часть 1

В 1970-е годы я находился в поисках лечебного метода, который работал бы на ясных принципах и рассматривал человека не только с позиций патологии. В гомеопатии я тогда понимал очень мало. Но, к счастью, я узнал, что некий д‑р Кюнцли читает в Цюрихском университете курс по гомеопатии.

Когда я впервые вошел в аудиторию, то увидел высокого, благородного, спокойного мужчину, которому было лет шестьдесят. Он раздавал листы бумаги. Это и был д‑р Кюнцли. В аудитории сидело четверо или пятеро слушателей. Меня поразил тот факт, что в качестве регистрации было достаточно приветствия д‑ра Кюнцли, и затем можно было занять место в аудитории. Атмосфера свободы, лишенная всяческого принуждения и давления, присутствовала на этих лекциях вплоть до его кончины. Сама лекция состояла из часа теории и двух часов практической работы над случаями. Первая давалась по книге Джеймса Тайлера Кента «Теория гомеопатии» в переводе Кюнцли. Каждый раз зачитывался небольшой отрывок, а затем следовал свободный комментарий Кюнцли, подкрепленный его огромными знаниями и практикой. Настоящие крупицы золота, как я понял позже.

Задачи, которые д-р Кюнцли предлагал к решению, представляли собой пять-шесть страниц машинописного текста. Они включали первичный анамнез случая из его практики и катамнез длительностью не менее десяти лет. Он приносил нам только такие случаи, которые хорошо шли на одном лекарстве минимум 10—15 лет. Нужно понимать, что он, начав лекционную деятельность в Цюрихе, имел свыше тридцати лет практического опыта в классической гомеопатии на очень высоком уровне. С самого начала он изучал ее у Пьера Шмидта, который все наследие Кента перевез сюда, в Европу.

Мы должны были проштудировать эти истории и с помощью репертория найти показанное лекарство. Когда я приобрел свой первый реперторий — это было немецкое издание Келлера-Кюнцли-Кента в трех томах — и, преисполненный радостного ожидания, открыл его в поезде, меня ждало глубокое разочарование. Он оказался не чем иным, как словарём! Как можно лечить с его помощью больных, спрашивал я себя? Но под добрым и искушенным руководством д-ра Кюнцли реперторий со временем стал своего рода компасом, без которого в большинстве хронических случаев было невозможно найти верное лекарство. Между прочим, Кюнцли был одним из первых, который ввел реперторизацию в немецкоязычное пространство, и впоследствии применял ее вместе с участниками своих курсов.

Он предоставлял нам время поразмышлять над случаем, пока кто-то не находил решение. Обычно это бывало скорее благодаря угадыванию, чем знаниям. Затем мы обсуждали случай вместе, то есть, читали абзац за абзацем, а д-р Кюнцли комментировал.

Мы узнали, что симптомы имели разную ценность. Что бывают симптомы важные и менее важные. Он наглядно давал нам ранжирование симптомов, где вверху всегда стояли выдающиеся симптомы согласно критериям § 153 Органона. Затем следовали хорошо наблюдаемые психические симптомы. На третьем месте шли общие симптомы, и т. д.

Анализ имел практическую направленность и был свободен от всяческих спекуляций и философствований. Симптомы просто анализировались по их значимости. Допустим, был симптом «вздутие от фасоли». Мы говорили, что это вообще-то нормально, когда от фасоли вздувает живот. Кюнцли отвечал: «Верно, всё верно. Спокойно берите этот симптом. Ухудшение от пищевых продуктов это общий симптом, ну и ставьте его на третье место в линейке ранжирования». Или, например, нам надо было запомнить, что географический язык это выдающийся симптом, и в иерархии занимает верхнюю строку. До конца понять все эти вещи мы не могли, но осознавали, что за высказываниями д-ра Кюнцли стоял более чем тридцатилетний опыт.

Затем следовала «полевая практика». Мы разъезжались по домам и принимались тщательно собирать первичный анамнез у друзей и знакомых. Затем оценивали симптомы по значимости, как это уже делали на занятиях, назначали лекарство и поражались полученным результатам. Сколь велико было наше удивление, когда мы видели, что выученное можно сразу применить на практике, и это к тому же прекрасно работает! Только потом я осознал, что лишь большой мастер с огромным опытом и широчайшим кругозором способен простым языком объяснить новичку сложный материал.

Д-р Кюнцли никогда не пытался интерпретировать Ганемана, а напротив, понимал его буквально, по крайней мере то, что было написано в 6-м издании Органона. Он выразил это следующим образом:

«Теория гомеопатии это ведь Органон, верно? Это была первая теория гомеопатии, изложенная лет двести назад. Органон выдержал шесть изданий, последнее появилось уже после смерти автора. Ганеман подготовил его сам, но оно при его жизни так и не было напечатано. Шестое, последнее издание — сумма всей его жизни. А потому сегодня нельзя прийти, например, с 4-м изданием Органона и заявить: „Вот, поглядите: Ганеман написал это и это“. Да, он что-то практиковал некоторое время, но потом прекратил. Он оттачивал метод всю жизнь, и выше 6-го издания Органона ничего просто нет. Именно по этой причине мы держимся его здесь, в Цюрихе».

Кюнцли передал нам квинтэссенцию своих знаний из личного сорокалетнего практического опыта. Причем, с такой скромностью, что поначалу было непонятно, какие невообразимые сокровища получает ученик в свои руки. Его нельзя было не любить, и об этом есть одна забавная история.

Я тогда работал в неврологии и курировал многих пациентов с боковым амиотрофическим склерозом. В то время вместе с д-ром Кюнцли в Цюрихском университете работал другой врач-гомеопат: он читал курс лекарствоведения. Я пришел к нему и спросил, известны ли ему действенные лекарства от БАС. Он ответил: «Вы ничего не понимаете в гомеопатии! Лечить надо не болезни, а больных. Идите учите Органон!» Я был посрамлен до глубины души. Через несколько месяцев я подошел к д-ру Кюнцли с тем же вопросом, поскольку мне было очень жаль этих несчастных. Он ответил: «Погодите, я запишу себе в блокнот».

На следующую лекцию он принес небольшой список лекарств, которые могли бы помочь при этой болезни. «Вот что я нашел в литературе», — пояснил он.

За пятнадцать лет тесного сотрудничества д-р Кюнцли ни разу не пробудил в нас ощущения, что мы незнайки, а он великий. Любой самый малый успех вызывал его одобрение: «Замечательно! Вы большой молодец!» Этим я хочу подчеркнуть, что только любовь способна творить вечное. Лишь в духе любви может расти гомеопатия.

Факт — вещь упрямая: через два-три года занятий я уже мог браться за лечение очень тяжелых случаев. Как вообще возможно за столь короткое время научиться успешно лечить хронические заболевания? Метод, который я перенял от д-ра Кюнцли, я использовал в своей практике двадцать лет, к огромному удовлетворению моему и многих пациентов. В самой глубине моей души зрел вопрос, существует ли вообще методика лучшая чем та, которую практиковал д-р Кюнцли? Когда я задал ему письменно этот вопрос, ответ учителя, известного своей скромностью, буквально меня поразил. Он прозвучал кратко: «Нет!»

Что же это был за метод, который применял Кюнцли — и как позже я выяснил, все другие крупные гомеопаты мира? Дадим ему самому слово. Вот выдержка из интервью, которое он дал Алану Нодэ в Сан-Франциско в 1974 году:

«Вы видели, какая неразбериха царила на Конгрессе в Вашингтоне и Сан-Франциско? Было ужасно слышать всё то, что говорилось от имени гомеопатии. Если вы хотите основать центр или институт, вы должны владеть совершенно ясной методикой. Я вижу только одну такую: это методика Кента. Вы обязаны точно изучить принципы, которые дал нам Кент.

В том, что понимают под гомеопатией, существует много неясностей. А Ганеман был предельно ясным, логичным, связным. Там нет места для интерпретаций и личных мнений. В работах Ганемана уже всё есть, как позже прекрасно сформулировал Кент.

Одно гармонично перетекает в другое.

Если вы принимаете учение гомеопатии, вы автоматически принимаете всё, чему научил нас Ганеман. А по принятии уже нет места для дискуссии, принимаете вы Кента, или нет.

Если кто-то считает, что можно произвольно выбрасывать одно или другое по принципу „нравится—не нравится“, он доказывает этим, что не понял важного в гомеопатии. Если вы овладели методикой Кента, которая является чистой гомеопатией, вы, наверное, можете попробовать нечто иное, если захотите. Но если вы всё же овладели этой методикой, вы поймете, что у вас нет потребности пробовать нечто иное! Я убежден, что вы останетесь в рамках этой чистой гомеопатии. Люди, не принимающие Кента и не практикующие по его методике, просто-напросто — и я убежден в этом — ее не поняли. А не поняли потому, что не дали себе времени точно ее изучить. Если бы они ее изучили, они должны были бы ее понять. Они критикуют Кента, не понимая, что говорят. Я с трудом верю, что они хотя бы раз открывали хоть одну книгу Кента. Если начинают критиковать эту чистую гомеопатию со слова „кентианец“, я сразу понимаю, что Кента они не знают. Точно так же они критикуют и Ганемана, поскольку так и не прочли Органон».

В том же интервью Кюнцли продолжает:

«Мы с д-ром Пьером Шмидтом перевели Органон на французский. Также он перевел „Лекции по философии гомеопатии“ Кента. И это новое французское издание „Лекций“ просто замечательное! Оно действительно гораздо лучше английского оригинала Кента!

Там ничего не изменено. Однако, перевод читается легче и воспринимается яснее. Знаете, можно открыть школу гомеопатии, основываясь на следующих книгах:

„Органоне“ Ганемана

„Теории гомеопатии“ Кента

„Репертории“ Кента

„Материи медике“ Кента

„Хронических болезнях“ Ганемана

Эти пять книг составляют самую суть гомеопатии. Пьер Шмидт добавил много замечательных комментариев к «Философии гомеопатии» Кента. Книга эта незаменима для изучения предмета. Французский перевод был так хорош, что я взял его за основу для перевода на немецкий. Это именно тот текст, который нам сейчас так нужен».

На долю Кюнцли выпало великое счастье и одновременно непомерная ответственность — стать верным учеником Пьера Шмидта. Он взял на себя труд за долгие годы своей практики перепроверить наследие Ганемана, Кента и Пьера Шмидта. По случаю смерти последнего Кюнцли написал, как изучал гомеопатию со своим учителем:

«Я должен был готовить лекции Кента к докладу, глава за главой, начиная с первой. Несколько раз в неделю, в 20.00...20:30, я приходил к нему и зачитывал главу. От материала я был без ума, уже с первой главы „Больной“. Это была поистине верная гомеопатия, до последней запятой.

Я понимал, что всё, что я до сих пор изучал и читал, было абсолютно поверхностно, и даже близко не подходило к тому, что так настоятельно требовал Ганеман. А здесь всё было основано на Ганемане.

Здесь Ганеман, известный и неизвестный, открыл медицине новые горизонты. Никаких сомнений и колебаний, полное принятие его учения во всех деталях! И при этом, конечно же, совершенно другой подход к больным, с совершенно другими результатами. Строгие требования Ганемана и Кента невероятно мне импонировали. Я был сын врача-гомеопата и внук врача-гомеопата. Но здесь была совершенно другая гомеопатия. Гораздо более убедительная, надежная, всеохватная. Я был вдохновлен до основ».

И далее:

«Ясные, однозначные законы и правила Кента, которые вырастали из Ганемана, очень помогли мне в практике. Я благодарен судьбе, что она поставила меня на этот путь. Сколько поисков и испытаний выпало многим на их жизненном пути, чтобы в конце его прийти к ясным выводам и открытиям — а иным суждено было не прийти. Как же благодарен должен быть человек, если с самого начала он имеет твердую почву под ногами. Только так можно сделать верный шаг, а иные всю жизнь бродили в тумане.

Таким путем я подошел в своей практике к Ганеману еще ближе. Кент был вынужден знакомиться с учением Ганемана по плохим английским переводам.

Из-за многословной манеры изложения Кенту было не так-то просто понять Ганемана до конца. Нужно понимать, что Кент в некоторых моментах не представлял, каковы были воззрения Ганемана».

Что такое счастье с самого начала найти верный путь, показывает следующее письмо читателя данной статьи:

«Дорогой д-р Кюнцли,

невозможно выразить то чувство, которое осталось по прочтении Вашей статьи! Как это верно! До чего же это верно! Ваше наблюдение на стр. 255, до того меня тронуло, что я ударился в слезы. Настоящие слезы, и это в 72 года! Да, я фактически принадлежу к тем, о ком Вы писали: „Многие находятся в поисках всю жизнь и приходят к пониманию только в пожилом возрасте, если вообще приходят“.

Вы действительно счастливы, с самого начала оказавшись на верном пути — такова была Ваша судьба, Ваша карма, как сказали бы буддисты, — и то, что Вы открыли этот факт, попало в самую точку. Я с большим удовольствием встретился бы с Вами. К сожалению, я сейчас никуда не выезжаю, но если было бы возможно, я бы непременно Вас посетил. Познакомиться с таким масштабным человеком, как Вы, я считаю большой честью».

На Съезде швейцарского общества гомеопатических врачей в 1990 году Кюнцли среди прочего заметил:

«Я в точности основываюсь на фундаменте Органона и ровно так же на философии Кента, поскольку Кент свои лекции основывал на Органоне. Стоя за кафедрой, он раскрывал перед собою Органон, читал оттуда параграф и затем давал ему толкование. То есть, „Философия“ основана в точности на Органоне. Поэтому очень многое, что содержится в „Философии“ Кента, можно брать и сегодня. Она содержит главы, которые обладают поистине вечной ценностью. И если вы прочтете их через тысячу лет, они будут так же ценны, как и сегодня. Этих глав мы держимся в Цюрихе».

Речь идет о следующих главах:

1.       Обследование больного,

2.       Значимость симптомов,

3.       Гомеопатическое ухудшение,

4.       Прогноз по реакции на первое назначение,

5.       Второе назначение.

Эти главы составляли ядро лекций Кюнцли в Цюрихе.

Со знаниями теории гомеопатии Кента, благодаря руководству Кюнцли в решении случаев, а также помощи репертория, я начал свою практику двадцать лет назад. Но хоть мы с коллегами почти шесть лет посещали лекции Кюнцли, в практической работе у нас ежедневно возникали вопросы, на которые мы не получали ответа. То было неясно, считать такой-то симптом важным или не важным. То нужно было уточнить, какую потенцию назначать в данном конкретном случае. То возникал вопрос, нужно повторять лекарство или нет. Не проходило и дня, чтобы я минимум один раз не позвонил бы д-ру Кюнцли с тем или иным вопросом. Он всегда терпеливо отвечал и бессчетное множество раз помогал мне в очень сложных случаях. И я все время поражался бесконечной глубине знаний этого замечательного человека.

Когда он обнаружил, что мы находимся в сложном положении, он с 1986 года стал приезжать в Цюрих уже два дня в неделю: в один день читать лекции, во второй — проводить супервизии, и всё это незадолго до своей смерти. На супервизиях коллеги из Швейцарии, Австрии и Германии докладывали свои сложные случаи, которые с помощью д-ра Кюнцли находили свое решение. Именно в рамках супервизий была достигнута высшая точка понимания классической гомеопатии.

За девять лет изучив основы гомеопатии под руководством д-ра Кюнцли и сознавая полученные мною большие привилегии, я постарался по возможности раньше начать собственные супервизии, которые провожу без перерывов с 1986 года, сначала в Цюрихе, потом в Тессине. В рамках этих супервизий коллеги из Германии, Австрии и Швейцарии представляют свои сложные случаи.

Сначала изучается ход случая по записям, затем анамнез жизни, анализируются симптомы, назначается лекарство и даются рекомендации по дозировке. Я очень надеюсь, что эти коллеги со временем станут настолько опытными, что сами смогут проводить супервизии на местах, чтобы бесконечно ценные знания, полученные нами от старых мастеров, были переданы дальше, на благо больных. Я очень доволен таким развитием, и коллеги постоянно сообщают о хороших результатах.

В 1985 году, по случаю семидесятилетия, д-р Кюнцли определил ряд условий существования гомеопатической школы.

• должно быть определенное число учеников, которые работают одинаково, точнее, стремятся к тому, чтобы приблизиться к идеалам мастера.

• должен быть контакт с учителем.

• должен быть контакт между учениками для взаимной поддержки и помощи.

Чем больше проходило лет, чем больше я знал д-ра Кюнцли, тем больше я чувствовал в глубине души, что гомеопатия, которую он олицетворял, была настоящим наследием великого Ганемана в своем самом чистом и самом полном виде. Когда я в 1982 году взял в руки второе издание «Синтетического репертория», этот замечательный труд Хорста Бартеля и Виля Клункера, и увидел на первой странице посвящение:

Мастеру и учителю ганемановской гомеопатии, д-ру Йосту Кюнцли фон Фиммельсбергу, С.-Галлен,

я нашел очередное подтверждение моему чувству, если это, конечно, имеет хоть какое-то значение.

В 1987 году появился Repertorium Generale. Д-р Кюнцли несколько раз вносил туда свои правки, и я знаю, как при этом горели его глаза. Невозможно себе представить, с какой радостью я взял в руки эту книгу, где было помечено, какие симптомы мастер считал важными. Сколько же было телефонных звонков и вопросов, чтобы выяснить, насколько надежна та или иная рубрика! И теперь в репертории был ответ! Теперь я держал в руках книгу, где эта информация была доступна в виде «черных точек», которыми он помечал лекарства и рубрики. Еще один большой шаг вперед в улучшении гомеопатической практики!

Долгое изучение и исследование Кюнцли подтвердило по существу 6-е издание Органона во всем его объеме, а также следующие положения теории гомеопатии Кента.

1. Шкала высоких потенций Кента

«Потенции, которые Кент в основном использовал после многих лет испытаний, таковы: 30, 200, М, ХМ, DM, ММ (все сотенные). Ганеман установил следующие ступени: 1, 3, 6, 12, 18, 24, 30. Его личная аптечка содержала прежде всего 3, 6 и 30 потенции. Он выяснил, что промежуток между, например, 12 и 30, если 12 перестаёт работать, достаточен, чтобы действие продолжилось. Аналогично было с переходом с 3 на 6 потенцию, если 3 переставала работать. Кент нашел наилучшими вышеупомянутые потенции, или ступени. То есть, если давали, скажем, 1000 потенцию до тех пор, пока она не исчерпывала свое действие, то дальше явное действие оказывала 10.000 потенция, а более низкие потенции менее явное. 10.000 потенция подхватывала действие, которое 1000 потенция начинала, но не могла полностью завершить. 10.000 потенция увеличивала эффект вширь и вглубь. Кент постоянно использовал повышение потенций (восходящая фармакополлаксия), то есть, сначала средние потенции, затем высокие, в точности как рекомендовал Ганеман в Органоне (§§ 248, 280, 281, 282а) и всегда давал одну дозу одного лекарства за раз, чтобы каждая доха могла отработать в полной мере без помех со стороны других факторов. Одна доза, и время ей подействовать. Затем он обычно повторял эту же дозу еще раз, то есть, всего два раза, очень редко три раза или больше. Затем он давал более высокую потенцию. Если он давал всю линейку потенций, а больной не был вылечен, он возвращался к 30, затем давал 200 или М, и снова повышал потенции по нарастающей. В хронических случаях он скорее начинал с М или ХМ, в острых с 200».

2. Обследование больного

Особое значение Кюнцли придавал технике опроса. По этому поводу он говорил следующее:

«При взятии случая есть несколько важных правил, необходимых к исполнению. При расспросе пациента нужно избегать пяти видов вопросов:

• прямых,

• наводящих,

• опциональных,

• тех, на которые можно ответить „да“ или „нет“,

• а также тех, которые пациент не понимает, никаких профессиональных выражений.

Всё это врач обязан учитывать и выполнять. Слышать, как на разных семинарах задают прямые вопросы — поистине невыносимо! Да вы вообще можете так выудить из пациента всё что угодно и навнушать ему всё что угодно. Нужно очень осторожно расспрашивать. Нужно очень аккуратно выведывать у него симптомы. Взятие случая это поистине великое дело».

3. Значимость симптомов

4. Гомеопатическое ухудшение

5. Прогноз по реакции на первое назначение

По поводу этой главы Кюнцли заявил:

«Это замечательная глава. Может быть, лучшая во всей „Философии“ Кента. Существуют двенадцать реакций, которые может заметить врач у пациента. Сегодня к ним можно кое-что добавить. Но эти двенадцать являются основой, не подверженной изменениям».

6. Второе назначение.

Эти главы составляют самую суть его лекций в Цюрихе. Однако, он был согласен с Кентом не во всём. В своих лекциях он никогда не касался первых глав «Философии» о собственно философских аспектах, так как хотел обсуждать прежде всего практические вопросы для коррекции терапии. Кюнцли был очень конкретен и всегда придерживался исключительно фактов и наблюдений, как и Ганеман. Не был он согласен и с чрезмерным значением, которое придавалось в «Философии гомеопатии» психическим симптомам:

«И наконец, из этой работы совершенно явственно следует, что выдающиеся, необычные, особенные, поразительные симптомы Кент ставил в ранжировании на первое место, а вовсе не психические симптомы, и в этом в точности следовал Ганеману. Это имеет великое практическое значение. Если этим пренебрегать, гомеопатия снова потерпит катастрофу, как уже бывало. Когда психические симптомы ставят на первое место, Кента неверно интерпретируют. Корень этого находится в «Философии», в которой имеется известная фраза: «The mind is the key to the man [англ. – Психика – ключ к человеку]».

«Как можно прочесть у Ганемана (§ 153), и как опять же однозначно говорит Кент, в иерархии лидируют необычные, особенные, поразительные (характеристичные) симптомы и признаки. А психические симптомы занимают только второе место. И ставить их на первое – ошибка. Она происходит частично из-за неверной трактовки Кента, которую сегодня, после публикации «Записок», можно откорректировать. В этом Кент занимал совершенно определенную позицию. В свете этого становится ясно, что эта иерархия сохраняется и в «Философии».

Сначала идет Глава XXXI «Характерные симптомы», а уже за нею две главы XXXII и XXXIII «Значение симптомов».

И, наконец, в вышеупомянутом докладе Швейцарскому обществу врачей-гомеопатов в 1990 году Кюнцли толкует § 211, который часто понимают неверно:

«В отношении ценности психических симптомов распространено неверное мнение. Многие считают их наиважнейшими, но Ганеман прямо указывал, что самыми важными являются необычные, выдающиеся, поразительные симптомы. Психические ни в коей мере не являются наиважнейшими, но порой они выступают в роли стрелки весов. Вчитайтесь в то, что пишет Ганеман в Органоне сначала о психических заболеваниях, а затем в § 211:

„Это справедливо до такой степени, что часто в основном состояние духа пациента определяет выбор гомеопатического средства, являясь несомненно характерным симптомом, который может менее всех других остаться скрытым от внимательного наблюдающего врача“ (Органон-6, § 211).

Часто определяет выбор! Бывают случаи, когда вы в сомнениях и думаете, Sulfur выбрать или Nux vomica. Но психическое состояние у двух лекарств очень различается. И именно оно, психическое состояние, решает в пользу Sulfur или Nux vomica. Оно и будет последней каплей! Вы в последний раз бросаете взгляд на пациента и спрашиваете себя: как оценить его психическое состояние? Он меланхолик? Или флегматик, и т. д.? На основании этого вы решаете в пользу одного лекарства, отказываясь от другого, поскольку его психическое состояние не подходит.

То есть, расположение духа ничуть не занимает высшего ранга. Э́то вы должны усвоить железно! Если вы самым главным считаете именно психическое состояние, возникает опасность, что вы возьмёте в реперторизацию совершенно обыденные психические симптомы. Такая ошибка случается часто, когда в реперторизацию набирают — от руки или на компьютере — много психических симптомов, и затем по ним „определяют“ лекарство, не учитывая других симптомов. Следует промах. Таким путем вы никогда не найдете simillimum! Так это не работает. Психические симптомы безусловно занимают лишь второе место...»

Как можно видеть, Кюнцли всё время пытался внести ясность о месте психических симптомов в ранжировании. Это достаточная причина отнестись к его словам очень серьезно.

Кюнцли не был настроен принципиально против психических симптомов. Доказательством служат его замечательные случаи, которые он вылечивал исключительно на основании выдающихся психических симптомов. Он просто осознавал сложности, возникающие от их переоценки и проистекающие из этого трудности с интерпретацией.

Не был он закрыт и от тенденции, идущей из Индии, которая воплощена в прекрасной книге Раджана Шанкарана «Дух гомеопатии», написав к ней предисловие:

«Д-р Шанкаран представил нам весьма самобытную работу. Больше всего в его книге мне нравятся случаи, которые он решил, интеллектуальная мощь, детективный подход, феноменальное знание репертория. Всё это вместе составляет истинный классический путь, как его завещал нам Ганеман, где нет места рутине, лени или предвзятым суждениям, где требуется открытый ум, острый интеллект, точное наблюдение — и очень хорошая память. Пока гомеопатию применяют таким способом, ей гарантировано прекрасное будущее».

Вслед за выходом книги «Дух гомеопатии» я провел по ней два семинара и попытался использовать идеи из нее в своей практике. Могу лишь отметить, что если иметь под ногами твердый фундамент школы Кюнцли, методика Шанкарана бесспорно обогатит практические возможности врача.

К новому изданию «Теории гомеопатии» Кента, после долгого изучения его работ, я написал следующее:

«Мое мнение относительно «Теории» Кента не стоит критиковать, не изучив более внимательно историческую обусловленность «Теории» и эволюцию ее создателя.

Книга увидела свет в 1900 году, за 16 лет до смерти Кента. То есть, она представляет собой хронометраж эволюции мастера, поскольку Кент неустанно работал над улучшением своей методики, особенно учения о дозировке, вплоть до самой кончины.

Если внимательно изучать эту работу Кента, нас поражает расхождение между его практикой и теоретическими взглядами. При анализе всех случаев процитированной выше работы меня удивило, что Кент, решая свои случаи, всегда строго придерживался Ганемана. То есть, для выхода на лекарство брал в основном симптомы § 153. Реже в его историях болезней можно увидеть психические симптомы. То же самое можно сказать об историях болезней Ганемана и тесного круга его учеников.

Но если читать его теоретические статьи, можно видеть, что он в соответствии с эпохой придерживался других взглядов; и это, боюсь, возымело серьезные последствия для развития гомеопатии в наши дни. Еще в 1911 году, то есть, за 5 лет до кончины, Кент писал в своей работе:

„Центр человека это то, что он любит и ненавидит. На втором месте идут функции интеллекта, мышление. На следующем месте — память“.

Затем следуют общие симптомы. И вдруг в одном месте работы появляется фраза, что Ганеман придавал большое значение выдающимся, редким, особенным, необычным симптомам.

Подобное высказывание встречается и в „Лекциях по гомеопатической философии“: «Психика — ключ к человеку».

Где же коренится это отклонение от Ганемана, который совершенно недвусмысленно ставил редкие, особенные, выдающиеся, необычные симтпомы на первое место в иерархии?

Нужно знать, что Кент был приверженцем философии Сведенборга. Предположительно, ее влияние началось в 1888—1889 гг., то есть, незадолго до издания „Лекций“. Как можно видеть из вышеупомянутой работы 1911 года, корпус идей Сведенборга действовал на Кента долгое время. Влияние это было несомненным. Упомянутая классификация, разделяющая психику по трем уровням, происходит из „Доктрины степеней“ Сведенборга.

Таким образом, имело место наслоение философии Сведенборга на чистое учение Ганемана. И это привело к тому, что многие гомеопаты, ссылающиеся на Кента (точнее, на Кента, когда он испытывал влияние Сведенборга), придают чрезмерное значение психическим симптомам. Этот тренд сегодня приобретает пугающий размах и, разумеется, никак не способствует ганемановской гомеопатии.

Я говорил об исторической связанности работы. Почему? Вот что говорил Кент год спустя, в 1912 году, в еще одной замечательной работе:

„Учению Ганемана вплоть до настоящего времени нет равных. Выдающиеся, редкие, необычные симптомы должны вести нас к выбору лекарства. Но что требуется от нас? Во-первых, мы должны ясно представлять, какие симптомы обычны, и тогда легче обнаружить симптомы необычные. Обычные симптомы это патогномоничные симптомы данного заболевания, а также те, которые представлены многими лекарствами, и образуют большие рубрики наших реперториев…“

Сейчас мы вернулись к Ганеману. Кент благодаря своей практике с окружного пути снова пришел к Ганеману. Мы видим полное единодушие между зрелым Кентом и Ганеманом.

Но какое значение всё это имеет для нас? Если мы хотим изучать Кента, мы должны прежде всего учитывать труды последних лет его жизни. Это значит, что помимо „Теории гомеопатии“ мы обязаны изучать его „Записки“, чтобы по-настоящему понимать мастера».

Это последнее утверждение кардинально важно при изучении гомеопатии вообще. Гомеопатию можно понять только тогда, когда знаешь точную биографию, точный процесс становления мастера, и если скрупулезно изучаешь источники на оригинальном языке (здесь на немецкоязычных коллегах лежит большая ответственность). Нельзя цитировать Ганемана откуда заблагорассудится, если написанное прежде было впоследствии им пересмотрено.

Очень важно прочесть и следующий отрывок из «Хронических болезней» (с. 166)[1] и обдумать его в свете поздних достижений:

«Если исключить серу, серную печень и в некоторых случаях сепию, то остальные антипсорические средства лишь изредка помогают в дозах, повторяемых одна за другой, да и в действительности это едва ли необходимо в случае хронических заболеваний, т. к. в нашем распоряжении обширный запас антипсорических препаратов, из которых, как только одна тщательно подобранная доза закончит свое действие и симптомы изменятся, а с ней изменится общая картина болезни, можно будет выбирать другое антипсорическое средство, рассчитывая на больший успех и имея больше шансов на ускорение лечения чем если бы мы назначили предыдущее средство, которое теперь уже более не подходит настолько точно, как прежде»...

Вот как Пьер Шмидт комментирует этот отрывок в своем французском переводе «Хронических болезней»:

«Это утверждение Ганемана, вытекающее из его личного опыта, очень интересно. Он определенно не знал тех высоких разведений, которые применяли Кент и его ученики. То же и в отношении шкалы, которую Кент выработал после долгих исследований и показал, что одно и то же лекарство можно давать долгое время, на протяжении многих лет, без необходимости менять, в процессе чего действие лекарства все время углубляется и не истощается, но при условии, что следующее разведение должно быть выше предыдущего, и каждому разведению нужно давать действовать неделями и месяцами до очередного повторения. Это я подтвердил на протяжении 50 лет практики».

Два года спустя, в 1837 году, Ганеман написал во введении к тому III «Хронических болезней»

«Но если при многократном приеме одного и того же лекарства (что неизбежно для достижения излечения[2] серьезной и продолжительной болезни) степень динамизации дозы каждый раз хотя бы немного изменять и модифицировать, то жизненная сила больного принимает это же самое лекарство невероятно много раз даже через короткие интервалы с наилучшим результатом, спокойно и как будто благожелательно, и каждый раз к растущему благу больного».

Итак, можно видеть, что благодаря динамизации то же самое лекарство правомочно повторять долго на пользу организму. Вот где абсолютное сходство между Кентом и Ганеманом.

После 1992 года я плотно занялся изучением жизненного пути Ганемана. И в 1994 году написал статью «Развитие гомеопатической практики, начиная с Ганемана». Краткая суть ее такова: после неустанных экспериментов в области фармакологии Ганеман 1832 году достиг условного апогея. Использовались С-потенции, в основном С30 в сухом виде на язык, с длительным действием дозы. Очевидно, Ганеман не был удовлетворен действием лекарств и начал давать их чаще, менять их, экспериментировать с дозировками. Если ознакомиться с его журналами ведения больных за 1837 год, можно увидеть, что он быстро менял лекарства и опять вернулся к водным растворам, как во времена практики в Айленбурге двадцатью годами ранее. В итоге он забросил С-потенции и разработал в Париже Q-потенции.

Цитируя Ганемана, нужно осознавать эту динамику и понимать, что многие высказывания имеют черновой характер, и что Ганеман продолжал экспериментировать до самой смерти.

Лишь Органон-6 содержит квинтэссенцию и суммарный опыт Ганемана. Но в Органоне-6 мы находим преимущественно фармакологический базис для Q-потенций, и отсутствие такового для С-потенций. Многие гомеопаты этого не знают и цитируют параграфы из Органона-6, которые распространяются только на Q-потенции. Огромная заслуга Йозефа Шмидта состоит в том, что он переиздал Органон-6 так, что можно точно видеть все изменения 6-го издания сравнительно с 5‑ым — изменения, которые часто касаются Q-потенций. Дальнейшее развитие принципов применения С-потенций — преимущественно заслуга Кента, закрепленная в его «Теории гомеопатии».

Кюнцли дистанцируется от Кента и в толковании теории псоры. Кюнцли строго придерживается того, что изложил Ганеман в I томе «Хронических болезней», причем, особое значение придаёт симптомам латентной и манифестной псоры. На их важность он указывал в одной из своих статей еще в 1964 году.

[1]См. Ганеманн С. Хронические болезни… Ч. 1. М.: Ольха-4, 2016., с. 166. – примеч. пер.

[2]…zur Erreichung der Heilung… - примеч. пер.