие вызывает в здоровом человеческом теле каждое из них [лекарств] само по себе в том или ином приеме [т.е. разовой дозе]?» [Д.Иванов-Вызго].
[11] В оригинале сказано «особенно хронической».
[12] В оригинале «Bilsenkrautsaft» – сок белены.
[13] В оригинале «die dem Hauptübel ähnlich ist» – «подобное главному недугу».
Первая публикация: S.Hahnemann. Versuch über ein neues Prinzip zur Auffindung der Heilkräfte der Arzneisub-stanzen // Journal der practischen Arzneykunde und Wundarzneykunst. 2.B. Jena, 1796. 3.St. S.391-439. 4.St. S.465-561.
Перевод: Л.Е.Бразоль. Первая публикация русского перевода: С.Ганеман. Опыт нового принципа для нахо-ждения целительных свойств лекарственных веществ с несколькими взглядами на прежние принципы. СПб., 1896.
Предисловие переводчика
Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ с несколькими взглядами на прежние принципы
[China]
[Maricaria chamomilla]
[Arnica montana]
[Achillea millefolium]
[Valeriana officinalis]
[Anagallis arvensis и Viscum album]
[Conium maculatum]
[Aethusa cynapium]
[Cicuta virosa]
[Cocculus]
[Paris quadrofolia]
[Кофе]
[Сладко-горький паслен (Solanum dulcamara)]
[Черный паслен (Solanum nigrum)]
[Белладонна (красавка)]
[Гиосциамус (белена)]
[Страмониум (дурман)]
[Табак]
[Нукс вомика]
[Ignatia]
[Digitalis]
[Viola]
[Ипекакуана]
[Oleander]
[Nerium antidysentericum]
[Толокнянка]
[Rhododendron]
[Ledum]
[Опий]
[Mercurius]
[Plumbum]
[Arsenicum]
[Taxus baccata]
[Aconituum]
[Helleborus niger]
[Pulsatilla pratensis]
[Миндаль горький]
[Черемуха]
[Росянка]
[Sambucus (бузина)]
[Rhus tox]
[Camphora]
[Aesculus hippocastanum]
[Phytolacca decandra]
[Кора вяза]
[Cannabis sativa]
[Шафран]
[Lolium temulentum]
[Scilla maritima]
[Veratrum album]
[Sabadilla]
[Agaricus muscarius]
[Nux moschata]
[Rheum]
[Местные средства]
Предисловие переводчика
В 1796 году, ровно сто лет тому назад, в медицинском журнале Гуфеланда ("Journal der praktischen Arzneikunde und Wundarzneikunst", II Bd., 3 St.) скромно и бесшумно появилась статья уже весьма известного тогда в Германии врача и ученого Самуила Ганемана под заглавием: "Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ с несколькими взглядами на прежние принципы" ("Versuch über ein neues Princip zur Auffindung der Heilkraäfte der Arzneisubstanzen, nebst einigen Blicken auf die bisherigen"). Эта статья, столетний юбилей которой в нынешнем (1896) году празднуется по всему образованному свету, имеет значительный исторический интерес, потому что представляет первое возвещение Ганеманом гомеопатического принципа лечение и показывает нам зародыш той терапевтической реформы, которая постепенно создавалась и вырастала в голове Ганемана в течение шести лет со времени его известного хинного эксперимента (1790 г.), затем получила более широкое обоснование в статье под заглавием "Опытная медицина" ("Die Heilkunde der Erfahrung"), явившейся в том же журнале через девять лет после первой (1805 г.), и, наконец, достигла своего полного развитие в "Органоне" (1810 г.). Реформа эта повлекла за собою образование самостоятельной и могущественной медицинской школы, имеющей теперь многочисленных представителей во всех странах земного шара.
Конечно, химические и физиологические взгляды, высказываемые Ганеманом в 1796 году, отличаются от тех воззрений, которые находятся в обращении в 1896 году; точно так же, господство-вавшая в прошлом веке естественная классификация растений Муррея , взятая за основание Ганеманом, отличается от общепринятой теперь системы Линнея. Тем не менее, научная точка зрения, на которой стоял Ганеман и которая служит выражением духа его века, нисколько не влияет на фактическое содержание и внутреннее значение его практических наблюдений; поэтому прилагаемая ниже статья, написанная сто лет тому назад, имеет сегодня такой же интерес, как если бы она была написана вчера. Общее её содержание заключается в следующем.
Ганеман рассматривает, каким образом до тех пор занимались исследованием целительных свойств лекарственных веществ, и даёт ясную и краткую характеристику всех тех методов, посредством которых думали подойти к разрешению этого вопроса. Он указывает на негодность сухой перегонки растений для суждения об их свойствах и, не отвергая высокого значение химии для практической деятельности врача, особенно при отравлении ядами, протестует лишь против отождествления химических процессов в реторте с жизненными процессами в живом теле. Затем он показывает несостоятельность способа примешивания исследуемых лекарств к выпущенной из жилы крови и впрыскивания их в кровеносные сосуды животных; вообще, опыты на животных он считает недостаточными, ввиду того, что лекарства действуют весьма различно на животных и на человека, и более тонкие внутренние изменения и ощущения не доступны исследованию на бессловесных организмах. Ещё менее удовлетворительны способы отыскивание целительных свойств растений на основании их внешних признаков, вида, вкуса, запаха и ботанического сродства. Поэтому остается только наблюдать над действием лекарств на человеческое тело.
Практическая медицина обыкновенно применяла три главных способа борьбы с человеческими недугами. Первый способ - удаление основной причины болезни - по его словам есть "самый возвышенный", "наиболее сообразный с достоинством искусства", "остающийся навсегда выше всякой критики", и Ганеман называет его "царственным путем". Но так как удаление причины болезней большей частью неосуществимо и познание основных причин болезней в большинстве случаев для нас недостижимо, то и причинное лечение применимо лишь в редких случаях, и для излечения болезней приходится прибегать к другим способам лечение. Второй способ - употребление антипатических средств по принципу contraria contrariis, т.е., подавление симптомов болезни посредством лекарств, имеющих противоположное действие, например, лечение запора посредством слабительных, кислотности желудка посредством щелочей, воспаление посредством холода, и т. д. Ганеман не отвергает относительной пригодности этого метода лечение в острых болезнях, называя тут действие антипатических средств "временным"; но в хронических болезнях он считает антипатические средства "паллиативными" и "вредными", хотя и приводит сам примеры временной пользы от паллиативного употребления нескольких средств, например, опия, кофе, камфоры и др. Но для радикального исцеления хронических болезней он совершенно отвергает пользу антипатического лечения и обясняет вред паллиативных средств тем, что их вторичное действие оставляет в организме состояние, сходное с уже существующим болезненным состоянием, и, таким образом, усиливает и затягивает естественное течение болезни. По его выражению, это "дорога в тёмном лесу, теряющаяся на краю пропасти". Третий способ заключается в применении специфических средств, которые имеют целью не маскировать симптомы, а вырывать болезнь с корнем, и этот путь Ганеман называет "самым желательным и наипохвальнейшим". Только он оговаривается и выражает сомнение, чтобы могли существовать специфики против общих патологических форм или нозологических названий болезни, но он убеждён, что "существует столько же специфических средств, сколько существует различных состояний отдельных болезней".
Весь вопрос только в том, как находить такие специфические средства? До тех пор употребление спецификов имело в своем основании либо грубый эмпирический опыт, либо простую случайность. Ганеман этим не удовлетворён; по его убеждению, ни эмпирия, ни случай не должны играть руководящей роли в медицине, если она хочет встать на уровень науки. Единственный источник сведений о специфических свойствах лекарств должен заключаться в исследовании их чистого действия на здоровый организм и затем в изучении, в каком смысле и направлении могут быть сознательно и преднамеренно применяемы эти лекарственные свойства к излечению болезней. Исследование чистого действия лекарств показывает, что каждое лекарственное вещество возбуждает в здоровом организме известный род собственной и совершенно своеобразной болезни. Но знание одного этого факта еще недостаточно для успешного применения лекарств у постели больного; нужно ещё понимать значение и практическое применение этого факта. И вот Ганеман, под впечатлением своего хинного эксперимента и руководимый шестилетним сознательным опытом и наблюдением, предлагает своим товарищам ключ к успешному пользованию лекарственными свойствами, не в виде какой-либо выдуманной теории или системы, а как факт, в форме следующего простого и ясного опытного правила: "нужно применять против болезни, подлежащей излечению, такое лекарственное вещество, которое в состоянии вызвать другую наивозможно сходную искусственную болезнь, и первая будет излечена: подобное подобными". Таким образом, специфическим лекарством для каждого индивидуального случая болезни, будет всегда его гомеопатическое средство, т.е., лекарство, производящее в здоровом организме подобную же болезнь.
Поставивши это положение, Ганеман переходит к пояснению его на примерах и приводит целый ряд лекарственных веществ в доказательство того, что все они производят у здорового такие болезненные состояния, какие они излечивают у больного, и иллюстрирует своё изложение несколькими случаями из своей частной практики. Эта часть работы обнаруживает обширные сведения Ганемана о физиологическом и терапевтическом действии лекарств вместе с тонкой наблюдательностью и необыкновенным даром ясно и точно передавать свои наблюдения Большая часть примеров служит прямым подтверждением развиваемой мысли, и почти все истории болезни (за исключением двух или трёх) хороши и доказательны.
Лишь в немногих случаях Ганеман, вместо доказательств, допускает предположение. Например, он говорит, что Rhus radicans вызывает рожистое воспаление кожи и сыпи, и спрашивает, не будет ли он, поэтому, излечивать рожу и накожные болезни? В другом месте он говорит, что Millefolium, как известно, останавливает внутренние кровотечения, и ставит вопрос, не производит ли он, поэтому, кровотечений у здоровых? Время показало, что он был прав в своих предположениях и что, действительно, Rhus успешно излечивает рожу и кожные сыпи, a Millefolium, действительно, имеет тенденцию производить кровотечение. Тем не менее, хотя эти примеры теперь, в наше время, доказывают верность суждения и дальновидность Ганемана и служат нескончаемым продолжением положительных подтверждений закона подобия, но, по нашему мнению, в то время они не способствовали убедительности доказательств, а, скорее, ослабляли силу его доводов, потому что, неся в себе элемент гипотетический, они могли внушать мысль о предвзятости его идеи и некотором его пристрастии к одностороннему объяснению фактов. Поэтому, с риторической точки зрения, для убеждения его современников, может быть, было бы лучше, если бы всё предположение о возможности и правдоподобности такого-то ещё не исследованного физиологического или терапевтического действия лекарств были бы вовсе исключены из ряда доказательств, а оставлены были 6ы им только положительные и неоспоримые примеры гомеопатического характера действия лекарств, тем более, что недостатка в таких примерах у него не было.
Кроме демонстрации закона подобия, статья Ганемана замечательна в том отношении, что в ней преподаётся два драгоценных практических правила, а именно: 1) назначать зараз всегда только одно простое средство, и
2) тщательно индивидуализировать состояние пациента и характер действия лекарств. Если взять во внимание медицинскую практику прошлого века и обыкновение врачей прописывать сложнейшие рецепты из нескольких десятков средств, то становится понятным, что способ назначения Ганеманом лишь одного лекарства в однократном приёме, с выжиданием его действия в течение нескольких часов или дней, должен был казаться его товарищам совершенно революционным и необыкновенным. Но Ганеман уже и тогда ясно видел, что усовершенствование медицинского искусства в значительной мере задерживается обычаем полифармации.
"Чем сложнее наши рецепты, тем темнее становится в медицине", - говорит он в следующем, 1797 году, - "простота предписания есть высший закон для врача". И, действительно, отличительная черта его практики уже и в то время, а тем более в позднейших периодах его деятельности, как видно из всех приведённых им историй болезни, состояла в том, что он назначал больному только одно простое средство зараз и никогда не повторял приёма ранее, чем по прекращении действия первого. Вместе с тем, он тщательно вникал в особенности каждого случая болезни, обращая особенное внимание на настроение духа и психическое состояние пациента, и при выборе лекарства непременно доискивался такого средства, которое вполне соответствовало бы психике пациента. Это показывает, насколько Ганеман стоял впереди своего века. Во всяком случае, настойчивое проведение этих двух золотых правил - простоты предписания и индивидуализирования больного - могло бы и в настоящее время служить украшением любого аллопатического журнала и предоставить их адвокату право на благодарность ему со стороны медицинского сословия.
Дозы, прописываемые Ганеманом в это время, ещё довольно грубы и материальны; но он уже начинает чувствовать необходимость уменьшения дозы и советует употреблять подходящее средство лишь в настолько сильном приёме, чтобы едва проявилось ожидаемое от него искусственное болезненное действие. Значительное же и ранее неслыханное уменьшение дозы предписывается им лишь четыре года спустя.
Относительно пределов применимости гомеопатического лечения, Ганеман в этой своей первой статье ограничивается советом применять его особенно в хронических болезнях. Но, по мере дальнейшего испытания гомеопатического лечения, он всё более удовлетворяется получаемыми результатами и постепенно приходит к заключению об одинаковой успешности его как для хронических, так и для острых болезней (1805 г.), и, наконец, окончательно убеждается, что ни один из существующих методов лечения, - конечно, всегда за исключением причинного, т. е., непосредственного удаления причины болезни, в тех редких случаях, где это возможно, - не может сравниться с гомеопатическим.
Необходимость обогащать лекарственный арсенал специфическими средствами вполне сознавалась лучшими врачами, как до Ганемана (Сиденгам), так и после него (Вундерлих); но важнейшая и неоценимая заслуга Ганемана заключается в том, что он на все времена дал ключ к нахождению специфических средств для каждого случая заболевания, вследствие чего он и является Ньютоном специфической терапии.
Вся статья проникнута необыкновенным благородством и спокойствием тона и дышит любовью и уважением к его товарищам. Он обращает их внимание на возможность увереннее и научнее пользоваться целительными свойствами лекарств, и как бы упрашивает их покинуть прежние, вредные и опасные методы врачевания, и испытать взамен предлагаемый им новый способ лечения. Изложение его ясно и беспристрастно, образ мышления точен и логичен, все утверждения умеренны и доказательства убедительны. Современники Ганемана не могли оценить его взгляды, которые были для них слишком новы и смелы. Теперь, по истечении целого века, медицинская мысль уже более подготовлена воспринять (и на сам деле в очень многих случаях бессознательно, и воспринимает, и усваивает) трезвое и положительное учение Ганемана. Остаётся только пожелать, чтобы ганемановский принцип нахождения специфических свойств лекарственных веществ был сознательно и систематически принят к руководству и преподаванию университетской медициной XX века.
Доктор Медицины Л. Бразоль
Санкт-Петербург, сентябрь 1896
Издание С.-Петербургскаго Общества Врачей Гомеопатов.
С.-Петербургъ, 1896
репринтное издание СПб, 1993