перевод с англ.: Е.Н.Славутинская[1], Д.А.Иванов-Вызго[2].

научная редакция перевода и комментарий: В.И.Дудина[3], Д.А.Иванов-Вызго.

Глава 3. Закон минимального

От маленькой дозы – к бесконечно малой: эволюция ганеманновской мысли[4]

В своем «Опыте» 1796 года Самуил Ганеманн выступил против чреватого повышением доз и нежелательными побочными эффектами паллиативного применения лекарств ради достижения всего лишь временного эффекта. Он пишет: «В хронических болезнях он [метод лечения противоположного противоположным] облегчает только вначале, впоследствии же требуются всё более сильные приёмы таких средств, которые не могут уничтожить главную болезнь и, таким образом, оказывают вред тем больше, чем дольше они находились в употреблении» (С.Ганеманн. «Опыт нового принципа», СПб., 1896. С.19-20). Он дает впечатляюще точную оценку ртути, широко применявшейся для лечения сифилиса вплоть до 1943 года, когда было вперые обнаружено, что эффективным средством лечения является пенициллин: «практикующие врачи часто затрудняются отличать хроническую ртутную болезнь от симптомов венерической болезни и лечат симптомы, считаемые ими за венерические, но на самом деле принадлежащие меркурию – к вреду столь многочисленных больных – дальнейшим употреблением ртути» (ibid., с.58) (4)[5]. Чем больше Ганеманн посвящал себя изучению хронических болезней, тем больше он убеждался, что основной причиной нездоровья является чрезмерное назначение лекарств, особенно при длительном приёме. Уже в 1813 году он пишет о первом «безошибочном законе природы»: возмущение, которое способны вызвать в живом организме естественные болезни, несравненно слабее того, которое может быть вызвано лекарствами» («Дух гомеопатического учения», «Чистое лекарствоведение», предисловие ко второму тому[i]). Позже, в 1831 году он обращается к вопросу о том, как больных «подводили истребительным искусством аллопатии к рубежу незлечимости»[ii] («Аллопатия: слово предупреждения всем больным»)[iii]: хронические болезни возникают или «в результате длительного применения больших доз сильнодействующих лекарств, ненужных для данного заболевания», или «от длительного частого применения простого средства в больших дозах»[iv].

Первоначально, Ганеманн ставил целью найти баланс между минимальной токсичностью и максимальной пользой, а также, как мы видели в предыдущей главе, подобрать лекарственное средство соответственнно индивидуальной потребности больного. В обоих случаях он противопоставлял свой подход броуновской медицине, ориентированной на возвращение ослабленного тела к здоровью посредством стимуляторов[v]. Ганеманн был не единственным мыслителем своего времени, кто выступал против избыточного применения лекарств с дальнейшей рекомендацией минимизации доз в соответствии со сформулированным Галлером[vi] понятием о раздражимости (Reizbarkeit). Гуфеланд[vii], например, полагал, что избыточная стимуляция (Ueberreitzung[viii]) была типичной для его века (“Geschichte der Gesundheit”)[ix]. Если современный человек подвергался чрезмерной стимуляции, врач должен был дать возможность телу восстановить свое природное равновесие. Также и Новалис высказывал мнение, что чувствительные люди подвергаются чрезмерному количеству стимулов, и им следует прописывать очень малые – а именно чрезвычайно разведенные – лекарственные приёмы (2: 595, #536)[x]. В этом случае Новалис говорил о наркотических средствах – опиум тогда рассматривался как возбуждающее средство (5)[6]. В то же время Новалис насмехался над макробиотикой Гуфеланда[xi], которая, по его мнению, проповедовала «самую пресную жизнь» (2: 557, # 437). Он же, напротив, рекомендовал «Искусство жизни – против макробиотики» (2: 415, #445). Это «искусство жизни» требовало от индивидуума самому выбирать как строить свою жизнь (2: 388, #343) (6)[7]. Приверженец бруноновской медицины врач Карл Фридрих Бурдах[xii] также считал подход Гуфеланда слишком пассивным и проповедовал «полибиотику» – активную жизнь, наполненную удовольствиями (7).[8] Поддерживая идею минимального вмешательства, Ганеманн должен был бы быть на стороне Гуфеланда в бруноновских дебатах относительно большей или меньшей необходимости в стимулах, однако он не разделял терапевтический нигилизм Гуфеланда и настаивал на мудром вмешательстве гомеопата. Тем не менее, гомеопатию можно рассматривать как разновидность провокации или Reiz, которая мягко способствует перенастройке жизненной силы организма.

Новалис предлагает весьма неожиданное и неочевидное мнение о действии лекарств: «Медицина, на самом деле, это искусство убивать… Все лекарства, вследствие своей эффективности, вредны» (2:500-1, #143). Он также утверждал, что некоторые генетические типы не могут переносить медицинские или пищевые субстанции в концентрированном виде, даже получая их в каплях (2: 542, #374). Как можно видеть из этого пассажа, Новалис, так же как Ганеманн, но в отличие от Брауна, выступал за индивидуальный подход к пациенту. Как и Ганеманн, он признавал особые свойства лекарственных средств: они могут быть одновременно токсичными и целебными, при разведении. Он пишет: «Разведение здесь необходимо, и тогда, при должной степени разведения, эти средства могут употребляться в значительно большем количестве, не нанося вреда. В этом, я полагаю, состоят особые свойства ядов». (2: 542, #374). (8).[9]

Гёте приходит к удивительно схожему заключению о лекарственных средствах. В тот же год, когда Ганеманн выступил со своим знаменитым эссе, Гёте рассказывает о своем разговоре с Кристофом Мартином Виландом (1733-1813), в котором Виланд жаловался, что молодые люди употребляют слишком много чая, что ведет к ослаблению умственных способностей. Гёте в ответ на это приводил аргумент об относительности токсичности: чай может не только ослаблять, но как ослаблять, так и усиливать. И затем он восклицает: «Не существует никакого яда!.. Все зависит от дозы. Даже шампанское может стать ядом!» (GA 22: 251). Почти в то же самое время, в 1795 году врач Шарль Кретьен Анри Марк (1771-1840)[xiii] писал почти теми же словами: «Нет никакого яда, т.е. абсолютного яда» (31). Он, например, указывает на хорошо известный факт, что один и тот же токсин может оказывать разный эффект на разные виды животных (30). Марк, однако, переворачивает этот аргумент касательно относительности с ног на голову и говорит, что не только повышенные дозы лекарств являются токсичными: многие лечебные вещества тоже ядовиты – в той мере, в какой они в очень малых дозах оказывают заметное действие (236). Даже наиболее мощные яды могут, благодаря искусственной модификации, становиться более мягкими и демонстрировать лечебное действие (241). Таким образом, если Ганеманн не был единственным врачом, критиковавшим токсичность лекарств, предназначенных для лечения, не был он и единственным, кто видел в токсичных субстанциях потенциальные лечебные средства (9).[10]

Интересно, что Марк использует в качестве взаимозаменяемых термины яд (Gift), лекарство (Heilmittel) и болезнь (Krankheitsgifte), подразумевая тем самым, что болезни, такие как инфекционные, оказывают отравляющее влияние на тело и действуют как раздражитель (Reiz)[xiv]. Ганеманн в своем основополагающем труде «Опытная медицина» (Heilkunde der Erfahrung) пишет в 1805 году: «Всякая болезнь имеет в своей основе особого рода противоестественное раздражение (Reiz), нарушающее отправления и благополучное состояние наших органов» (¶50). Но в то время, как для Марка болезнь действует как противоестественный токсин, для Ганеманна токсин действует буквально как болезнь: он ее симулирует. Другими словами, минимальная гомеопатическая доза токсина производит в организме симулякр[xv] изначальных болезненных симптомов, заставляя тело бороться с этими симптомами и таким образом преодолевать всю болезнь целиком. Чуть ниже он пишет: «Только это свойство лекарств порождать в здоровом организме целый ряд специфических болезненных симптомов делает их способными излечивать болезни, т.е. упразднять и гасить болезненный раздражитель (den Krankheitsreiz) посредством подобающего противораздражения (Gegenreiz)» («Опытная медицина», ¶68). (10)[11] [xvi]

Здесь Ганеманн снова не одинок. Новалис тоже сформулировал гипотезу, что одна болезнь может вылечить другую: местное заболевание часто излечивается посредством раздражения (Erregung), вызыванного общим заболеванием, и наоборот (2:706, #1057). Он также выдвигает причудливую идею, что боль можно вылечить при помощи щекотки (2: 708, #1071). Время от времени, следуя присущей ему тенденции мыслить противоположностями – то, что Нойбауер называл его бифокальным зрением – Новалис в своих записках говорит о том, как болезнь и смерть могут вести к жизни, как это происходит, когда он пишет, что умирание – это способ жизни (2: 350, #166), или в статье о медицине, когда он пишет о полезности всякой болезни и – о ее поэтичности (2: 475, #12). Целительное назначение болезни приводит его даже к концептуализации «Поэтики недуга» (“Poetik des Ubels”; 2: 628), что Дэвид Фаррелл Крель[xvii] переводил как «Poetics of the Baneful». В том же, достаточно продолжительном фрагменте он задает парадоксальный риторический вопрос: может ли болезнь быть путем к более высокому синтезу и не всё ли лучшее начинается с болезни? Он даже утверждает, что ипохондрия мостит путь к соматическому самопознанию, самоконтролю и самовзбадриванию (2: 397, #387). «Абсолютная ипохондрия должна стать искусством – или образованием» (2: 403, #420). Болезнь, таким образом, несет в себе потенциал более глубокого осознания. В итоге, хотя Новалис не доходит до создания целостной медицинской системы, как это сделал основатель гомеопатии, он разрабатывает идею об исцеляющей силе болезни, или о том, чтобы излечивать – говоря словами Ганеманна от 1796 года – «хроническую болезнь посредством другой присоединяющейся болезни» («Опыт нового принципа», ¶64) (11).[12]

Между тем, Ганеманн продолжал развивать идею об исцеляющих свойствах ядов, применяемых в минимальных дозах. Хотя поначалу он считал, что по мере уменьшения количества лекарства сила его воздействия будет уменьшаться (I. von Horsten. S.Hahnemanns Krankenjournale D2-D4 (1801-1803). Kommentarband zur Transkription. Stuttgart, 2004. S.73), со временем основатель гомеопатии изменил отношение на противоположное.  Для того, чтобы проследить движение Ганемана от минимизации токсичности к динамизации эффекта, я опиралась на фактографический компендиум Штефана Майра (St.Mayr. Herstellung homöopathischer Arzneimittel – von Hahnemann bis zu Schwabes Pharmakopöe 1872. Essen, 2014) и работу Матиаса Вишнера о поздних трудах Ганеманна (M.Wischner. Fortschritt oder Sackgasse? Die Konzeption der Homöopathie in Samuel Hahnemanns 1824-1842. Essen, 2000) (12).[13] Майр утверждает, что по журнальным записям наблюдения пациентов, которые вел Ганеманн, трудно проследить как и когда именно он совершил этот переход, но после 1804 года он все реже и реже упоминает назначавшиеся им степени разведения (St.Mayr, 20). К 1805 году такие упоминания исчезают совсем (ibid, 20). В журналах за 1813-14 годы однажды упоминается разведение 1:1000, и более не повторяется (ibid, 25). Ва́ради[xviii] предполагает, что это отсутствие упоминаний объясняется тем, что Ганеманн пришел к определенной стандартной дозе. Майр же, напротив, считает, что Ганеманн делал это, чтобы избежать потенциальной критики столь умозрительной процедуры. Варади отмечает, однако, что в 1801 году в своем очерке о скарлатине[xix] Ганеманн дает первые подробные инструкции о том, сколько, как часто и как долго принимать белладонну, а также упоминает об использовании ¹/₂₄ от миллионной доли грана для каждой капли – назначение, которое шокировало медицинское сообщество и послужило предметом нападок. Варади полагает, что эта враждебная реакция привела Ганеманна к решению не участвовать открыто в дискуссии о степенях разведения и их назначении вплоть до 1809 года. Таким образом, вывод Майра может быть подкреплен ее наблюдением.

Как можно видеть из §§270-271 пятого издания Органона (1833 г.), только в 1830 году Ганеманн определил как стандартную потенцию (Regelpotenz) C30 – дозировка, считающаяся таковой и по сей день. Однако в §283 он упоминает об эпизодически возникающей необходимости более высоких потенций. Что касается обонятельного приема средств, Ганеманн вначале, в первом издании «Чистого лекарствоведения» (1818 г.) рекомендовал его в исключительных случаях. Позже в §288 пятого издания Органона этот метод описывается уже как стандартная процедура (Wischner, Fortschritt oder Sackgasse? S.244-247). Но еще в 1801 году в опубликованном в Журнале Гуфеланда очерке под названием «О силе малых приёмов лекарств вообще и белладонны в частности» (S.Hahnemann. Ueber die Kraft kleiner Gaben der Arzneien überhaupt und der Belladonna inbesondre. Journal der practischen Arzneikunde und Wundarzneikunst. Berlin, 1801. 13.Bd. 2.St. S.152-159) Ганеманн приводит великолепный пример обонятельной смеси. Он хочет показать, насколько более чувствителен организм больного человека к воздействию лекарственных средств. «Какое огромное количество свежеприготовленной смеси понадобится, чтобы возбудить здоровый желудок и вызвать рвоту! Но взгляните: больному, страдающему острой лихорадкой, достаточно будет для этого одной капли; он лишь понюхает смесь, быть может, лишь одна миллионная часть капли коснется слизистой его носа, чтобы вызвать такой же результат». Позже, в конце жизни, вместо спиртовых разведений или обонятельных приёмов Ганеманн рекомендовал наносить потенцированный раствор на крупинки сахара определенного размера, которые нужно было растворять в воде, тем самым еще больше повышая его потенцию (см. предисловие ко второму изданию третьего тома «Хронических болезней»[xx] (Die Chronischen Krankheiten, 1837). Разумеется, Ганеманн предполагал, что гомеопат будет сам готовить лекарство, чтобы гарантировать его чистоту (Organon, §264) (13).[14] С возрастом он все более твердо стоял на этих позициях.

Журнальные записи Ганеманна также дают исчерпывающие данные о том, насколько часто он заменял лекарства на плацебо. Schuricht утверждает, что Ганеманн хотел дать себе время подобрать подходящее средство к следующему визиту (D16, 55). Варади полагает, что помимо того, что Ганеманн хотел дождаться прекращения действия аллопатических лекарств, он также использовал плацебо, чтобы проверить, насколько точно пациенты описывали  результаты воздействия назначенной дозы. Кроме того, он не хотел потворствовать пациентам, которые требовали лекарств. Она указывает, что между 1803 и 1805 годами он прописывал плацебо в 25 процентах случаев (D5, 44-68).

Что касается частоты приема, в упомянутой выше статье 1801 года о белладонне и скарлатине содержатся некоторые указания на то, как Ганеманн ее определял. Он замечает, что «специфическое действие этого растения продолжается не более трех дней» («Лечение и профилактика скарлатины»). Следовательно, он повторял дозу каждые 72 часа. Он также периодически запрещал употребление кислых фруктов и уксуса, так как они значительно усиливают действие белладонны (ibid.), чего он хотел избежать. Позже, в 1805 году Ганеманн указывал: «Лекарство должно даваться во все меньших и меньших дозах и повторяться с увеличивающимися интервалами, чтобы избежать обострения; в случае если первая или несколько первых доз уже не оказались достаточными для исцеления» («Опытная медицина» (14).[15] После 1813 года Ганеманн все чаще назначал только одно средство на каждый конкретный момент и переключался на другое только в случае необходимости: одна доза лекарства должна даваться как можно дольше, чтобы она проявила свою эффективность (Schreber 32). На самом деле, до четвертого издания Органона (§242) Ганеманн утверждал, что как в острых, так и в хронических случаях должна даваться только одна доза лекарства до тех пор, пока она не исчерпает своей эффективности. Но затем, в пятом издании он уже отказывается от этой рекомендации, которую считает теперь слишком догматичной (§§ 246 и 247), и уточняет, что лекарство должно приниматься через различные интервалы, в соответствии с потребностями больного, иногда даже каждые пять минут. К 1837 году он слегка меняет потенции на ежедневной основе. В результате в шестом Органоне он устанавливает правило ежедневного пересмотра назначения лекарства (Wischner, 345). В первых двух изданиях «Хронических болезней» рекомендуется принимать лекарство утром, однако в предисловии ко второму изданию третьего тома за 1837 год уже рекомендуется вечерний прием, перед сном, чтобы уменьшить вероятность смешения с чем-либо другим (Предисловие о технике гомеопатии).

Относительно того, к какой части тела должно подбираться лекарство, Ганеманн писал:

«Контакт лекарственного средства с живой чувствительной тканью есть почти что единственное условие его воздействия. Это динамическое свойство столь универсально, что не имеет значения, какой именно чувствительной части тела коснется лекарственное средство, чтобы осуществить свое всестороннее воздействие, попадет ли растворенное средство в желудок или просто останется во рту или будет приложено к ране или же какой-либо части тела, лишенной кожи.» (“Опытная медицина”)

[1] Elena Slavutinskaya, Moscow, Russia.

[2] рук. Сектора медицинской эпистемологии и истории становления гомеопатии «Российского гомеопатического журнала» (Daniel Ivanov-Wyzgo. Russian Homœopathic Journal's Department of Medical Epistemology and the History of Homeopathy, St. Petersburg , Russia).

[3] д. соц. н., доц., факультет социологии СПбГУ (Dr. Victoria Dudina. Department of Sociology, St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russia).

[4] Alice A. Kuzniar. The Birth of Homeopathy out of the Spirit of Romanticism. Toronto: University of Toronto Press, 2017. P.108-113.

[5] Это и последующие примечания, помеченные цифрами в скобках – (4), (5) и т.д. – принадлежат автору книги.

(4) Ганеманн заинтересовался вызываемой ртутью болезнью «для того, чтобы показать, в какой мере опий может служить для неё целительным средством, как подобно-действующее средство» (С.Ганеманн. «Опыт нового принципа». СПб., 1896. С.158).

[6] (5) См. мое обсуждение вопроса об опиуме в Главе 1. Гуфеланд время от времени бывал против чрезмерного применения опиума, хотя его и прописывал (см. Пфейфер 160 и 164). В частности, он был очень осторожен относительно назначения лекарств детям (Пфейфер 123).

[7] (6) Дополнительно об учении Новалиса о динамической жизненной силе (Lebenskunstlehre), скорее возбуждающей, чем гармонизирующей тело и дух, см. Uerlings [H.Uerling. Friedrich von Hardenberg, genannt Novalis: Werk und Forschung. Stuttgart, 1991. S.172-178], Sohni [H.Sohni. Die Medizine der Frühromantik: Novalis’ Bedeutung für den Versuch einer Umwertung der ‘Romantischen Medizin‘. Freiburg, 1973] и Thums [B.Thums. Aufmersamkeit: Zur Ästhetisierung eines anthropologischen Pradigmas im 18.Jahrhundert. In: J.Steigerwald, D.Watzke (Hrsg). Reiz Imagination Aufmersamkeit: Erregung und Steuerung von Einbildungskraft im klassischen Zeitalter (1680-1830). Würzburg, 2003. S.55-74].

[8] (7) О Бурдахе см. Sarasin (Ph.Sarasin. Reizbare Mascinen: Eine Geschichte der Körpers 1765-1914. Frankfurt, 2001. S.214-217.

[9] (8) Новалис блистательно подмечает, что даже растворы имеют способность стимулировать, во многом подобно нищете и лишениям (2: 608, #594).

[10] (9) Еще одним примером того, что для Ганеманна понятие «яд» было относительным, служит его разделение на первичное и вторичное действие (R.Tischner. Geschichte der Homoopathie. Leipzig, 1939. S.685). Дополнительно о концепции «относительности» при изготовлении лекарственных делений, о субъективности здоровья у Брауна и Рошлауба и о различной восприимчивости разных индивидов к заражению и к болезни см.: Cl.Wiesemann. Die heimliche Krankheit: Eine Geschichte des Suchtbegriffs. Stuttgart, 2000. Её основной аргумент состоит в том, что представление о зависимости может быть раскрыто только в тесной связи с представлением об относительности здоровья, потому что есть разница между тем, как хорошо ты себя чувствуешь (при употреблении опиума) и от чего (имеется зависимость).

[11] (10) О блестящей концептуальной истории медицины раздражимости и раздражения (Reizbarkeit and Reiz) см.: H.-J.Möller. Die Begriffe “Reizbarkeit” und “Reiz”: Konstanz und Wandel ihres Bdeutungsgehaltes sowie die Problematik ihrer exakten Definition. Stuttgart, 1975. В то время, как в 1752 году Галлер использовал термин раздражимость по отношению к мускульной реакции, к 1796 году Рейль применял его как синоним жизненной силы организма. В 1800 году Гуфеланд использует термин раздражимость (Erregbarkeit) для описания способности целого организма фиксировать раздражение (Reiz) и отвечать на него. Можно сказать, что Ганеманн следовал этому, говоря о синергетической реакции на гомеопатическое средство всего организма. Это принципиально отличается от подхода Брауна, который утверждал, что реакция органа должна стимулироваться извне (при том, что все тело будет оставаться пассивным); начиная с Рейля, раздражимость обозначает восприимчивость живого тела к раздражителю (Möller, 32).

[12] (11) В обширной литературе по Новалису и по медицине Романтизма ссылки на Ганеманна на удивление немногочисленны и незначительны. Uerlings кратко упоминает о подобии (H.Uerlings. Friedrich von Hardenberg, genannt Novalis: Werk und Forschung. Stuttgart, 1991. S.176), так же как Энгельгардт (D. von Engelhardt. Novalis im medizinhistorischen Kontext. In H.Uerlings (Hrsg.). Novalis und die Wissenschaften. Tübingen, 1997. S.77). Поскольку основная часть записок Новалиса о медицине не была опубликована до начала двадцатого века (Uerlings, 167), то это не вопрос прямого влияния.

[13] (12) В отличие от Вишнера, я не буду стремиться определить, какие идеи Ганеманна оказались тупиковыми, а какие продуктивными с медицинской точки зрения.

[14] (13) Для более точной информации о приготовлении лекарства (исследование, источник и изготовление лекарства, включая разведение, тритурацию и встряхивание) и его применении (когда и сколько принимать, выбор и изменение потенции, продолжительность действия, реакция пациента, повторение дозы, курс приема) см. Haehl 1, гл.24; Mayr; комментарии Papsh к D38; Wischner (Fortschritt oder Sackgasse? S.167-270). Подробное изложение дает Р.Ютте (R.Jütte. Samuel Hahnemann: Begründer der Homöopathie. München, 2005).

[15] (14) К этому он также добавляет, что «при лечении хронических заболеваний даже после полного восстановления здоровья, следует продолжать еще в течение нескольких месяцев давать небольшие дозы того же лекарства, но все с большими и большими интервалами, с тем чтобы полностью устранить все следы хронического заболевания из организма, который за многие годы привык к этому заболеванию» («Опытная медицина»).

Примечания редакторов перевода:

[i] В оригинале: «Die Afficirbarkeit des lebenden Organismus durch natürliche Krankheiten ist ohne Vergleich geringer, als die durch Arzneien» [S.Hahnemann. Geist der neuen Heillehre // Allgemeiner Anzieger. 1813. №63. S.642]. Впервые текст с этими словами был опубликован Ганеманном под заглавием «Дух нового целительного учения» во «Всеобщем обозревателе» за 4 и 5 марта 1813 г. [Ibid. №62, S.625-633;  №63, S.641-648]. В последующем он практически без изменений включался Ганеманном в состав «Чистого лекарствоведения» в качестве предисловия ко второму тому во всех трех его изданиях (1816, 1824 и 1833 гг.). Русский перевод этого текста впервые был опубликован в 1896 г. в журнале «Врач-гомеопат» за 1896 г. Новый перевод этого же текста включен в русское издание «Чистого лекарствоведения» Ганеманна под ред. А.Островского [С.Ганеманн. Чистая Материя Медика. Т.2. Москва: Олло, 1994]. Имеется также еще один перевод, выполненный З.Дымент в 2009 г. с английского перевода. Поскольку названные переводы, на наш взгляд,  не вполне точны в передаче вышеприведенного фрагмента, мы даем его здесь в нашем переводе.

[ii] В ганеманновском оригинале сказано: «durch allöopathische Vernichtungskunst bis an die Gränzen der Unheilbarkeit verhunzte».

[iii] S.Hahnemann. Die Allopathie: Ein Wort der Warnung an Kranke jeder Art. Leipzig, 1831. S.29. На портале «1796. Гомеопатия и прививки» имеется русский перевод этого важного текста Ганеманна, выполненный З.Дымент.

[iv] Ibid., S.26-27. Мысль Ганеманна в этой цитате передана не совсем точно. В соответствующем месте оригинала говорится не о естественной хронической болезни, а о возникающей вследствие агрессивного аллопатического лечения искусственной лекарственной болезни, осложняющей исходное псорическое заболевание: «[…] при лечении хронических (псорических) заболеваний […] искусство исцеления никогда не может устранить ни эти хронические лекарственные болезни, вызванные плохим лечением с длительным использованием больших доз сильнодействующих лекарств, неподходящих для этого заболевания, ни заболевания, вызванные одним простым лекарством, применяемым длительно в частых и больших приёмах» (см. также перевод З.Дымент).

[v] О медицинской системе Джона Броуна (John Brown, 1735-1788), «броунианизме», «бруноновской медицине» см. наше примеч. V к параграфу «Теория против практики?» в предыдущем номере.

[vi] Альбрехт фон Галлер (Albrecht von Haller, 1708-1777) – выдающийся швейцарский анатом, эмбриолог, физиолог, естествовиспытатель и поэт. Был учеником главы лейденской терапевтической школы Г.Бургаве (1668-1738). Ряд авторов называет Галлера «отцом современной физиологии».

Альбрехт фон Галлер (1708-1777)

Как известно, до Ганеманна было лишь двое других врачей, изучавших производимые лекарствами симптомы на себе – Антон фон Штёрк (1731-1803) и Альбрехт фон Галлер (1708-1777) (см. T.Genneper, A.Wegener (hrsg.). Lehrbuch Homöopathie. Stutgart: Haug, 2011. S.9). Последний в предисловии к своей «Швейцарской фармакопее» (Pharmacopoea helvetica, 1771) призвал испытывать лекарства, назначая отдельные чистые, несмешанные лекарственные средства здоровым людям, и тщательно фиксировать все проявляющиеся симптомы.

В 1805 г. Ганеманн выполнил перевод на немецкий язык главного фармакологического произведение Галлера «Фармакология отечественных растений» [A. von Haller. Arzneimittellehre von vaterländischen Pflanzen. Leipzig, 1806]. На труды Галлера Ганеманн ссылается в примечаниях к §108 и §118 5^го и 6^го изданий «Органона».

Следует отметить, что поэтическое творчество Галлера в свое время привлекала внимание в том числе и русских литераторов. Ю.Лотман отмечает: «Большое число произведений Галлера в XVIII в. было переведено на русский язык» [см.: Н.Карамзин. Письма русского путешественника. Л., 1984. С.61]. Дидактическая поэма Галлера «О происхождении зла» переводилась на русский язык дважды – Н.М.Карамзиным (1786) и П.И.Богдановым (1798).

[vii] Кристоф Вильгельм Гуфеланд (Christoph Wilhelm Hufeland, 1762-1836) – известный немецкий врач, лейб-медик прусского короля Фридриха Вильгельма III. В числе прочих известных людей своего времени, его пациентами были В.Гёте, Ф.Шиллер, И.Г.Гердер; в 1813 г. по поручению своего короля Гуфеланд находился у постели умирающего М.И.Кутузова.

Кристоф Вильгельм Гуфеланд (1762-1836)

С 1795 г. Гуфеланд издавал «Журнал практической медицины и хирургии» (Journal der practischen Arzneykunde und Wundarzneykunst), приобретший широкую известность в медицинском мире. В 1796 г. во втором томе этого журнала вышел в свет ганеманновский «Опыт нового принципа», так что Гуфеланд с немалым основанием может считаться «крестным отцом гомеопатии». Ему же Ганеманн адресовал известное «Письмо к одному высокопоставленному врачу». Следует также иметь в виду, в последующие годы отношение Ганеманна к Гуфеланду значительно испортилось, см. например такой его пассаж из предисловия к III тому «Чистого лекарствоведения» («Рассмотрение источников обычной Материа медика»): «Этого никогда не случится, пока жив Гуфеланд, рассматривающий утверждения из обычной Материи медики, полученные из нечистых источников, как истинные, и серьезно защищающий использование смеси многих лекарств при лечении болезней […]» (пер. З.Дымент).

[viii] Букв. «перераздражение».

[ix] Автор ссылается на текст лекции «История здоровья», прочитанной Гуфеландом в берлинской королевской Академии наук и изданной в Вене в 1814 г. [C.W.Hufeland. Geschichte der Gesundheit nebst einer physischen Characteristik des jetzigen Zeitalters. Wien, 1814].

[x] Барон Георг Фридрих Филипп фон Харденберг (Georg Friedrich Philipp Freiherr von Hardenberg, 1772-1801) – немецкий натурфилософ, писатель, поэт мистического мироощущения, один из «йенских романтиков»; публиковался под псевдонимом Новалис (Novalis). Здесь и далее автор ссылается на трехтомное собрание сочинений, дневников и писем Новалиса: Novalis. Werke, Tagebücher und Briefe Friedrich von Hardenberg. München: Hanser, 1978. Интерес современных исследователей философии романтизма привлекает «магический идеализм» Новалиса с его представлениями о том, что болезнь возникает из дисгармонии между «внутренним миром» человека и «миром природы» (см. в т.ч. статью Л.Каэн-Морель «Магический идеализм Новалиса: тройственность философии воображения, любви и медицины»: L.Cahen-Maurel. Novalis's Magical Idealism: A Threefold Philosophy of the Imagination, Love and Medicine. Symphilosophie: International Journal of Philosophical Romanticism. 1 (2019): 129–165.).

[xi] Известная книга К.В.Гуфеланда «Макробиотика, или Искусство продления человеческой жизни» (нем. Makrobiotik; oder, Die Kunst das menschliche Leben zu verlängern; 1796). Небольшой фрагмент этой книги был переведен на русский язык одним из основоположников романтизма в русской поэзии В.А.Жуковским (1783-1852), который в 1827 г. лично общался с Гуфеландом в Берлине во время своего европейского путешествия [В.Жуковский. Полное собрание сочинений и писем. Т.10. М., 2014].

[xii] Карл Фридрих Бурдах (Karl Friedrich Burdach, 1776-1847) – немецкий анатом и физиолог, профессор Дерптского (1811-1814) и Кёнигсбергского (с 1814) университетов. Известен в первую очередь пионерскими трудами в нейроанатомии и тем, что первым ввел в научный оборот термины «биология» и «морфология» (1800).

[xiii] Шарль Кретьен Анри Марк (Charles Chrétien Henry Marc, 1771-1840) – французский врач-психиатр, лейб-медик короля Луи-Филиппа II (1773-1850). Ввел в научный оборот термины «клептомания» и «пиромания». К сожалению, указывая номера страниц, автор при этом не указывает, на какой именно из трудов Марка она ссылается.

[xiv] Насколько известно, Ш.К.А.Марк писал свои труды по-французски; поэтому непонятно, зачем автор приводит здесь термины, взятые, очевидно, из немецкого перевода его труда, а не из французского оригинала.

[xv] Хотя термин «симулякр», согласно Ж.Делёзу, впервые употребляется еще Платоном (427-347 до н.э.), он являет ключевым именно для современной, постмодернистской философии, в рамках которой он означает изображение, копию несуществующей реальности.

[xvi] Об упоминаемом в авторском примечании (10) Галлере см. наше примечание VI. Под упомянутым в том же примечании (10) Рейлем имеется в виду Иоганн Христиан Рейль (Johann Christian Reil, 1759-1813) - немецкий врач, физиолог, анатом, философ и педагог, автор термина «психиатрия». Первым пришел к выводу о том, что повышение температуры является универсальной реакцией организма при целом ряде патологических состояниях (Ueber die Erkenntnis und Cur der Fieber. 5 B. Halle 1799-1815). От его имени образовано значительное число анатомических терминов. Труд Рейля 1796 г., на который здесь ссылается Э.Кузняр – это его статья «О жизненной силе», опубликованная в первом номере издававшегося им же журнала «Архив физиологии» (J.K.Reil. Von der Lebenskraft. Archiv für die Physiologie, 1796. 1.B. S.8-162). Несмотря на то, что заглавие статьи, казалось бы, должно характеризовать автора как виталиста, автор выступает в ней последовательным материалистом, постулируя, что «явления жизни можно целиком объяснить сочетанием физических и химических сил» (цит. по Ю.Каннабих. История психиатрии. Л., 1928).

[xvii] Дэвид Фарелл Крелль (David Farrell Krell, р.1944) – американский философ, специализирущийся главным образом на исследовании философии Ф.Ницше и М.Хайдеггера.

[xviii] Автор ссылается на комментарий редактора к ганеманновскому Клиническому журналу-5: H.Varady. Die Pharmakotherapie Samuel Hahnemanns in der Frühzeit der Homöopathie: Edition und Kommentar des Krankenjournals Nr.5 (1803-1806). München, 1987.

[xix] Вероятно, автор имеет в виду брошюру Ганеманна «Лечение и предотвращение скарлатины» (S.Hahnemann. Heilung und Verhütung des Scharlach-Fiebers. Gotha, 1801). Имеется выполненный З.Дымент русский перевод этого текста: https://1796web.com/homeopathy/works/scarlach.htm#LL10.

[xx] Автор ссылается на ганеманновское «Предисловие о технике гомеопатии» (Vorwort über das Technische in der Homöopathik). Имеется наш перевод этого важного текста: С.Ганеманн. Хронические болезни, их своеобразная природа и гомеопатическое лечение. Предисловие о технике гомеопатии. Антипсорические средства. Избранные лекарственные патогенезы-2. СПб., 2013. С.21-25.