The science of homoeopathy, or A critical and synthetical exposition on the doctrines of the homoeopathic school by Hempel, Charles J. (Charles Julius), 1811-1879; American Foundation for Homoeopathy, former owner; National Center for Homoeopathy (U.S.), donor
Publication date 1894
Topics Homeopathy
Publisher Philadelphia : Boericke & Tafel
С тех пор, как много лет назад великие истины Гомеопатии завладели моим разумом, я почувствовал, что мне, как и всякому другому приверженцу этой Науки, следует стремиться развивать идею, которая легла в основу создания гомеопатической школы и укреплять эту идею на основе научной универсальности и точности. По прочтении этих страниц читатель сможет сам судить, насколько мне это удалось. В данной работе я предлагаю новый взгляд на предмет, представляющий всеобщий и в высшей степени практический интерес, твердо веря, что мои скромные усилия будут оценены со всей честностью и снисходительностью, на которую только способен каждый искатель Истины.
Нет лучшего способа выразить наше почтение великому основателю нашей Школы, как продолжить следовать по пути научных исканий, освещенному светом его мудрости. Именем свободного гения, чей живительный свет озарил пустынные и мрачные страницы терапии, я протестую против догматизма и бессмысленного консерватизма в нашей Школе. Давайте никогда не будем приносить в жертву случайным формальностям Закон, на котором стоит здание гомеопатии. Давайте не будем выносить за пределы нашей науки диктат здравого смысла и прерогативы свободного исследования. Если мне удалось показать, что гомеопатическая наука так же свободна и прогрессивна как сама природа, что это Истина, не принадлежащая кому-то одному или группе людей, а Вечная истина, проливающая свой свет на все умы, готовые ее воспринять, я буду считать, что принес хотя бы малую пользу нашему делу. Гомеопатия — это больше, чем просто искусство, которое может обеспечить хорошую жизнь и положение в обществе тому, кто им занимается. Давайте будем помнить о том, что нынешние медицинские системы принадлежат людям, которые нас уже покинули и забыты. Начертанная на страницах природы, гомеопатия зовет нас к тому, чтобы изучать и применять ее законы, без предрассудков и высокомерия, с мудростью змей и невинностью голубей. И тогда гомеопатия раскроет перед нами великую гармония божественного провидения, даже посреди агонии больничной палаты, и призовет нас следовать ее заветам в горе и в радости.
Здесь не будет неуместным рассмотреть возражения, выдвигаемые порой гомеопатами-практиками против дидактических работ, подобных этой, где рассматриваются основополагающие принципы нашей науки и прослеживаются их истоки в природе и в универсальном божественном порядке. Нам нужны практические работы, а не теории, - заявляют эти оппоненты. До тех пор, пока эти возражения относятся к спекулятивным фантастическим гипотезам, они правомерны и рациональны; однако это не исключает уместности и необходимости изучения гомеопатии как философской истины, согласованной с законами природы. Антагонизм врачей и философов Старой школы по отношению к гомеопатии давно бы исчез, если бы вместо повторения старых дефиниций мы вступили бы на новую тропу независимых исследований и смогли бы наконец предъявить божественность гомеопатической истины, ничем ни завуалированную, свободную от всяких случайных правил и подмен. В данной работе я не предполагаю выдвигать свою собственную теорию, а лишь хочу объяснить гомеопатическую науку в свете изучения фактов, предлагаемых самой природой.
Еще одно возражение выдвигается нашими собратьями по Старой школе. «Мы - врачи», - заявляют они и полагают, что этого достаточно для оправдания своего преступного нежелания признать само существование гомеопатии. Но индийский медик тоже считает себя врачом, и китайский чародей тоже врач, и многие медиумы также называют себя врачами. Если бы все господа, хвастливо именующие себя врачами, владели бы всеми истинами и всеми средствами, которые могли бы излечить всякую излечимую болезнь максимально быстро, безопасно и наилучшим образом, тогда выдвигаемый нашими собратьями по Старой школе аргумент мог бы быть признан удовлетворительным и окончательным. Но когда общеизвестно и признается ведущими врачами старой школы, даже такими как сэр Томас Ватсон, что колеса медицины Старой школы едут все по той же старой колее мрачной неуверенности и сомнения, и что до сих пор не существует основополагающих принципов лечения болезней, мы не можем признать справедливость претензий, выдвигаемых нашими собратьями с таким рвением и упорством. Мы имеем право ожидать, что если они хотят оправдать свою претензию называться врачами, то должны, по крайней мере, ознакомиться с основами великого открытия Ганемана. Но ортодоксальность врача-аллопата будет поставлена под сомнение его коллегами по цеху, если он осмелится публично признать свою веру в эффективность разумно малых доз лекарств, назначенных в соответствии с законом гомеопатии «подобное лечится подобным»; все они только высмеивают и упрямо доказывают несостоятельность гомеопатии как медицинской системы, имеющей практическую ценность и значение. Для этих господ из Старой школы я предлагаю данное издание, которое позволит им приобрести столь нужные им знания, которые предоставят некоторое основание их претензии называться «Врачами». Вооруженный этими знаниями практикующий врач уже не будет слепым эмпириком, а сможет сражаться с врагом по имени «болезнь» при помощи всех средств, предлагаемых просвещенной и истинно рациональной наукой.
Несмотря на то, что данное издание рассчитано преимущественно на профессиональную аудиторию, оно может также оказаться интересным и полезным для рядового читателя. Гомеопатия – это не просто техническая наука, это, прежде всего, философия природы, наполненная здравым смыслом и вдохновляющими и плодотворными жизненными истинами, которые могут быть постигнуты и оценены всеми, кто обладает великим даром Господа – свободным разумом.
Раздел 1.
Критический обзор текущих доктрин
гомеопатической школы
Глава I. Введение.
Глава II. Определение гомеопатического закона лечения с точки зрения витализма.
Глава III. Изучение возможности научной классификации лекарств.
Глава I. Введение.
Хотя количество публикаций на тему гомеопатии с целью определения и разъяснения основных положений этой науки достаточно велико, я позволю себе добавить еще одну работу к этому списку. Посвятив лучшую часть жизни теории и практике гомеопатии, я считаю своим правом и даже долгом предложить свое собственное понимание этой медицинской доктрины.
В последние годы представители гомеопатической школы были, похоже, преимущественно заняты разработкой второстепенных медицинских направлений, которыми, к сожалению, пренебрегали прежние ученики Ганемана. Искусство гомеопатии достигло блестящих успехов; наша Материа Медика обогатилась рядом новых, тщательно проверенных лекарственных средств, и соответственно, увеличились и усовершенствовались наши терапевтические ресурсы; однако гомеопатия как наука не была разработана с таким же тщанием и успехом, и будущие исследования покажут, что значительная часть того, что ее ведущие представители считают ныне развитием концепций гомеопатической науки, окажется ей чуждым.
При наличии таких аберраций научного ума любая попытка показать созвучие гомеопатии недавним открытиям в области физики, в особенности, великой доктрине КОРРЕЛЯЦИИ СИЛ, будет всячески приветствоваться.
Внимательное прочтение данной работы позволит понять, что это не пересказ устаревших аргументов, а плод независимой мысли, содержащий новые взгляды, новые выводы и более точные определения.
Я рекомендую эту работу не только практикующим гомеопатам с философским складом ума, но также и практикующим врачам других направлений, которые, по ее прочтении, смогут убедиться, что принципы и практика гомеопатии полностью соответствует философским основаниям терапевтических доктрин Старой школы.
Я призываю своих коллег осознать тот факт, который будет всесторонне освещен в данной работе, что симптомы, бесконечно малые дозы, гипотетические потенции и микроскопические гранулы не составляют Альфу и Омегу гомеопатической мудрости. Это наука, великая и универсальная как сама природа, постижению которой могут препятствовать только ограничения нашего ума.
Среди нас есть те, кто полагает, что гомеопатия есть продукт ума Ганемана, который сражался со старой рутиной кровопускания, прогревания, промывания несчастных пациентов, до тех пор, пока природа не победит обоих – болезнь и врача – или уступит под объединенным натиском своих врагов. Число таких адептов, которые не признают никакой власти и никаких аргументов, кроме слов мэтра, к счастью, уменьшается, за счет роста числа приверженцев нашему делу.
Гомеопаты-практики обычно рассматривают Ганемана как первооткрывателя новой медицинской истины, которая в своем развитии в качестве терапевтической практики и высшего жизненного принципа, должна зависеть от прогресса науки в целом и от более глубокого философского развития человеческого ума.
Одно из основных различий, разделяющих буквальных последователей Ганемана и тех, кто последовательно развивает науку гомеопатии, кроется в теории относительно доз. Первые обычно придерживаются доктрины, в соответствии с которой любые более материальные, чем бесконечно малые дозы лекарства, являются нарушением правила, которое они предпочитают называть «чистой гомеопатией». Последние же, к коим относятся наиболее просвещенные и свободно мыслящие гомеопаты этой страны, так же как и Европы, настаивают на том, что любая доза, большая или малая, имеет право на существование и научно верна, если она способствует наиболее полному, безопасному и быстрому излечению болезни. Я также причисляю себя к числу последних.
Никто не возражает против общего положения Ганемана о гомеопатическом разведении и тритурации, о разведении одной или десяти капель насыщенного раствора лекарства девяноста каплями алкоголя, что считается первой потенцией, а затем разведении этой потенции еще девяноста каплями алкоголя до второй потенции, и так далее, до более высоких потенций. Возражение вызывает то обстоятельство, что ортодоксальные последователи Ганемана приписали себе право утверждать, что если врач не признает так называемые высокие потенции как нормальные, единственно правильные дозы для лечения, он не может называться истинным гомеопатом и должен подвергнуться остракизму как неверный и деструктивный еретик.
Пользуясь случаем, я хочу здесь заявить, что я верю в бесконечную восприимчивость человеческого организма, которая позволяет отвечать на лечебное воздействие самых высоко очищенных доз. Я сотни раз убеждался, что шестые и тридцатые потенции часто производят самое яркое и сильное лечебное воздействие, и в то же время я был свидетелем эффективности более высоких потенций, даже двухсотых, арсеникума, белладонны, нукс вомики, ипекакуаны, эуфразии, ацидум нитрикума и некоторых других препаратов. Однако я не готов утверждать, что более низкие потенции не подействовали бы так же хорошо в тех случаях, когда был достигнут положительный и даже блестящий результат применения высоких потенций.
С другой стороны, я также берусь утверждать, что в сотнях случаев я получил больше пользы от применения материальных доз, чем от высоких разведений того же лекарства. Этот факт не признается теми, кто превозносит исключительно только высокие гомеопатические потенции. Я же не вижу никакого нарушения как в использовании двухсотых, так и тридцатых и даже двенадцатых потенций. Основной вопрос состоит не столько в том, помогут ли они в излечении болезни, сколько в том, насколько эффективнее будут высокие потенции по сравнению с более низкими.
Я отлично осознаю, что те, кто рьяно рекламируют в наших журналах чудодейственные эффекты высоких потенций, упорно отказываются признать их легитимность как классической разработки ганемановской идеи гомеопатии, критерия, по которому должно определяться качество гомеопатов-практиков как истинных последователей мэтра. Однако они упорно настаивают на превосходстве схем лечения высоко потенцированными препаратами. Но я хотел бы знать, на каком основании применение материальных доз можно считать неверным? Разве неправильно использовать обычную настойку аконита в случае острой диареи, или обычное разведение белладонны при ревматизме, если они подобны конкретному случаю? Все, что мы хотим знать – это будет ли этот выбор более верным по сравнению с высокой степенью разведения. Если у нас будут твердые основания так полагать, то противоположное решение будет глубоко ошибочным.
Во время эпидемии холеры в 1848 году я излечил множество случаев диареи при помощи мышьяковистой кислоты _(arsenious acid) в десятичном разведении, давая две крупинки в одной дозе, и не наблюдал никаких негативных последствий такого лечения. Это средство применялось, когда диарея начиналась сильно и внезапно, с частыми позывами, и сопровождалась такими симптомами как глубокая прострация, холодность кожи, слабый пульс, смертельная слабость, жжение в эпигастрии, чувство беспокойства, неутолимая жажда, которая могла умеряться только частыми маленькими глотками ледяной воды.
С другой стороны, я также могу похвастаться и не менее яркими эффектами от применения высоких потенций арсеникума. У молодого джентльмена, который, будучи простужен, побаловал себя сытным ужином, несмотря на дискомфорт в кишечнике в течение дня, внезапно началась дизентерийная диарея, с частыми малопродуктивными позывами, вызывавшими все возрастающую слабость. Приступ начался около десяти вечера, и к моменту обращения у пациента было уже более двадцати актов дефекации, и тенезмы достигли своего апогея. Я приготовил двенадцать порошков, каждый из которых содержал одну двенадцатую капли арсеникума восемнадцатого разведения, и велел пациенту принимать по одному порошку каждые пятнадцать минут до наступления улучшения. После третьего приема пациент уснул и, проспав четыре часа, проснулся совершенно здоровым. Исчезли даже все катаральные симптомы.
Дальше я приведу еще ряд случаев эффективного действия высоких потенций. Однако, в свете вышеизложенных замечаний, будет уместно описать те случаи, когда блестящие результаты были получены с помощью материальных доз. Молодой джентльмен заболел острым ревматизмом. Я увидел его поздно вечером, на восьмой день прохождения лечения в водолечебнице, когда он лежал на кушетке, завернутый в мокрую простынь, около открытого окна, за которым шел проливной дождь. Он так окоченел, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Все его суставы были воспалены, опухли и невыносимо болели. Я вынул его из мокрой простыни и одеял, закрыл окно и дал ему столовую ложку раствора одной капли настойки аконита в стакане воды. Молодой человек ни разу не потел, с тех пор, как начал водолечение. Приняв всего одну дозу раствора, он начал потеть так интенсивно, что ему пришлось за ночь несколько раз сменить белье. Когда я навестил его утром, его ревматизм полностью прошел, пульс был нормальным, и через несколько дней пациент мог ходить как обычно.
У рабочего воспалился тазобедренный сустав, Он опух, покраснел и сильно болел при движении и касании. У пациента был экссудативный диатез. Я смешал три капли настойки белладонны в стакане воды, и пациент принимал раствор по столовой ложке каждые два часа. Через три дня ревматизм полностью прошел, а еще через несколько дней мужчина смог вернуться к работе.
У молодой женщины воспалился кожный покров живота. Воспаление выглядело как пояс шириной пять-шесть дюймов. Она принимала упомянутое выше разведение белладонны, и все прошло меньше, чем за неделю.
У молодой женщины возникло рожистое воспаление на шее, ушах и лице. Возник отек и сильное покраснение. Воспаление проникло в менингеальные мембраны и вызвало мучительные головные боли, как будто мозг резали ножами, но бреда не было. Эта пациентка принимала столовую ложку раствора пяти капель немецкой настойки аконита в стакане воды каждый час. Через неделю воспаление прошло, а еще через неделю она смогла выходить.
Женщина сорока лет страдала от кашля, который влиял на левое легкое и вызывал определенные нарушения в деятельности сердца в виде приступов сердцебиения. Когда я впервые ее увидел, она была в постели, у нее была лихорадка и ночные приступы пота. При кашле выделялась гнойная мокрота. Она не могла полноценно дышать левым легким и жаловалась на одышку. Дыхание было затруднено. Пациентка была склонна к туберкулезу. Я приготовил раствор из пяти капель жидкого экстракта дигиталиса в стакане воды и давал пациентке одну столовую ложку каждые два часа. Стало быстро наступать улучшение, и оно еще ускорилось, когда я увеличил количество лекарства до десяти капель. Спустя две недели кашель и лихорадка прошли, и она смогла приступить к своим домашним обязанностям.
Мужчина сорока пяти лет кашлял в течение пяти недель, полностью ослаб и слег в постель. Жестокие приступы кашля мучили его особенно ночью, сопровождались выделением большого количества мокроты, приступами жара и ночного пота. Характерным симптомом в этом случае был слабый неровный пульс. Присутствовали симптомы отека легких, и конечности также были отечными. Как и в предыдущем случае, я прописал ему дигиталис. Пациент, который работал портье в отеле, полностью выздоровел и вернулся на работу через две недели.
У девушки-прислуги, которая несколько дней грустила и тосковала по дому, не пришли месячные. Ночью у нее внезапно началась рвота зелеными массами, и пульс при этом был слабым и неровным. Такие приступы повторялись на вторую и третью ночь. Девушка приняла несколько столовых ложек раствора пяти капель жидкого экстракта дигиталиса в стакане воды, после чего приступы рвоты прекратились, а вместе с ними и тоска по дому.
У молодой женщины началась дизентерия. Приступы возникали через день, одновременно с лихорадкой. Несколько крупинок хины полностью устранили болезнь.
Аналогичное лечение было назначено при периодической пневмонии, перемежающемся ревматизме и других периодических приступах, и все эти формы замаскированной лихорадки проходили сразу и навсегда.
Случай пляски святого Витта у девочки двенадцати лет был полностью излечен назначением пяти капель раствора фосфорной кислоты каждые четыре часа. Причиной данного назначение послужило все возрастающее количество белка в моче.
Наши враги называют нашу практику «бесконечно малой практикой». Мы часто слышим высказывание «мой врач практикует гомеопатию; он назначает мало или совсем никаких лекарств». Не только простые люди, но даже наши коллеги-гомеопаты в своем слепом фанатизме отрицают применение более массивных доз. Таким образом, великий закон, на котором стоит все здание гомеопатии, подчиняется случайным процессам тритурации и разведения, при помощи которых Ганеман осуществлял деление лекарственных частиц. Принципиальные приверженцы так называемых высоких потенций полагают, что отделяя динамическую силу лекарства от его материальной основы и временно перенося ее на нейтральный носитель, такой как молочный сахар или алкоголь, мы позволяем этой силе действовать более свободно и с большей силой. Эта точка зрения легла в основу доктрины динамизации или потенцирования, к которой я обращусь позже. Если в этой доктрине и содержится какая-то доля истины, я покажу при помощи неопровержимых аргументов, что эта доктрина, в том виде, в каком она выдвигается и применяется адептами высоких потенций нашей Школы, ошибочна и должна быть или значительно модифицирована или же отвергнута как безосновательная. Лекарства, безусловно, действуют при помощи своей внутренней силы, однако они действуют таким образом и в больших, и в малых количествах. Я полагаю, и смогу привести убедительные доводы, что сила лекарства не может быть отделена от его материальной основы без разрушения его идентичности. Я также полагаю, что деление частиц лекарства вплоть до какого-то предела приводит к полному распаду и аннигиляции этого лекарства как лечебного средства. С коллегами, трудящимися вместе со мной на ниве гомеопатии, я хочу спасти единственный божественный закон, лежащий в основе терапии, который был почти забыт под грудой гипотетической чепухи. Настало время сделать постижение и философское осмысление этого закона нашей самой главной задачей, время, когда наши братья-аллопаты должны понять, что человек может быть гомеопатом, не отвергая здравый смысл, что он может изучать Природу, поклоняться Истине и исповедовать доктрину, которая вечна и бесконечна как само Провидение, которое через нее действует.
Я приглашаю своих коллег-аллопатов с благодарностью склонить голову перед Ганеманом, который оказал величайшую услугу искусству исцеления и всему страдающему человечеству, таким простым и таким важным изобретением как деление доз. Благодаря такому несложному процессу самые сильные яды превращаются в мягкие и безопасные средства, которые могут применяться даже для лечения грудных младенцев без вреда для их здоровья. Действительно, об этих средствах можно сказать, что «лев и ягненок будут находиться вместе, и младенец поведет их». Посмотрите на арсен, яд столь сильный, что Гуфеланд, Дирбах и другие светочи доминирующей медицинской школы упорно отказывались его применять как абсолютно разрушительный для дыхательной системы. И тут является Ганеман и светом своего гения превращает льва в ягненка, яд – в средство восстановления здоровья.
Я берусь утверждать на основе собственного опыта, что врачи-гомеопаты, ограничивающие себя применением лишь бесконечно малых доз, лишаются преимуществ, даваемых умением использовать, в случае необходимости, как низкие, так и высокие дозы. Так, просвещенные врачи доминирующей школы, такие как Труссо и Фиду, вполне осознают преимущества малых доз. Они рассказывают в своей классической работе по Материа Медика и Терапии, что Боден, который был главным врачом ведущих военных госпиталей Франции и чей опыт в применении арсена, вероятно, превосходит опыт всех живущих ныне врачей, давал это средство при злокачественных поражениях в дозе один центиграмм в сутки в течение шести недель без появления малейших нежелательных симптомов. Труссо упоминает этот факт как доказательство преимуществ использования малых доз. Я же привожу этот пример, чтобы показать, что в огромном разнообразии лекарственных доз – от самых больших, применяемых доминирующей школой, до бесконечно малых гомеопатических – существует множество промежуточных вариантов, которые станут со временем приемлемыми и примирят представителей обоих направлений.
Гомеопаты могут многому поучиться у признанных авторитетов Старой школы, в том числе и относительно лекарственных доз. В то же время, вызывает большое сожаление слепота и фанатизм врачей аллопатов, отказывающихся изучать работы гомеопатической школы и признавать пользу применения гомеопатических доз. Гомеопатия смогла избавить человечество от отвратительных составляющих аллопатического лечения и достигать исцеления пациента без жестоких воздействий на его организм.
Применение бесконечно малых доз и теория медицинского ухудшения привели к столь многочисленным ошибочным толкованиям гомеопатической доктрины, что я считаю необходимым остановиться на этом вопросе более подробно. Вследствие искажения аргументов практикующие гомеопаты представляют вопрос таким образом, что гомеопатия и бесконечно малые дозы означают одно и то же. И обычные пациенты, и даже врачи полагают, что лечение не будет гомеопатическим, если доза недостаточно мала. Любой непредубежденный человек может понять, что если лекарство является гомеопатическим по отношению к данному заболеванию, то оно окажет свое воздействие даже в очень малом количестве. Ганеман, захваченный этим удивительным явлением, сделал бесконечно малую дозу основной особенностью своей практики. Посторонние наблюдатели восприняли это как главный признак гомеопатии. Но если даже гомеопаты забыли о том, что гомеопатия – это не малые или большие дозы, а медицинская практика, при которой лечебное воздействие лекарства определяется его способностью влиять на живую ткань подобно самой болезни и преодолевать ее благодаря этому подобию, то почему тогда широкая публика и профессиональное сообщество должны напоминать им о том, что они исказили порядок вещей, придавая чрезмерное значение теории малых доз и забывая о том божественном законе природы, на котором зиждется здание гомеопатии. Теперь не так легко будет исправить эту печальную ошибку и восстановить все величие и славу закона терапевтического подобия.
Малые гомеопатические дозы всегда были предметом насмешек со стороны врачей аллопатов. Однако наиболее философски настроенные умы среди приверженцев Старой школы стали осознавать уместность малых доз. Так, Труссо и Фиду пишут в своей работе: «Количество вирусов чумы или оспы, достаточное, чтобы убить человека, очень мало, и их вес или размер не может быть измерен». Великий певец природы Шлейден пишет в своей книге «Жизнь растений»: «Измерение ценности и важности предмета его размером характерно для грубых времен и низкого уровня культуры, такая мера не может быть приложена к самым ценным для нас вещам, к человеческому разуму, который не может быть измерен в футах и дюймах. Размер впечатляет только приземленные натуры, более развитый ум изучит предмет во всех его аспектах и часто обнаружит, что самое малое измерение окажется наиболее важным».
Тем не менее, поддерживая необходимость применения малых и бесконечно малых доз, я, в то же время, выступаю категорически против так называемых наивысших потенций, которые отдельные любители необыкновенного и чудесного пытаются в последнее время ввести в гомеопатию как законные и надежные средства. Если верно то, что мы читаем в Медицинской газете Новой Англии за октябрь 1869 года, тогда мы не можем рассматривать эти нелепые изобретения иначе как прискорбное и возмутительное искажение оригинального метода потенцирования, разработанного Ганеманом.
Что касается доктрины медикаментозного ухудшения, то она естественно вытекает из метода лечения Ганемана, основанного на законе «подобное подобным». Ганеман верил в жизненную силу организма. В своем блестящем очерке «Дух гомеопатической доктрины» он рассуждает о жизненной силе и о том, как на нее влияют патогенетические и целительные силы лекарств: «на нас ежедневно и ежечасно оказывают влияние множество причин, вызывающих заболевание, однако они не могут нарушить физиологическое равновесие организма, встречая противодействие со стороны жизненной силы внутри нас, и человек остается здоровым. Мы можем заболеть в том случае, когда подвергаемся сильному влиянию вредоносных внешних агентов, но и в этом случае, заболевание не будет серьезным, если организм не имеет врожденной предрасположенности к данному заболеванию, и состояние его здоровья не подорвано.