Мой регион:
Войти через:

Российский гомеопатический журнал

Том 5, выпуск 1 · Март 2021 · ISSN 2541-8696




Энтузиазм гомеопатии и история великого энтузиаста (часть 2)



  • Абстракт
  • Статья
  • Литература

THE ENTHUSIASM OF HOMEOPATHY WITH THE STORY OF A GREAT ENTHUSIAST
BY  JOHN HÈ CLARKE, M.D. (Reprinted from the Journal of the British Homæopathic Society, January, 1907) LONDON: HOMEOPATHIC PUBLISHING CO. p22-53

 
"Я благодарен Совету Британского гомеопатического общества за разрешение воспроизвести текст моего президентского  обращения  в октябре 1906 года.  Я полагаю, что для нашего общего дела может быть полезным предоставить этому документу самостоятельную жизнь, поскольку он, вероятно, сможет заинтересовать более широкие круги читателей, чем те, которых охватывает журнал, издаваемый Обществом"

Часть 1

История доктора Мюра

Одним из самых выдающихся  энтузиастов, которых увлекла гомеопатия, был блестящий доктор Мюр, наиболее известный как автор «Materia Medica Бразилии». История его карьеры столь замечательна и столь характерна для периода возрождения, свидетелями которого мы с вами являемся в нашей стране, что я приведу ее словами  доктора Даджена, сказанными  им во  втором номере Британского Журнала гомеопатии (1849)  в дополнение к  замечаниям  по поводу работы Мюра «Доктрина Школы Рио де Жанейро и патогенез Бразилии»  (Doctrine de École de Rio de Janeiro et Pathogenesie Bresilienne). Доктор Даджен пишет:  «Вся карьера Мюра пропитана таким духом рыцарства и романтизма, что она похожа на художественное произведение». Однако у него не было оснований не верить фактам. 

В то время, когда Даджен это писал, Мюр был еще жив, и его профессиональная карьера длилась всего тринадцать лет. Даджен говорит о том, сколько Мюр успел сделать за эти годы. «М. Мюр был французским купцом, хорошо известным в Палермо. Заболев тяжелой формой туберкулеза, он был оставлен врачами-аллопатами. И когда он был уже на последней стадии болезни, к нему в руки попал Органон Ганемана, который он стал внимательно изучать и был потрясен тем светом нового знания, которое открылось ему в этой работе. Озаренный лучом надежды, он поспешил уехать из Палермо в поисках гомеопатического исцеления, которое он не мог получить от адептов  старой школы. 

По прибытии в Лион он вверил себя заботам достопочтенного доктора Конта де Гиди. При отъезде с Сицилии положение Мюра было столь плачевным, что его друзья сомневались, сможет ли он перенести тяготы морского путешествия. Каково же было их удивление, когда он вернулся через несколько месяцев в добром здравии. Вокруг него собрался весь Палермо, умоляя его рассказать о системе, которая дала столь чудесные результаты.

«Он сделал несколько осторожных экспериментов с гомеопатическими средствами, и они оказались вполне успешными. Несколько врачей Палермо, получив убедительные доказательства эффективности гомеопатии, с усердием взялись за ее изучение. Мюр, чья жизнь была спасена благодаря гомеопатии, решил теперь посвятить себя ее пропаганде. Он оставил свою коммерческую деятельность и отправился в Монпелье изучать медицину, чтобы получить официальный документ, разрешающий врачебную практику.

Закончив обучение и получив диплом, Мюр полностью посвятил себя гомеопатии. Первым местом, которое он выбрал для своей практики, стала Мальта. Он прибыл туда в1836 году и организовал в Большом зале рыцарей Прованса в Валетте выставку своей терапии,  подобную тем, я полагаю, что когда-то можно было видеть и в нашей стране, но большего масштаба, и  от этого не менее сомнительного свойства; однако Мюр, в своем прозелитском пылу, не был поборником профессионального  этикета. Ему удалось обратить там  в свою веру нескольких местных врачей, в частности, докторов Фенниха, Буонавиа и де Клода. Когда в 1837 году в королевстве Неаполь разразилась эпидемия холеры, он оправился в Палермо, и во время морского путешествия писал работы по гомеопатии и гомеопатическому лечению холеры, руководствуясь инструкциями Ганемана по этой проблеме. 

По прибытии, он опубликовал эти работы. Между тем, холера обошла Сицилию, и Мюр отправился дальше проповедовать свою веру, однако вскоре был призван обратно в Палермо из-за вспыхнувшей там эпидемии моровой язвы. Пока он туда добирался, эпидемия уже пошла на спад, унеся, в течение сорока дней, жизни почти четверти населения города. В то время, как большинство врачей-аллопатов покинули в эти дни город, двое учеников Мюра – доктора Де Блази и Бартоли – остались верны своему делу и сумели спасти некоторое число больных от неминуемой смерти. Тем не менее, Академия Палермо, которая вычеркнула Де Блази из списка своих членов  за его еретические взгляды, отказалась зарегистрировать случаи излечения гомеопатией. Тем не менее, правительство, оценив выдающиеся успехи такого лечения, позаботилось о распространении знания об этом методе, который использовался в разных частях страны, все еще охваченной чумой.

Теперь наш герой взялся за перевод репертория с немецкого языка, чтобы его могли использовать сицилийские врачи, а также основал аптеку, где собственноручно  изготавливал гомеопатические лекарства. Он изобрел машину для тритурации лекарств, а также еще одну для их последовательного разведения, и  оставил нам их рисунки в «Гомеопатической библии Женевы». Он планировал тритурировать до третьей степени разведения все вещества – минералы, овощи, животных – и при помощи своей машины встряхивать каждое разведение 300 раз. Он поставил своей целью бесплатно обеспечивать каждого врача всеми гомеопатическими препаратами. Не имея достаточного количества бутылочек, он основал стеклодувную фабрику, где сам инструктировал рабочих. Таким образом, он сумел предоставить каждому врачу, который к нему обращался, - а таких было немало - карманный набор фармацевтических средств. Одновременно с этим он перевел на итальянский язык Учебник Яра.

В начале 1838 года Мюр открыл в Палермо амбулаторию, а вскоре и еще одну, весьма обширную, в центре города. Менее чем за год ежедневный прием, который вели более шести врачей,  достиг  200 человек. Врачи, студенты, адвокаты, священники, литераторы, - все стекались в этот храм благотворительности, чтобы услышать от самих пациентов отчет об их чудесном исцелении, и, таким образом, эти амбулатории становились центрами пропаганды гомеопатии для Сицилии. Врачи-аллопаты были почти забыты своими пациентами, аптекари умоляли разрешить им продавать гомеопатические лекарства, а отделения крупных больниц почти пустовали. В некоторых городских больницах гомеопатия была официально признана, в частности, в больнице Морреале, Мистретта, Пьетраперциа и больнице братьев сан Джованни де Дио,  врачи в которых были обращены в новую веру. За очень короткое время около тридцати врачей провозгласили себя приверженцами новой доктрины, среди них Транчина, Де Блази, Де Бартоли, Морелло, Трипи, Каладра, Бандьера, Маркиз Ингужиато, Вассалио, Липоми, Синирелла, Асито, Мажиленти, Стрина, Севаджио, Перес, Эвола, Бонелли, Батаглиа, Магри. Стал издаваться журнал «Анналы гомеопатии», редактируемый Де Блази. Вскоре было создано Гомеопатическое общество, которое в 1844 году было официально признано правительством и переименовано в Королевскую гомеопатическую академию. Читались   лекции и учебные курсы по гомеопатии.

После того, как в Сицилии гомеопатия получила такой мощный импульс к своему развитию, наш неутомимый коллега, в поисках нового поля для своих побед, обратил свои взгляды на Париж, где, как ему казалось, события развиваются  недостаточно энергично. Прибыв туда в 1839 году, Мюр сразу же основал там гомеопатический институт с целью практического распространения гомеопатии, обучения врачей и публикации работ в этой области.

В амбулатории для бедных велся ежедневный прием пациентов, был организован  курс лекций по клинической гомеопатии, который читал доктор Крозерио, а также курсы по теории и истории гомеопатии и по Materia Medica доктора Яра. Для гомеопатического просвещения широкой публики издавались две газеты – ежедневная «Капитоль» и еженедельная «Нуво Монд». Также была открыта гомеопатическая аптека, снабженная всем  оборудованием, разработанным доктором Мюром. При институте имелась гомеопатическая библиотека, укомплектованная всеми необходимыми учебными материалами.

На открытии Института 20 ноября 1839 года присутствовал сам Ганеман, а доктор Яр произнес длинную речь, которая была опубликована в «Гомеопатической библии Женевы»  за 1840 год, где  можно найти множество других примеров мощного импульса, полученного гомеопатией Франции от доктора Мюра, а также свидетельств его   непримиримой борьбы со своими противниками.

Однако неугомонный дух Мюра тосковал по завоеванию новых земель, где бы он мог стать первопроходцем, несущим благословение тем, кто еще не знаком со славным учением Ганемана. И он решил пересечь океан и водрузить знамя гомеопатии на девственных землях Южной Америки. Он отправился в Рио де Жанейро и прибыл туда в 1840 году. В то время Бразилия была с гомеопатией практически не знакома. Некий доктор Майя написал в 1834 статью против гомеопатии, а некий М.Ян представил в 1837 году  на медицинском факультете в Рио научный доклад по гомеопатии, где  описывались некоторые случаи гомеопатического лечения, которое проводилось массивными дозами лекарств в необработанном виде и, соответственно, не увенчались большим успехом. Доктор Мюр  еще до этого сам  посылал в Бразилию книги и гомеопатические лекарства, но, похоже, никто не обратил на них никакого внимания. 

По прибытии в Рио он обратил в свою веру уже довольно известного молодого хирурга А.Д. Суото де Амараль, который, однако, скончался спустя два года, так и не отказавшись от аллопатического лечения. Мюр же, вскоре после своего приезда, был отправлен бразильским правительством в Сент-Катрин для основания там фаланстерской колонии, так как  наш герой был, кроме всего, горячим приверженцем учения Фурье и к тому же учеником Сведенборга. По пути туда он излечил многих пациентов и распространял дальше свое учение. В Сент-Катрин он сделал своим последователем доктора Т. де Сильвейра.  

В конце марта 1841 года Мюр уже снова был в Рио, где с ним стал сотрудничать доктор Лиссабон, а потом и еще ряд врачей-аллопатов старой школы, которую он атаковал своими публикациями и своей успешной практикой. Он ездил по стране, везде оставляя своих последователей. Его обычной практикой было, приехав в очередной город, обратиться к священникам с просьбой, во имя  Христианства и благотворительности,  помочь ему в продвижении его учения. И таким образом  он приобретал много обращенных среди духовенства, чье влияние служило затем быстрому распространению знаний о гомеопатии, и толпы уверовавших  стекались вскоре  на его бесплатные консультации.

Однако, поскольку эти бескорыстные усилия по продвижению дела гомеопатии быстро истощили его финансовые ресурсы,  Мюр был вынужден в 1842 году открыть в Рио  платную практику. В конце того же года он, при поддержке доктора Мартинса и доктора Лиссабона, основал в Рио Бразильский институт и открыл первую амбулаторию. В июле 1844 года была заложена гомеопатическая школа, которая открыла свои двери для слушателей в январе 1845 года».

Я хочу сделать лишь несколько замечаний к этому рассказу о священном огне. Приезд Мюра в Париж может показаться нам лишь бессмысленной миссионерской акцией, но те, кто читал письма Ганемана, опубликованные в журнале «Гомеопатический мир» за апрель 1905 года, поймут, что сотрудничество с доктором Яром, не говоря уже об участии самого Ганемана во всем предприятии, могли служить  для этого более чем достаточным основанием.

Необходимо также обратить внимание на еще один факт, а именно, что Гомеопатическое общество, основанное Мюром в Палермо, стало пару лет спустя Королевской гомеопатической академией, что возвращает меня к мысли о нашем собственном Обществе. Теперь, когда королевские грамоты раздаются направо и налево, почему бы, спрашиваю я, не получить нашему Обществу то, что оно по праву заслуживает, и не стать «Королевским» или «государственным» гомеопатическим обществом?

И еще один урок может быть извлечен из этой истории. Когда в те времена гомеопат излечивал пациента, то тот не падал ниц перед своим спасителем, но загорался огнем воодушевления той системой, которая его исцелила. Конечно, благодарность врачу или врачам, тоже, безусловно, присутствовала, но значительно более важным  было  прославление гомеопатии. Мне кажется, в наши дни все стало наоборот. И последнее, на что я хочу обратить внимание в завершение этой духоподъемной темы. Та гомеопатия, которая исцелила Мюра, и при помощи которой он совершал свои чудеса, была гомеопатией «Органона», «Чистой Materia Medica»  и «Хронических болезней» Ганемана. Мы не можем вернуться в те времена и отказаться от тех сотен лекарственных средств, которые были с тех пор добавлены к  Materia Medica, но вопрос в том, не потеряли ли мы в результате этих добавлений почти столько же, сколько приобрели. Когда список симптомов materia medica был охвачен собственными работами Ганемана, с небольшими дополнениями, то можно было запомнить все лекарственные средства почти наизусть. Теперь это стало невозможным, и поверхностное знание многих вещей пришло на смену глубокому знанию  немногих. Решить эту проблему должно усовершенствование формы нашей materia medica и наших  реперториев. Относительно последних вопрос стоит особенно остро.

Великий закон природы

Что же такое гомеопатия, что она заслуживает и вызывает столь всепоглощающий энтузиазм? Гомеопатия являет собой пример действия великого закона природы в сфере лекарственного воздействия – закона, лежащего в основе любой философии. Закон этот намного шире, глубже и многограннее, чем та его часть, которую мы знаем и используем, но Ганеман ухватил его суть, закрепил его в области применения лекарств и ввел его в сферу практического применения. Философия – отличная вещь, и весьма полезная для просветления умов мыслителей, но тот философ, который может заставить свою философия работать и, более того, дать возможность другим также работать наравне с ним,- того можно назвать героем и даже полубогом для человеческой расы. 

Таков был Ганеман. Закон «подобное к подобному» может бесконечно развиваться во всех направлениях, предоставляя возможность работы для философов на все времена, но это не наша забота. Наше дело  – действовать, и в нашей сфере деятельности есть место любому энтузиазму, и  работы на всю жизнь хватит каждому. Для нас «подобное к подобному» значит то же, что оно значило для Ганемана – исцеление больных. Ясность его понимания этого закона в сфере лекарственного воздействия, его удивительная трудоспособность и мастерство с которым он расшифровал для нас язык лекарств и язык болезни, дав тем самым возможность переводить одно в другое, обеспечили навсегда свободу тем врачам, которые хотят быть свободными. Мы больше не рабы авторитетов, мы можем напрямую обращаться к природе и получать от нее ответы. В медицине нет больше патриархов, нет церкви, нет академий, которым мы должны обращаться за разъяснениями. Ганеман упразднил все эти церемонии и дал свободу медицинскому миру.

Впрочем, медицинский мир не любит чрезмерной свободы. «Невольники» от медицины предпочитают свои цепи возможности думать самим. Самостоятельное мышление все еще высшее зло для среднестатистического врача, и в этом кроется сила академий в их попытках задушить гомеопатию. Но они напрасно себя утруждают. На их пути стоит эволюция, и если они не двинутся вперед и не сбросят вовремя свои оковы, то она раздавит и их, и эти оковы. Гомеопаты порой приходят в ужас от многочисленности своих противников. Но они забывают о том, что в некоторых случаях число не имеет значения, и когда многие противостоят закону природы, а немногие стоят на его стороне, то сила за этими немногими, а остальные слабы, сколько бы их ни было. 

Когда существовал один- единственный гомеопат, и это был Ганеман, даже тогда гомеопатия была уже сильнее, чем весь мир медицинского обскурантизма, поднявшийся против нее. Почему же тогда в наши дни гомеопатия, с ее тысячами квалифицированных последователей и миллионами приверженцев, должна сомневаться в нашей абсолютной победе?  Я могу понять скромность гомеопатов относительно своих собственных возможностей, но во мне не вызывает никакого сочувствия подобострастная «скромность» Юрайи Хипа ни в гомеопатах, ни в ком бы то ни было еще. Я не могу понять гомеопата, виновато  оправдывающегося за свои взгляды. Это то же  самое, как если бы  астроном стал  оправдываться в  ничтожестве  вселенной с ее мириадами звезд, а ученый-ботаник извинялся бы за чудеса мира растений. Мы не можем все стать  Мюрами, но мы все должны возгореться страстью к гомеопатии, если мы хотим с достоинством исполнять взятые на себя обязательства, влившись в ее ряды.

Необходимо  все же провести некоторую границу между Ганеманом и гомеопатией. Надо подчеркнуть, что я поклоняюсь учению, а не  его  автору. Ни к кому я не питаю такого восхищения и не испытываю такой благодарности, как  к Ганеману, но величие гомеопатии больше, чем величие ее создателя. Ганеман обнаружил и раскрыл ее законы, но не он их создал, они существовали в природе задолго до него и до рождения нашего мира. 

Ганеман хотел услышать критические замечания, и у нас есть только одно критическое замечание.  «Делайте это как я, - говорил он,- только делайте правильно». И наша критика Ганемана может состоять только в том, чтобы действительно делать. Только наша практика может быть истинным критерием и средством научной критики его учения. Ни Ганеман и никто другой не может этого избежать, и мы воздаем ему честь не тем, что принимаем  высказанные им положения за абсолютную истину, а тем,  что проверяем их на практике, подтверждая, углубляя или опровергая их.

Религия нашего Общества – это не поклонение Ганеману, а поклонение энтузиазму гомеопатии, и чем глубже наша преданность, чем горячее наш пыл, тем больше будет слава нашего вдохновителя и покровителя. Отдельные члены этого Общества могут исповедовать разные религии, ничто не мешает им быть приверженцами иудаизма, католицизма, протестантизма, агностицизма, буддизма, конфуцианства или любой другой веры. Но у нашего Общества есть своя собственная религия – это энтузиазм гомеопатии, именно он подвигал нас на былые  подвиги, и должен вести нас к  победам в будущем. Та самая страсть, которая вдохновляла  Мюра на его неутомимую деятельность, подвигла и наше Общество на издание сделанного Дадженом перевода «Органона» Ганемана и «Чистой Materia Medica. Она же владела Хью в создании его великой работы – «Энциклопедии патогенеза лекарств». Тот же мотив управлял теми, кто оформил реперторий, включив его в сокровищницу нашей библиотеки. И все эти усилия не только не истощили священный огонь, а даже заставили его гореть еще ярче и, при должном управлении, он  принесет в будущем еще большие результаты.


Британское гомеопатическое общество – его работа и связи.

Изолированность нашей организации заставило наше Общество выполнять не свойственную ему работу, из-за чего ежемесячные встречи посвящались различным частным предметам, что оставляло собственно гомеопатии – а Materia Medica это и есть гомеопатия – только три вечера за всю сессию. Возможно, было бы более целесообразно создать одно или несколько отделений для работы других секций, поскольку очевидно, что если Обществу нужно четыре года, чтобы провести дюжину заседаний по Materia Medica, то вряд ли энтузиазм гомеопатии сможет достаточно разгореться на этих собраниях. Я думаю, что к следующей ежегодной встрече нашего Общества надо подготовить предложения по решению этого вопроса. Но на данный момент я хочу подчеркнуть, что гомеопатия входит во все сферы нашей деятельности, и докладчики – будь то в области хирургии, гинекологии или патологии – должны стараться все время держать в поле своего зрения material medica, независимо от того, в какой секции делается доклад.

Я с удовлетворением заметил, что в последние годы в нашем Обществе ощутимо возрос интерес к materia medica, что проявляется в более активном участии членов во встречах на эту тему. Мне говорили, что готовить материалы для этих встреч сложнее, чем для остальных. Мне трудно это понять, так как маленькое общество, состоящее из дюжины членов,  создававшееся  исключительно для обсуждения вопросов materia medica, не видит проблемы в подготовке двух докладов в месяц для каждой сессии, и на последней сессии они, помимо этого, предоставили материалы как минимум для четырех  заседаний нашего Общества. Я надеюсь, что какой бы активной не была работа других секций, энтузиазм гомеопатии пробудит  должное внимание к теме воздействия лекарственных средств.

Есть еще два вопроса, которых я бы хотел коснуться, прежде чем закончить свое выступление. Один из них – это позиция, которую должно занимать наше Общество по отношению к гомеопатическому сообществу, а второй – его позиция по отношению к аллопатическому сообществу. Рассмотрим их в указанном порядке.

Во-первых, я хочу спросить, знает ли британская гомеопатическая общественность  о существовании Британского гомеопатического общества? Боюсь, что практически нет. Почему? Думаю, мне скажут,-  потому, что наше Общество носит  сугубо профессиональный характер. Это действительно так, но это так потому, что профессиональное сотрудничество так же важно для продвижения интересов гомеопатии, как и взаимодействие с широкой публикой. Если подумать, то интересы гомеопатии это интересы всего гомеопатического сообщества, и поэтому весьма желательно, чтобы эти интересы учитывались в работе Общества, так же как Королевское общество, в котором представлены специалисты из  разных научных областей, уделяет в своей деятельности внимание  интересам всего британского общества. С другой стороны, наше Общество также должно проявлять больше внимания ко всем общественным слоям, работающим на общее благо. Я не забываю, что Британская гомеопатическая ассоциация есть дитя нашего Общества, но я полагаю, что само Общество должно каким-то образом признать свой долг перед общественностью, организуя ежегодные мероприятия, подобные тем, что проводит Королевское общество.

Теперь, что касается аллопатов – каков долг нашего Общества по отношению к ним?  Мой ответ – нам следует полностью от них дистанцироваться. При  личном общении аллопаты, безусловно, отличные ребята, как и все мы, но по отношению к ним  как к сообществу, мы не должны проявлять ни лояльности, ни уважения. Профессия – это одно, но аллопатическое течение – это другое. Мы такие же «профессионалы», как и они, и так же, как они, имеем право устанавливать свои правила, однако ни мы, ни они не имеем никакого  права навязывать свои правила другим.

Наше дело – идти своим собственным путем, невзирая на то, что они могут  о нас подумать,  что сделать или что сказать, то есть точно так же, как они поступают по отношению к нам. Если они позволят себе  говорить с нами о методах, об этике или об этикете, мы можем ответить им, что когда их журналы или общества пригласят нас к свободному общению, мы охотно послушаем, все, что они захотят сказать нам о методах – но не ранее того. И даже в этом случае мы не можем обещать, что примем все их предложения; но до тех пор, пока они не изменят своего поведения по отношению к нам, этот вопрос даже не подлежит обсуждению.

Что касается их высказываний относительно нашей практики, то они абсолютно несостоятельны. Среди членов нашего Общества были те, кто считал нужным извиняться перед аллопатами за использование некоторых из наших лекарственных средств – таких, например, как лахезис и псоринум. Другие извинялись за использование высоких потенций и пытались оправдываться открытием бесконечно малых величин химиками и физиками. Но все это совершенно не нужно. Гомеопаты вовсе  не должны приносить клятву верности аллопатам. Гомеопатия – это доказанная наука. Аллопатия – это доказанная ненаука. Гомеопатия, заискивающая перед аллопатией, и гомеопаты, заискивающие перед аллопатами – это для меня отвратительное зрелище. Это свет, заискивающий перед тьмой, истина – перед заблуждением, добродетель – перед пороком. Одной вспышки энтузиазма гомеопатии будет достаточно, чтобы выжечь из нас этот позор. Друзья мои, гомеопаты, откройте свои сердца этому священному огню. Делайте все для того, чтобы он не погас, а разгорался все сильнее, и пусть эта сессия, которую я открываю, станет началом новой эпохи в  истории нашей страны  и в истории гомеопатии. Я от всей души желаю этого и надеюсь на это и готов положить на это все свои силы.

Постскриптум.

Вот, господа, мое обращение, написанное перед моим недавним визитом в Америку. Но я не могу допустить, чтобы  такое эпохальное  событие как Международный гомеопатический конгресс 1906 года прошло без упоминания в моем обращении энтузиазма гомеопатии, хотя этим я рискую опередить выступления выбранных вами на Конгресс делегатов. В эти исторические дни в Атлантик Сити, с 10 по 15 сентября, во время  собрания под председательством Джеймса Г.МакКлеланда энтузиазм гомеопатии достиг своего триумфа. Мы, его свидетели и участники, восхищавшиеся его победой и достигнутой им незыблемой позицией в Новом Свете, хотим привести это вам это в пример. 

Глубокая вера в непреложный Закон подобия, горячее стремление добиться торжества истины, достичь блага для всего человечества, преданность интересам нашей науки  и глубокое презрение ко всем низменным интригам  аллопатической  фракции – вот те силы, которые помогли нашим трансатлантическим братьям достичь своих побед, силы, которые приведут и их, и нас к окончательному триумфу. Господа – члены Британского гомеопатического общества, я передаю вам приветствие от Нового Света. Если мы захотим, мы победим, это ясно как дважды два. Америка показала нам, как это можно сделать – можем ли мы не последовать этому примеру?

 

Часть 1



← Весь выпуск